Он был одинок. Снова. Но он пошел на эту жертву лишь для того, чтобы предоставить не только себе наилучшие условия жизни и выживания, но и для Марии. Но для кого он готовит все эти страдания? Нужно ли это Марии или только самому Майклу? Быть может, таким образом он просто пытается найти себе собеседника и товарища, чтобы просто не сойти с ума в абсолютном одиночестве. Или же его рассердила личность Стрелка, и он просто стал заложником гнусных чувств?
Наступил момент, когда Майкл наконец-то остановился. Очередной раз он задумался о своём уникальном и необходимом плане. Эта назойливая мысль уже не первый день грызла его, каждый раз оставляя мучительно болезненные последствия, — даже свобода не освобождала его от этой невыносимой ноши. На кой лад ему свобода, если её не с кем разделить? Мария может просто не согласиться отправиться в новое сомнительное путешествие. И не важно, будет ли оно долгим или нет. Девушка просто оказалась в той среде, где ей было максимально удобно и легко. Она может и не согласиться на уговоры Майкла. Весь план рухнет только от одного лёгкого «нет».
Остановившийся в центре заросшей дороги, он вспоминал всё своё приключение бок о бок с этой девушкой. Вспоминал их разговор в подвале церкви, и то, какой заботливой и радостной была она после освобождения; спасение после нападения демона; посещение заброшенного дома; долгий путь до встречи с незнакомцем. Противоречие двух неподвластных друг другу сущностей могло оттолкнуть обоих на настолько незначительный уровень отношений, что они вмиг могли стать врагами. Поэтому любое действие Майкла расценивалось ровно между собой, как вред и помощь. Но в отличии от одинокого путника, у Марии наблюдался союзник, стоящий сбоку от неё. Точно такой же человек, любитель пассивного выжидания конца. Но Стрелок уже единожды показал, что может быть где-то слаб, что есть личности способные противостоять его сладким речам и назойливому поведению.
Майкл мог просто свернуться где-то под деревом в клубок и спокойно умереть голодной смертью. Это было бы равносильно тому, что он навсегда покинул Марию, и не собирается к ней возвращаться. Но всё же, первый шаг уже был совершен. Отступить назад — предать всё, что он когда-либо сделал. Кто привёл Марию к незнакомцу? Майкл! Кто освободил эту бедную девушку из мучительного плена? Майкл! Кто поможет ей увидеть погибающий мир, с другой стороны и продемонстрировать то, как всё продолжает жить, несмотря на то что растёт поверх погибшего человечества? Майкл! Это был его выбор, его окончательное решение. Если же Марии ничего не поможет, тогда он сам сядет вместе с ней под свет закатного солнца и будет дожидаться конца.
Продолжая изнурительный путь в родные места, Майкл желал навсегда отказаться от подобных размышлений. Они давались тяжело и болезненно, к тому же, занимали значительное количество времени и сил. Они могли бы предоставить неоценимую помощь и максимально подходящий вариант развития событий, или и вовсе навлечь на мучительную апатию.
Когда же различные сомнительные и противоречивые мысли всё же покинули Майкла, и не тревожили его длительное время, он смог полноценно увлечься своим путешествием. В один из прекраснейших моментов одиночества и единения с природой, он обнаружил, что над горизонтом в дали возвышаются строения. То был город, — очередной могильный курган цивилизации, — который сможет подсказать Майклу, где он находится.
Через несколько часов путник стоял у Восточного Сюргинда, — что в переводе на родной язык Майкла звучало комично, и переводилось: «сказали «строить». Это был малый городок, что стоял на самом краю страны, и, больше походил на тренировочный лагерь. Он пестрил огромным количеством полос с препятствиями, беговыми дорогами, стадионами и полями, бараками и палаточными зонами. Это был старый детский оздоровительный лагерь, возросшийся до небольшого города, который, несмотря на увеличенную численность, умудрялся сохранить старое назначение.
