Сегодня же они уехали из этого проклятого города. Ночевали в старенькой таверне, Джек так и не появился, юный трактирщик пустил их бесплатно, он подал Соме бутыль вина, Ши не слишком любила привычку отца выпивать, но сегодня они напились вместе. Один Сома спать отказался, так что и спали они в обнимку, да Ши сама и не уснула бы. Над свечкой, что одиноко горела в уголке, пархал мотылек, что был освещен зеленоватым светом луны, Сома никогда не думал, что будет как ребенок, бояться тени небольшой бабочки, но сегодня он понял, что тени скрывают за собой чудовищ. Перед его глазами стояла жуткая тень с белой улыбкой. Когда он моргал он видел его… Он слышал цикад…

Руки Ши ещё сильно болели, антимагические раны можно вылечить, но боль не уходит сразу, от нее катились слёзы, нижняя губа предательски дрожала, но теплая рука отца, что тоже не спал согревала сердце. Однако теперь Ши поняла ещё кое-что. Отец не сможет спасти ее от всего, до того в путешествиях она почти не пострадала, но теперь была так близка к смерти, что осознала слабость и человечность своего отца. За драконом севера скрывался лишь человек, что любит жизнь и не хочет умирать, а потому встаёт, встаёт раз за разом, и все же, пусть у силы духа предела нет, но он есть у позвоночника, и предел этот небольшой. Ши внезапно поняла, что именно она должна будет сделать, и теперь только мысленно готовила себя к этому, пока она ещё могла это осознать… Глубокой ночью Сома таки уснул, поглаживания руки дочери его успокоило, и теперь он спал, а Ши смотрела на старое лицо, такое родное. Он уже достаточно сделал для нее, и теперь в девочке навсегда укрепилась решимость в ее походе, не ради кого-то другого, ради отца, который должен прожить счастливую старость. Она должна будет отправить Корре письмо с благодарностью. Также ее сильно печалило то, что такой дорогой подарок ее отца, ее палочка, была отнята священником и куда-то делась, но ничего страшного, отец ещё жив, она тоже, а вот остальное приходит и уходит. Почему-то она теперь ощущала что-то странное, сегодня в ней что-то сломалось, при том навсегда, и теперь она всегда будет ходить по тонкой верёвочке, падение с которой ведёт ее в пучину тьмы, к тому, чьи чёрно-белые волосы вселили в бесстрашного некогда солдата мальчишеский, детский страх темноты. Вскоре дверь скрипнула совсем беззвучно, в нее прокралась одинокая тень, что привела на кровать напротив опустив голову, золотые глаза тихонько сверкали в темноте, но сегодня Ши не хотела и не могла заговорить больше ни с кем, а потому, успокоив свою душу, она тихонько засопела рядом со своим отцом, пьяная и совсем маленькая, но вскоре, в порту, она навсегда должна будет проститься с этой девочкой.

Последующие три дня Сома не мог продолжить пути, ему было плохо, трясло от каждого шороха.

То был четвертый день их пребывания в трактире, старый солдат сидел за деревянным столом и пил вино, Джек сидел с ним рядом.

— Сома… А вы…

— Прекрати уже выкать. Мы с тобой уже почти братья.

— Хорошо… Сома… А как мы продолжим свой путь?

— Через город Акто, отсюда самый короткий путь, — И Сома на карте указал примерное положение единственной тропы через лес. Парень обеспокоенно взглянул на отца мессии, его лицо исказила боль, но он скрыл эти эмоции спустя короткий миг.

На самом деле у него в последние дни сильно болело сердце, в тот день он пережил слишком многое, но он старался не подавать виду, и, кажется, вполне успешно мог обманывать собственную дочь.

— Понятно…

— Папа, — Ши внезапно окликнула Сому, тот поднял старые глаза, а после просиял радостной улыбкой, чуть не расплакалась слезами счастья… На Ши было белое платье, коих она сроду веку терпеть не могла, то самое, как на старом портрете, что висел в их доме, а ещё она заплела два хвостика, пусть и коротких. Ши явно была смущена, опускала свои глаза, но все же подошла к отцу и села рядом, тот обнял ее одной рукой положив голову на ее макушку. Джек не смел нарушить такой идиллии, просто смотрел на то, чего сам был лишён.

