— Черт, — пробормотал Сэл.

— Ага, — согласился Бенни, зная, что Сэл все понял. — Ее странное предчувствие может умереть на корню, а может расцвести, Фрэнки — это Фрэнки, я хочу пресечь ее предчувствие в самом зародыше, пока оно не расцвело.

— Скажи ей, чтобы она держалась от этого подальше, — посоветовал Сэл.

— Извини, я думал, ты достаточно хорошо знаешь Франческу Кончетти, — ответил Бенни, и Сэл ухмыльнулся.

— Импульсивная, это да, — пробормотал он. — И упрямая.

— Упрямая и сумасшедшая, — добавил Бенни, и ухмылка Сэла превратилась в улыбку, очевидно, именно этими чертами Сэл восхищался в Фрэнки. Самое неприятное в этом было то, что Бен тоже восхищался в Фрэнки этими чертами характера. — Сказал ей, чтобы держалась подальше. Она пообещала мне, что так и будет себя вести, просто будет делать свою работу. Насколько я знаю, она так и делает.

— И ты пришел, потому что хочешь, чтобы я навел кое-какие справки, выяснил, кто замочил этого парня и почему.

Вот почему Бен пришел к Сэлу.

Попросить Сэла об одолжении.

Бл*дь.

— Вот почему я здесь, — подтвердил Бен.

— Считай, что дело сделано, — ответил Сэл.

Вот черт.

— Я делаю услугу и беру плату, — продолжил Сэл, едва переведя дыхание, прежде чем назвать маркер — плату.

Черт побери.

Бен уставился на него сквозь темные очки, но ничего не сказал.

Сэл произнес:

— Когда вы двое поженитесь, мы с Джиной будем присутствовать.

Спина Бена выпрямилась, и он наклонился к Сэлу, начиная:

— Сэл…

Сэл покачал головой, поднял руку и опустил ее.

— Не на прием. Мы сядем в задней части церкви. Но я хочу видеть мою Фрэнки счастливой. Я хочу подарить этот день моей Джине. И я в курсе, что не очень тебе нравлюсь, Бенни Бьянки, но я все равно хочу видеть тебя счастливым. Как и Джина. Ты предоставишь нам этот день, а я выясню все, что можно, что происходит в Инди.

— Твоя просьба кажется слишком простой, — подозрительно заметил Бен.

— Потому что то, чем я буду заниматься в Инди, касается не тебя. А Фрэнки. Но она не просила об этом, ты попросил, так что ты платишь.

Он услышал и мог заплатить этот маркер без особой головной боли.

За исключением одной вещи.

— Но, чтобы мои родители вас не видели, — заявил Бенни, и лицо Сэла стало жестким.

— Я не собираюсь красться в церковь, как змея, и Джина тоже не будет заниматься этим дерьмом.

— Мне не важно, как ты войдешь, — ответил Бенни. — Просто сделай так, чтобы мои родители вас не видели.

Сэл выдержал его взгляд, прежде чем кивнуть.

Согласился.

Сделка была заключена.

Господи.

— Тогда мы закончили, — закончил Бен, и лицо Сэла изменилось, Бенни не понял, потом до него дошло.

Сэл Джилья не хотел расставаться с Бенни. С Бьянки. С семьей.

Бен понятия не имел, как этот человек думал, что сможет удержать кровные узы, если он забрал брата из семьи, фактически, пролил кровь кровных уз.

Он никогда этого не понимал, и ему нужно было еще заскочить в одно место. Затем завести кое-что домой, прежде чем поехать за Фрэнки в аэропорт. Так что он особо не стал задумываться над этим вопросом.

— Мы закончили, — произнес Сэл.

— Передай Джине мое «до свидания», — пробормотал Бен, поднимаясь с кресла, Сэл последовал за ним.

— Передам, — ответил Сэл.

Бен кивнул, повернулся и пошел прочь.

Он остановился, когда Сэл вдруг произнес:

— Тогда она выбрала не того брата.

Он повернулся, у него снова запершило в горле, он направил свои очки на мужчину.

Сэл еще не закончил.

— Винни был хорошим парнем, но не для нее. Она создана для тебя. Всегда это знал.

Бен ничего не сказал.

Сэл же продолжил:

— Она будет сводить тебя с ума, черт возьми, но ты будешь наслаждаться каждой минутой своей жизни.

Бен хранил молчание.

