…Через пару недель майор Пузырев чрезвычайно спокойным тоном приказал всему личному составу немедленно прибыть в Техздание.

Пузырь построил нас и принялся мерно расхаживать перед строем с портфелем в руках, не произнося ни слова. Так он гулял минут десять, постепенно багровея и двигаясь с точностью часового маятника.

Мне даже показалось, что майор вот-вот скажет «ку-ку!».

Вместо «ку-ку» майор Пузырев сдавленным голосом, стараясь не сорваться на крик, произнес:

– Совершившим преступление предлагаю заявить об этом добровольно.

Поскольку строй с интересом продолжал молча наблюдать за хождениями Пузыря, он продолжил:

– Наказание будет смягчено по возможности.

Мы молчали, поедая глазами нашего командира, как и полагалось по неписаному солдатскому закону.

Пузырев извлек из портфеля бутыльки фальшивого лосьона и закричал:

– Что это?!!

– Это прапорщик Самородко нам принес для гигиены, – ответил за всех Чебурген.

– Что это за херня? – поняв, что сохранить лицо уже не получится, майор принялся подпрыгивать в своем обычном стиле, истязая паркетный пол каблуками.

Попрыгав немного, видимо для разминки, он начал швырять в нас флакончики, а мы ловили их и не упустили ни одного.

– Что это? – третий раз прокричал майор Пузырев.

– Херня какая-то, – честно ответил Бес, рассмотрев содержимое.

В силу неведомых нам алхимических процессов свекольный сок, вступив с сырой водой в странную реакцию, обесцветился и выпал обильными слизистыми хлопьями.

– Это не лосьон! – закричал Пузырь.

Он открыл один флакончик. Запахло несильно, но противно, как если бы где-то неподалеку сдохла мышка пару дней назад.

– Лосьон так пахнуть не может! – сообщил нам командир Первой Площадки.

– Товарищ майор, скажите прапорщику Самородко, пусть нам деньги вернет. Мы ему на лосьон давали, а он что нам купил? Солдат обманул и не побрезговал, – всхлипнул Станиславский и умело прослезился.

– Все! Хватит! Млядь! – закричал фальцетом Пузырь, отбирая у нас флакончики и ссыпая их в портфель.

Тут у него пропал вдруг голос, и он продолжил кричать уже зловещим шепотом, отчего все стало еще страшнее:

– Я вызываю особиста! Это военное преступление. Это взлом и кража. Это мой секретный кабинет! Дослужите в дисбате! Я вам покажу!

И он нам действительно показал. Дело принимало плохой оборот.

Начальник особого отдела капитан Дятлов явился на следующий же день. Осмотрел кабинет Пузырева. Осмотрел шкаф. Осмотрел дверь. Потом замок, потом печать.

Многозначительно хмыкнул.

Осмотрел дверь, замок и печать еще дважды.

Все это время мы стояли унылым строем напротив майорского кабинета и наблюдали. На постах отдувались привлеченные специально прапора. На время дознания нас, по распоряжению Дятлова, отстранили от аппаратуры. Видимо особист опасался диверсий.

– Работает по методике Шерлока Холмса, – шепнул я Толстому. Дятлов осмотрел дверь в последний, черт знает какой, раз.

– А мне кажется, что это подход Пуаро, – не согласился повар.

– Следов взлома нет, – сообщил наконец Дятлов майору Пузыреву.

Было не удивительно; мы-то знали, что влезли через окно. Но окно Дятлов не осматривал. Видимо в этом была какая-то чекистская хитрость.

– Как же они в шкаф попали? – злобно спросил Пузырев.

– Нужно еще раз тщательно осмотреть дверь, – уклончиво ответил особист.

Осмотр вновь ничего не дал.

– Что же, – потер руки Дятлов, – пришло время поговорить с подозреваемыми.

Дятлов уселся в майорском кабинете, и Пузырю, лишенному места, пришлось шататься между постами. От скуки и злости он начал присматриваться к работе прапорщиков и убедился, что пеленги они отдают вкривь и вкось, намного хуже солдат. А быстро настраиваться на частоту не умеют вообще.

Дятлов вызвал каждого из нас и опросил по одному. Каждого спрашивал разное. Меня, например, спросил, есть ли у меня родственники за границей. Я быстро ответил, что я комсомолец и оформляю ленинскую комнату по мотивам лекций замполита.

– Это-то и подозрительно, – пробормотал капитан Дятлов и пригласил следующего.

Круг его вопросов поражал.

Кролика он расспрашивал о расположении и устройстве головки блока цилиндров.

Бес рассказывал Дятлову все, что знал о морских узлах.

У Станиславского он выпытывал имя отчество Немировича-Данченко, которое Станиславский благополучно забыл с перепугу.

Толстого попросил объяснить, чем фасоль отличается от консоме, а потом агрессивно требовал назвать фамилию человека, который Толстому про это консоме сообщил. Толстый, не думая дважды, сдал своего преподавателя из кулинарного техникума.

Завершив индивидуальное дознание, капитан Дятлов принялся вызвать нас парами, потом тройками, затем во всех возможных комбинациях. Требовал отвечать быстро и не задумываясь. Перешел постепенно к угрозам. Сулил дисциплинарный батальон. Потом тюрьму.

Через пять часов начал уговаривать сделать ему приятное и сознаться во всем, как родной матери.

Мы честно рассказывали, как заказали лосьон от прыщей, прапорщик Самородко купил нам какую-то дрянь (и взаправду вкус был мерзостный), а товарищ майор изъял и унес в кабинет.

Напоследок Дятлов выложил главный козырь, улыбаясь, довольно, своему уму:

– Значит, прапорщик принес, а майор сразу же забрал?

– Истинно так, товарищ капитан!

– И вам не успел передать?

– Никак нет, не успел, забрал сразу…

– Ага! А что вы, бойцы, скажете насчет дактилоскопической экспертизы? Если мы все флакончики проверим, а на них ваши пальчики шаловливые? Тогда как?

– Товарищ капитан, так нам вчера майор Пузырев прямо силой эти фунфырики всовывал, все кричал «Что это? Что это?». Ясен пень, что они все в наших пальцах…

Дятлов кинулся к майору Пузыреву и начал его о чём-то горячо расспрашивать. Пузырев несколько раз кивнул утвердительно. Дятлов шепнул ему что-то на ухо. Если бы мы умели читать по губам, то без труда распознали бы слово «мудак».

Капитан Дятлов завершил расследование. Сообщил нам, что виновные будут обнаружены и преданы трибуналу.

Мы поняли, что гроза прошла стороной.

Пузыреву капитан Дятлов поведал напоследок, что удивлен, как он вознесся до майора с такими способностями портить верные дела. Но не будет удивлен совершенно, если Пузырев так и выйдет в отставку майором без всякого повышения по службе.

Назавтра майор Пузырев объявил на Площадке тактические учения по возведению долговременных огневых точек. До сентября все свободное время мы строили два ДОТа. А строить ДОТы в вечной мерзлоте – занятие не из приятных. ДОТы вышли кривые, косые, убогие и одним своим видом могли напугать и остановить любого неприятеля.

Я часто звонил Панфилу, и он читал мне всякую дребедень:

Или, например:

Лето завершилось, как миграция леммингов – быстро и бессмысленно…