Этот населённый пункт предоставлял отличную возможность отдохнуть в наступившую ночь и приготовиться к ещё более длительному переходу. Майкл выбрал один из более-менее устойчивых и целых домов, где решил переждать тёмную и одинокую ночь.
После того, как шторы в спальне были закрыты, и мужчина никак не смог бы выдать своё присутствие, он принялся подготавливаться к следующему дню. На карте найти его место остановки оказалось крайне проблематично — Майкл ушел совершенно в противоположную сторону от той, куда он собирался идти изначально. Он мог бы развернуться и напрямик пройти в правильном направлении, но это означало то, что он окажется в непосредственной близости к заводу. Такого исхода он не хотел, и не знал, какие новые мысли смогут захлестнуть его и заставить предпринять не самые радушные поступки. Будет лучше для всех, если беглец будет как можно дальше держаться от своего старого убежища, даже если путь займёт дополнительных несколько дней. Так решил Майкл и за Марию, и за Стрелка.
После составления наиболее успешного и безопасного пути, — который затрагивает минимальное количество посещений крупных населённых пунктов, — можно было наконец-то расслабиться. Если всё пройдёт гладко, через неделю он окажется в родных краях, и, ему снова придётся столкнуться со всеми внутренними кошмарами и переживаниями, которые в совокупности с мучительными воспоминаниями о прошлом приносили сплошную боль. Бо́льшая часть работы уже была составлена, осталось только дождаться утра. Путник мог бы спокойно отдохнуть и позволить себе расслабиться, тем более после столь трудоёмкого и утомительного дня, но всё же что-то было не так. Майкл думал о том, что можно благополучно приступить к вечернему приёму пищи, но еда никак не лезла в рот — голода просто не было. Консервированная пища казалась какой-то отвратительной и враждебной. Небрежно кинутое на соседнее кресло пальто смутно напоминало сгорбленный силуэт. Майкл смотрел на невнятные и безжизненные черты, не понимая, что именно сейчас сковывает его самого. Он постепенно напитался одиночеством, на которое сам себя обрёк.
Странный силуэт, сидящий недалеко от Майкла, загадочно напрягал и успокаивал. Он прекрасно понимал, что это просто верхняя одежда и ничего более. Но когда он опускал взгляд и переставал смотреть на диван, то ему смутно казалось, что на периферии зрения, таинственная фигура становилась более реальной и материальной, будто там действительно кто-то сидел. Иногда весь этот театр одиночества доходил до того, что, борясь с фальшивой сытостью и давясь от еды, Майкл улавливал чьё-то тихое и мелодичное дыхание.
— Надеюсь, с тобой всё хорошо, — сказал он.
Когда уже все возможные дела были окончены, а сон всё никак не намеревался свалить бодрого, но уставшего путника, Майкл решил посмотреть на свою странную болезнь. Высвобождая руку от нескольких слоёв бинтов, он уже заметил очередное изменение в общей картине: чернота на кисти руки осталась, но продолжала расти. Теперь граница бледной кожи и чёрной чешуи находилась у самого локтя. Окончательно скинув с себя повязки, Майкл убедился, что странные изменения руки продолжали прогрессировать. За несколько дней нахождения с незнакомцем в его убежище зараза успела отвоевать целый десяток сантиметров кожи.
Вид таких перемен уже не смущал и не пугал Майкла. Вспомнив, как с помощью этой руки он без особых усилий и проблем сломать навесной замок (хотя где-то в глубине своих мыслей он сомневался на этот счёт, надеясь списать всё на хрупкость самой конструкции). Но всё же, не только это маленькое недоразумение помогло Майклу иначе посмотреть на «проклятье». Теперь его распирал интерес от того, что всё-таки произойдёт дальше. Пока что, заражённый не испытывал никакого дискомфорта, связанного с общими ощущениями в руке или всём теле. Будь это болезнь, он бы давно начал замечать поразившие его последствия. Эта рука или станет его главным оружием и инструментом, или вовсе приблизит его конец. В любом случае, второй вариант рано или поздно нагонит Майкла, несмотря даже на то, как долго и отчаянно тот пытался сбежать и скрыться.