— Рад за тебя, figlio, — тихо закончил Сэл.

С тех пор как Винни умер, Бен почти не виделся с Сэлом, терпя его в больнице той ночью, когда Фрэнки ранили, только потому, что у него не было выбора.

Теперь же он понял, почему Фрэнки держалась за такого мужчину, как Сэл. Вдали от него это не имело никакого смысла.

Но, черт возьми, этот мужчина был симпатичным. Всегда таким был.

Так что, возможно, у Бенни появился кусочек головоломки относительно того, почему его брат делал то дерьмо, которое делал, и наличие этого кусочка было чудом.

Бен не сообщил об этом Сэлу, главным образом потому, что все остальные кусочки головоломки не сходились.

Он только снова кивнул и убрал свою задницу из дома Сэла.

* * *

— Ты можешь мне объяснить, почему собралась только на шесть дней, а багажа у тебя столько, словно ты собралась у меня остаться на всю оставшуюся жизнь? — Ворчал Бенни, таща огромный чемодан Франчески вверх по лестнице заднего крыльца вместе с ее ручной кладью.

— Я же сказала тебе, что могу сама его отнести, — ответила Фрэнки. Он повернул шею, взглянув на нее, так что она широко раскрыла глаза и продолжила: — Если ты хочешь быть защитником, заботиться о своей женщине, итальянский парень, ты не должен ворчать.

Она была абсолютно права.

Но ему нравилась Фрэнки с широко раскрытыми глазами, она была такой милой, так что он собирался продолжать ворчать.

Он отпустил ее чемодан, чтобы открыть дверь, спрашивая:

— Что у тебя вообще в этих сумках?

— Ты не дал мне ни намека на то, что планируется, поэтому мне пришлось подготовиться самой, — ответила она, когда он протиснулся в дверь, таща за собой ее сумки с чемоданом.

— Под «подготовленной» ты подразумеваешь, что прилетела подготовленной к штурму Белого дома? — спросил он.

— У меня в этих сумках одежда и обувь, а не штурмовые винтовки, — парировала она.

— По весу, там полтонны Cи4, — пробормотал он.

— Заткнись, Бенни, — ответила она, но он услышал улыбку в ее голосе.

Это заставило его улыбнуться, когда он продолжал двигаться к двери в холл.

Как только он дошел до лестницы, то сказал:

— Черт, детка, забыл положить твою фанту в холодильник. Она в кабинете. Я отнесу твое барахло наверх. А ты брось пару банок в холодильник, и пока будешь этим заниматься, налей мне пива.

— Твое логово — это не кабинет. Это свалка в кабинете, — ответила она.

— Ты нальешь мне пива или как? — ответил он, все еще улыбаясь.

— Хорошо, — пробормотала она, и он услышал, как ее сумочка ударилась о стол.

Он оттащил сумки к подножию лестницы, оставил их там и вернулся, идеально рассчитав время, чтобы оказаться перед дверью в кабинет и увидеть, как Фрэнки, прижав руки ко рту, закричала:

— О Боже мой! Бенни!

Он улыбнулся, наблюдая, как она мгновенно опустилась на корточки, а плюшевый, в складках щенок бульдога — коричневый, с белыми лапами, животом, мордочкой и ушами, с маленькими коричневыми пятнышками на одном висячем ухе и коричневыми разводами по краям глаз — вразвалку направился к ней.

Бенни прислонился к косяку, когда она взяла щенка на руки и потерлась щекой о его гладкую шерсть.

— Познакомься с Черчиллем, — произнес он.

Она откинула голову назад, посмотрела ему в глаза, когда он встретился с ней взглядом, Бен замер.

— Гас, — прошептала она хриплым голосом, ее глаза блестели от слез. — Его зовут Гас.

Глядя в эти безумно красивые глаза, которые были полны слез и любви, Бен обнаружил, что не может пошевелиться.

Собака и Фрэнки могли.

Собака стала извиваться у нее в руках. Фрэнки поднялась с корточек и двинулась к нему, прижимая щенка к лицу, не сводя с него глаз.

Она остановилась всего в футе от него, и он тихо сказал:

— На день раньше, но не мог же я оставить его одного. — Его голос понизился: — С днем рождения, детка.

Он едва вымолвил эти слова, когда увидел, как слеза скатилась у нее по щеке.

Но она не пошевелилась.

Поэтому он спросил:

— Ты собираешься меня поцеловать?