Она сама о себе заботилась. С другой стороны, она могла себе это позволить. У нее были деньги и было время.

Не имело значения, если бы она этого не сделала, Сэл был предан своей жене. Души в ней не чаял. В те далекие времена, когда они часто общались, не было такого времени, когда он не был бы нежен или не смотрел на нее так, словно она каждое утро заставляла весь мир крутиться.

Это не означало, что он не ходил налево. Ходил. Всегда. Даже сейчас. Слухи разлетелись по семье, независимо от того, хотите вы слышать это дерьмо или нет, Бен знал, что у Сэла на стороне были две женщины, содержанки, обе на тридцать лет моложе Джины.

Джина, вероятно, тоже знала, но держала язык за зубами. Это было свойственно таким мужчинам, как Сэл, и женщинам с ними приходилось с этим мириться. Это был его способ показать, какие у него большие яйца и что они все еще работают.

Это было неудачно, как и все остальное, что делал Сэл.

— Рад видеть тебя, Джина, — пробормотал он, желая показаться приветливым, даже если он не имел этого в виду. Она ему нравилась, но это не означало, что она не вызывала плохих воспоминаний.

Она повернула голову, взглянув на него через плечо, и по печальному выражению ее глаз он понял, что она знает, что он ей солгал.

Ее муж зарабатывал на жизнь серьезным дерьмом, а это означало, что каждый день могло случиться что угодно, и это «что угодно» могло включать в себя его заключение в тюрьму или убийство. Когда ты живешь такой жизнью, семья очень важна, не друзья, а именно семья.

Он не мог сказать, что не испытывал к ней никаких чувств. Она была хорошей женщиной. Но он не хотел ей помогать, простив убийство своего брата и предоставив ей большую семью, которая сделала бы дерьмо в ее жизни менее дерьмовым. Она сделала свой выбор.

Она снова посмотрела вперед и вывела его во внутренний дворик с бассейном, беседкой и домиком у бассейна. Там был огромный фонтан, бивший водой в глубокую часть бассейна. Повсюду были расставлены горшки с цветущими цветами и зеленью. Похоже, ему самое место на курорте, а не в богатом пригороде Чикаго, который предпочел бы, чтобы местный босс мафии не покупал здесь дом, но никто не мог отказать Сэлу, опасаясь, что на следующий день найдут лошадиную голову в своей постели.

И как будто он был на своем личном курорте, которым и был, Сэл Джилья сидел за столом с бокалом со льдом, стоящим перед ним, с планшетом, прижав телефон к уху.

Он был симпатичным мужчиной, крупным, высоким, широкоплечим. Когда-то он был крепко сложен, но время взяло свое. Его темные волосы посеребрились, он оставил их как есть, зачесывал назад, даже, чтобы посидеть в своем патио. Он хорошо одевался — дизайнерские поло, красивые брюки, сшитые на заказ итальянские мокасины. Он был похож на Тони Сопрано с большим количеством волос, классическими чертами лица и лишними пятнадцатью годами.

Когда они вышли, взгляд Сэла остановился на Джине и Бенни. Затем он что-то сказал в телефон, закончил разговор, бросил сотовый на стол и встал, расплывшись в широкой улыбке.

Бен почувствовал, как у него запершило в горле, но он подавил желание сжать руки в кулаки или, что было бы лучше, повернуться и уйти.

— Бенни, figlio, — позвал Сэл, пока они шли по дорогой брусчатке к Сэлу. (figlio — сынок, итал. Прим. Ер.)

Figlio.

Мудак.

— День рождения Фрэнки, я прав? — спросил Сэл, глаза его загорелись, он неправильно оценил ситуацию, думая, что Бен завел роман с безумно красивой Франческой Кончетти, означало, либо он думал своим членом, либо его она подцепила на крючок.

— Не совсем, — ответил Бен, его взгляд переместился на Джину, потом обратно на Сэла, давая понять, что то, что он собирается сказать, Джина не должна слышать.

Широкая улыбка Сэла померкла, но лишь слегка, он взял за руку свою женщину, притянул ее ближе, поцеловал в щеку и, выпрямившись, попросил:

— Принеси Бенни выпить, хорошо, cara?

— Конечно, — ответила она, улыбаясь своему мужу, прежде чем обратить эту улыбку к Бену. — Что тебе принести, Бенни?