— Может назовешь меня так ещё раз…? — Спросил Сома смахнув скупую мужскую. Ши сильно смутилась, но не могла отказать…

— Папочка… — Произнесла она тихонько, но Сома обнял ее прижал к себе, и плевать ему было на странные взгляды немногих посетителей трактира.

Он плакал, его маленькая девочка, дочка, единственная причина его жизни должна умереть. Да пусть все люди горят в аду, после последнего посещения города Сома уже не был уверен, а достоин ли этот мир спасения. Ши просто обнимала отца… Они сидели так достаточно долго, пока Джек не напомнил про скорый подъем. Тогда Ши провела Сому до кровати, он был немного пьян, но она понадеялась, что он не забудет сегодняшнего вечера, ибо она хотела остаться в его памяти именно такой, милой девочкой в белом платье и с двумя хвостиками. Джек не мешал, они заранее обговорили, что именно сегодня случиться, когда Ши подслушала жалобы отца на здоровье, и не только на него…

— Знаешь, Джек, на самом деле все куда хуже, если бы шалило только сердце, это ещё одно… — Произнес он думая, что Ши была в бане.

— А что… Ещё случилось? — Джек заметил Ши, но та показала ему молчать, он кивнул, едва заметным движением.

— Я бы и не обратил внимания, но, перед тем, как исчезнуть в тот день, он… — Солдат вздрогнул, — Он произнес те самые слова, что я сказал у черной скалы, он так и сказал: " Кошмар никогда не умирает слишком надолго". И с тех пор мне нет покоя, когда я на улице я чувствую, он все видит… Вернее нет, он не видит, он именно смотрит, глядит мне прямо в спину, слышит каждый вздох и каждое слово, дышит мне а затылок, неважно один я, неважно сколько нас, он смотрит… Потом я начал слышать шаги, сначала идущие вровень с моими, но позднее, позавчера, если быть точным, Я услышал лишний шаг… Он был один, и сначала я не придал тому никакого значения, но потом они начали слышаться мне все чаще… А сегодня… — Сома сглотнул, переводя дух, делая глоток вина. Он не переставал пить ни на один день. В тот день он выглядел достаточно таки плохо, бледный, с синяками под глазами, с опухшими красными глазами.

— Что… Сегодня…?

— Я так и не смог заснуть, он стоит, стоит прямо над моей кроватью, смотрит пристально, и знает… Знает, что я боюсь его, знает, что теперь вижу его в каждой тени. Даже сейчас я ощущаю на себе этот взгляд.

Ши вздрогнула, не мудрено, что папа никак не хотел прекратить пить, окажись она в такой же ситуации, вообще бы руки на себя наложила, по счастью с самим вестрииским зверем она не встретилась, иначе быть может сидела бы в том же паническом страхе, что и Сома. Но в тот вечер она ясно поняла, что пришла пора действовать решительно, она знала это ещё с того дня, как была спасена отцом, но теперь, когда услышала это, сомнения и неуверенность навсегда исчезли из ее души.

Итак ночью четвертого дня Ши написала записку, и, взглянув в последний раз на лицо спящего отца, что до сих пор было искажено гримасой счастья и грусти одновременно, погладив его по голове, она направилась к выходу из трактира. Внезапно она поняла, что Сома начал крутиться от страха, он сжался в комок, после чего прикрыл руками голову.

— Эй, кошмар, ты ведь тут? Я тебя не слышу, но знаешь, мессия не он, а я, если тебе так скучно, донимай меня, а отца оставь в покое…

Неожиданно Сома перестал ворочаться и стал лежать спокойно, Ши сглотнула, но произнесла:

— Вот интересно, в туалет ты за мной ходить будешь? Извращенец, — произнесла она и спустилась по лестнице.

Трактирщик встретил ее удивлённым взглядом, она попросила не говорить отцу, куда именно она направится, даже хозяин трактира заметил, что последние пару дней у Сомы были проблемы со здоровьем, и теперь Ши ещё больше уверилась в правильности своего поступка. Тот согласно кивнул, после чего пожелал им удачи, дав с собой немного еды. Поблагодарив Ши открыла дверь и вышла в ночную тьму, на улице ее встретил Джек, они решили не забирать телегу, а потому направились пешком, Ши была очень рада, что не останется одна, но огромного одиночества, что возникло в ее душе, теперь, не было средства заполнить.