И поскольку говорил папа, и даже Ван слушал, когда говорил папа, Бен стоял там, где стоял, скрестив руки на груди, ожидая своих детей, чтобы отвести их в школу.

* * *

Тереза Бьянки припарковалась за пиццерией.

Она повернулась к своей большой сумке, лежавшей на сиденье рядом, подняла ее и перекинула лямки через плечо, прежде чем выйти из машины.

Она вошла через заднюю дверь и направилась прямо в кабинет своего сына.

Там она увидела своего красивого мальчика, стоящего за своим столом с телефоном у уха.

Всегда стоящий, ее Бенни. Она не думала, что когда-либо видела его сидящим за этим столом. Даже будучи ребенком, он всегда что-то делал.

Теперь, как мужчина, муж, отец, владелец бизнеса, он был таким же… только в большем качестве. Даже сидя и смотря игру по телевизору, он казался каким-то образом полным энергии.

Электрический.

Его взгляд остановился на ней, и его губы улыбнулись.

Она улыбнулась ему и вошла, снимая с руки свою сумку.

Она открыла ее и вытащила фотографию, которую вставила в рамку этим утром.

Она поставила ее на подставку на его столе, который был завален какими-то бумагами, но в основном завален фотографиями в рамках.

Так она делала с тех пор, как они открыли свою пиццерию, она по-прежнему развешивала семейные фотографии по всему залу. Так много, с тех пор, как ее дети были маленькими, и до тех пор, пока у ее детей не появились дети, стены были увешаны ими.

Вот только членов семьи Бенни было немного.

И связано было с тем, что ее сын не очень часто заходил в главный зал. Но он действительно проводил время в своем кабинете. И поскольку он проводил больше всего времени в своем кабинете, если он видел фотографию своей семьи, которую его мать повесила на одну из стен в их пиццерии, он снимал ее и ставил на свой стол так, чтобы она была в таком месте, где он мог ее видеть.

Итак, Тереза не повесила сделанные ею фотографии Бенни и его семьи в общем зале.

Она поставила их ему на стол.

И она поставила ее ему на стол. Восемь на десять. Черно-белая. Последнее день рождения Фрэнки.

На ней Бенни и Кэл стояли вплотную друг к другу у входной двери. Бенни держал Алессандру, тяжело прислонившуюся к его боку, почти сонную, потому что было поздно. Такая усталая, что ее густые, пышные ресницы касались щек. Рука отца обнимала ее за плечи.

Кэл держал на руках своего младшего сына, маленького Бена. Тезка ее мальчика Бенни спал. Джоуи, Ван и Вай, второй сын Кэла, Сэм, были в кадре — размытые, потому что они гонялись друг за другом.

Бенни и Кэл смотрели друг на друга и ухмылялись.

Чуть в стороне Фрэнки и Вайолет тоже стояли рядом. Фрэнки была одета в свое обтягивающее короткое платье, откинув голову назад, и смеялась. Вай держала Энджи за руку и смотрела сверху вниз на свою улыбающуюся дочь. Вай тоже смеялась.

С другой стороны Кейт и ее муж Тони, а также Кира и ее жених Джаспер стояли и разговаривали с Винни. Они тоже смеялись.

Вход был украшен гирляндами из воздушных шаров. Кэл, Вай и их семья готовились к отъезду.

Им потребовалось полчаса, чтобы выйти за дверь.

Но никто не жаловался.

Семье всегда было о чем поговорить, но в основном это происходило во время прощаний.

Это было потому, что никому не нравилось уезжать.

Как только Тереза положила фотографию на стол, она подняла глаза на своего сына.

Он смотрел на фотографию в рамке. Его лицо смягчилось от воспоминаний.

Затем он посмотрел на свою мать, и она увидела, что его глаза потеплели от любви.

Тереза одарила его еще одной улыбкой, молча выходя из его кабинета, и этот теплый взгляд любви в его прекрасных глазах она навсегда сохранит в памяти.

Это был ее Бенни.

«Держи крепко» Меррик и Шэрил