Теперь она вернулась, держа руки за спиной, пряча подарки.

Она запрыгнула на кровать, подползла на коленях к нему и плюхнулась, прежде чем вытянула руку и шлепнула ему на грудь почти квадратный, тонкий, большой сверток.

— Этот самый глупый подарок, — заявила она. — Ты получишь самое вкусное вторым.

У него уже было все самое вкусное.

Она знала это, поэтому он промолчал. Открыл подарок и делал это под ее слова.

— Первый, может и бестолковый, но найти его было намного сложнее. Мне пришлось заказывать его через Интернет, так как в это время года они не продаются. Мне также нужно было найти такой, чтобы тебе понравился, но такие вещи не делаются для парней. Таких парней, как ты. Речь идет не о сиськах, задницах и гоночных машинах, на которые я бы не хотела смотреть, но этот оказался не слишком девчачьим, чтобы ты выбросил его в мусорное ведро, так что, думаю, я все сделала правильно.

Разорвав бумагу, он повертел ее в руках и увидел календарь на этот год, тема — фотографии озера Мичиган.

На нем не было целлофана.

Бен подержал его в руках, пялясь на него, перестав дышать.

— Видишь? Совершенно бестолковый, — заявила она, не почувствовав перемены в его настроении, просто протянув руку, забрала календарь у него из рук, что-то бормоча. — Твоему, наверное, лет десять. С ума сойти. Это отчасти шутка, а отчасти и нет. — Она начала листать и нашла то, что хотела, показав ему месяц, в котором вписала что-то в маленькие квадратики, перешла к следующему, в котором было больше ее записей. — Видишь, я вписала все дни рождения — Мэнни, Села, Винни-старший, Тереза, Карм, Кен и дети. Я поместила сюда Вай, Кэла и всех девочек, а также дату свадьбы Мэнни и Селы.

Глаза Бенни смотрели на календарь, а его сердце колотилось как отбойный молоток.

— И здесь, — сказала она, листая назад. — Я написала все свое расписание командировок, время, номера рейсов, информацию об отелях и все остальное. Ты можешь писать дальше, когда у меня появятся следующие.

Она перестала бормотать, наконец посмотрела на него, и когда взглянула, заметно успокоилась.

Они смотрели друг на друга пару секунд, прежде чем она нерешительно сказала, совершенно не понимая его взгляда:

— Другой подарок намного лучше, Бенни.

— Только одной вещи я хотел в своей жизни, — заявил он.

— Ч-что? — пробормотала она, заикаясь.

— Всю свою жизнь у меня не было больших надежд и мечтаний. Я хотел только одного.

— Я… — Она сглотнула, не сводя с него глаз, и спросила: — Чего, милый?

— Жизнь, которая означала, что у меня на стене на кухне висел бы календарь, заполненный днями рождения, юбилеями, вечеринками, тренировками и особыми случаями. Все дерьмо, которое делает жизнь хорошей, записанной в даты, напечатанными на глянцевой бумаге, и он висел бы на стене.

Ее глаза заблестели, а дыхание стало поверхностным.

— Ты хотела бы такой жизни? — спросил он.

— Да, Бенни, — мгновенно ответила она.

Немедленно.

Да.

Она собиралась подарить ему такую жизнь, как и этот календарь.

И он собирался ей подарить такую жизнь.

Самый… лучший… чертовый… день рождения… в жизни.

— Без дерьма, иди сюда прямо сейчас, Фрэнки, — приказал он.

Она отбросила календарь в сторону, тот приземлился на кровать, немедленно подвинулась к нему.

Бен сжал ее в своих объятиях, перевернул на спину и снова нашел причину избавить ее от прозрачной красной ночнушки.

В конце концов, она спала рядом с ним в ярко-розовой с черными кружевами ночнушке.

Ее вторым подарком были дорогие, красивые часы с надписью на обратной стороне: «Для Бенни, с любовью Фрэнки».

Они были чертовски крутые.

Но часы были не лучше, чем календарь.

Ни в коем случае.

— Ты в порядке?

Я перевела взгляд с экрана компьютера, на котором одержимо наблюдала за временем в правом нижнем углу, на Тэнди, стоящую в дверях моего офиса.