Бен покачал головой, подыскивая слова, которые смягчили бы остроту ситуации.

— Спасибо, Джина. Фрэнки приедет сегодня вечером. После разговора с Сэлом, мне еще нужно будет выполнить кое-какие дела, так что я не на долго.

Она понимающе кивнула, пытаясь скрыть разочарование, но потерпела сокрушительную неудачу. Она еще раз улыбнулась своему мужу, затем ушла.

Сэл протянул руку, приглашая:

— Садись.

Бен не хотел садиться. Он не хотел дышать одним воздухом с Сэлом.

Но у него не было выбора.

Итак, он сел, снял с головы и надвинул на глаза солнцезащитные очки, чтобы защититься от солнца, и устремил взгляд на Сэла.

— Последнее место, где я хотел бы находиться, — тихо произнес он.

При его словах рот Сэл сжался.

— Только не говори мне, что моя Джина впустила тебя в наш дом, чтобы ты сидел в моем чертовом патио и вел себя со мной как придурок.

— Последнее место, где я хотел бы быть, но я здесь, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для Фрэнки.

Сэл внезапно замер.

Превратившись в слух.

Сосредоточившись.

Бен не понимал, почему Сэл и Джина «вонзили свои когти» во Фрэнки до и после смерти Винни. В нее можно было влюбиться, да, он сам в нее влюбился. Но эти люди понимали, что такое лояльность. Но не та здоровая лояльность, которую они давали Фрэнки.

У них все же было две дочери.

Поэтому Бену казалась их привязанность к Фрэнки бессмысленной.

Но у него не было времени, чтобы разобраться в этом вопросе. Сейчас он сидел перед Сэлом, у Сэла дома, три месяца назад он сказал бы, что лучше бы пустил себе пулю в лоб, нежели пойти за помощью к Сэлу.

Но сейчас он сидел здесь.

— На самом деле, две вещи, — продолжил Бен.

— Ты собираешься мне сказать эти вещи? — спросил Сэл.

— Да, — ответил Бен. — Во-первых, завтра вечером мы устраиваем вечеринку в честь дня рождения Фрэнки в пиццерии.

Брови Сэла взлетели вверх.

— Ты и Джина не приглашены.

Брови Сэла опустились, и он нахмурился.

— Это не неуважение, — тихо произнес Бен, и это была правда. — Хотя со стороны выглядит именно так, но я уважаю свою семью и желаю счастья своей женщине. Мама и папа не хотели бы, чтобы ты был там, Фрэнки хотела бы, чтобы все хорошо провели время, но, зная, мое отношение и…, она чувствовала бы себя хреново. Это было бы неловко, а я не хочу, чтобы Фрэнки в свой день рождения чувствовала себя неловко. Но Фрэнки захочет с вами встретиться, поэтому я забронировал столик в «Крикетс» на бранч с шампанским завтра утром, — сказал ему Бен и закончил словами: — Меня там не будет.

Сэл медленно кивнул.

— А вторая вещь?

— Одного парня на работе Фрэнки замочили.

Брови Сэла снова взлетели вверх, но Бен не упустил из виду, что его тело напряглось.

Он словно приготовился к прыжку. Как и Бенни, он знал, что Фрэнки притягивает не лучшие проблемы.

— Замочили?! — переспросил Сэл.

— Профессионально, один выстрел в голову у него дома. Ничего не украдено. Ничто даже не шелохнулось. Киллер пришел, сделал свое дело и ушел. Убитый был врачом, работал над разработкой лекарств для ее компании. У полиции нет подозреваемых. У Кэла есть друг, полицейский в Браунсберге, который поспрашивал. Столичная полиция Индианаполиса понятия не имеет, почему замочили этого парня. Ничего в его жизни не вело к подобному концу. Полиция уже неоднократно все проверяла и обсуждала. У него есть жена, двое детей в колледже, хороший дом. Никаких азартных игр. Никакого употребления наркотиков. Не большой любитель выпить. Дети не лажали. С женой все в порядке. Играет в гольф в клубе. Никакого дерьма в прошлом. Никаких сомнительных друзей. Ни одной гребаной вещи.

— И ты рассказываешь мне это’ потому что…? — подсказал Сэл.

— …потому что Фрэнки сказала мне, у нее имеется предчувствие по поводу этого странного убийства, и она чувствует себя немного странно с боссом этого парня.