Ответ на ее вопрос был — нет, я совсем не в порядке.

Сегодня был понедельник после того, как я провела выходные с Бенни, а также присутствуя на семейном праздновании, которое состояло из того, что он задул свечи на пицце, которую он же и испек, и все его сотрудники смогли сделать несколько глотков кьянти во время работы. Бен открывал подарки в перерывах между приготовлением теста для пиццы и раздачей заказов. Тереза, Винни, Мэнни и Села — все были рядом, в основном вели себя шумно, мешаясь под ногами.

Я тусовалась с Беном всю ночь на кухне, моя задница занимала место на стойке, так как я сидела на одной из них с бокалом вина в руке, попеременно болтая со своим мужчиной, выкладывая ему всякую чепуху, и общалась с теми, кого он называл своей «ребятней». Я потратила это время, чтобы познакомиться с ними поближе, мне они понравились, так как были хорошей ребятней, с ними было весело.

На самом деле Бен управлял кухней легко с юмором. Хотя это была работа, определенно — горячая работа с включенными духовками, люди суетились вокруг, всегда были заняты.

Но я бывала на кухне, когда на ней заправлял Винни, хотя он не был балагуром, скорее он был надсмотрщиком.

Было странно, познакомившись с методами отца, увидеть полную противоположность — методы управления его сына.

Они оба серьезно относились к тому, что делали. Оба сообщали об этом открыто. Но Бен относился к своей работе гораздо более непринужденно, и ребятня реагировала на его методы определенным образом.

Наблюдая за его работой, в режиме твердо влюбленной женщины, я влюблялась еще больше, моя и без того огромная гордость за то, что я женщина Бенни, росла, наблюдая, как он управляется на своей кухне. Он нравился своей ребятне. Он организовывал хаос без каких-либо видимых усилий. Он не кричал и не командовал. Спокойно говорил и направлял. И каждая пицца или блюдо, поставленные в духовку, выглядели аппетитно, потому что я знала, что так оно и есть.

И не было похоже, что он прилагал усилия по ликвидации последствий стихийных бедствий с этой ребятней.

Все выглядело легко и потрясающе.

В субботу днем и в воскресенье, прежде чем я уехала домой, мы с Бенни разобрали его кабинет. В пятницу Бен позвонил в кабельную компанию, чтобы установили интернет-разъемы. В субботу мы пошли и купили шкаф для хранения документов, измельчитель и настольный компьютер. Это заняло у нас несколько часов, но мы внедрили систему, которая могла бы облегчить остальные наши усилия по дому. Мы выбросили кучу дерьма, кое-что убрали в архив, и в конце концов кабинет стал больше похож на офис, а не на свалку. Такую комнату можно обнаружить в любом доме, а не в холостяцкой берлоге.

Другими словами, я решила, что каждая минута стоила затраченных нами усилий.

Самое классное в этом было то — я обнаружила, что Бенни не был Гобсеком. Он просто не потрудился выбросить все это дерьмо, когда его следовало выбросить. Не было никаких баталий по поводу «необходимо оставить, пригодиться». Он также не выключался из работы, как большинство мужчин в течение первых пятнадцати минут, когда им надоедает разбирать свое же барахло, судорожно ища предлог, чтобы сбежать. За исключением того, что я бурчала, что он ленивый осел, Бенни ухмылялся, мы работали бок о бок в полной гармонии.

Это было даже в некотором роде весело.

Домашнее блаженство в стиле Фрэнки и Бенни.

Итак, сегодня наступил понедельник. Понедельник после того, как я была восхищена кухонным мастерством Бенни в ресторане и получила от него еще одно обещание, что жизнь с ним будет хорошей, учитывая, что передо мной не маячила жизнь с барахольщиком или кем-то, кто свалил бы всю работу на меня, а сам отправился хорошо проводить время с друзьями.

В понедельник после того, как я устроила Бенни то, что считала неубедительной расплатой за день рождения, а он счел мной устроенный ему день рождения чем-то совершенно другим. И то, что он считал его чем-то другим, заставило меня влюбиться в него еще больше, потому что Бенни высоко оценил все мои старания, и мне это понравилось. Очень сильно.