Вода продолжала убывать, а после все закончилось также внезапно, как и началось, и никакого больше следа от того, что только что произошло, водная гладь снова затихла, снова став похожей на идеальное зеркало, вот только рыбок вокруг совсем не осталось…

— И как нам туда попасть? Я летать не умею. И то побоялась бы…

— Я не знаю. — Честно признался Сома. Джек просто молчал.

— Может… Попробовать ядом их?

— Не поможет, сцилла родилась от яда, а вот харибда просто ест, у нее нет желудка, это, по сути огромный рот…

— Плохо… Я спрошу совета… У своего клана…

— Может спросить Хан Бея или Леонарда?

— Я напишу Нико, может что подскажет… — В трактир троица возвращалась испытывая самое настоящее отчаяние, никак им не попасть туда. Ши решила всё-таки написать Хан Бею, потому что гением стратегии его, скорее всего, прозвали не за красивые глаза.

Отписавшись всем, кому планировали, трое остались в трактире, сидели в мрачной тишине, каждый думал о своем. Они перекусили, пока горожане перенесли несколько трупов, а вскоре под окнами потихоньку стал собираться народ… Раздался стук, после чего вошёл солдат.

— Госпожа мессия, — внезапно окликнул девушку он.

— Да?

— Неудобно говорить… Но вам лучше покинуть город. Недавно произошла вспышка неизвестной болезни, и местные винят в этом ваше прибытие, ваша энергия ещё и харибду потревожила… Толпа под окном, чего доброго, просто сожжёт это место.

— Мы уедем, как только я допью свое пиво, — произнес Сома и одним взглядом велел парнишке убираться. Тот, извиняясь, ушел. Горожане действительно с опаской косились на Ши, но камней пока не кидали. Без сомнения они выдохнули, когда телега выехала за территорию города.

— Будем ждать ответа от тех, кому писали, лагерь разобьём за горой, чтобы местных ее тревожить, и чтобы была возможность смотреть на пролив, так мы сможем понять поведение монстров, — велел Сома. Палатки разбили пока было светло.

— Папа, может тебе лучше в город? Выгнали только меня.

— Конечно я тебя не брошу, да и честно, я бы очень хотел снова увидеть Харибду, зрелище внушает животный страх, но завораживает ничуть не меньше.

— Вы ведь… Моряк…?

— Да. Моряк. — с грустью произнес Сома, соленый ветер, что стал ему таким родным, теперь вызывал лишь тревогу, трепая синие волосы. Он прижал к себе дочку, после чего решил развлечь всех старыми морскими историями, что с упоением слушал даже Джек.

***

По истечении пары дней никаких лазеек или потайных ходов обнаружено не было, победить их тоже возможности не было, потому было принято решение отправляться в порт до Вестрии, потому как нужно было стать намного сильнее. По-крайней мере Ши должна была освоить полеты на метле, а этого не будет раньше следующей вальпургиевой ночи.

Ранним утром Сома проснулся, после чего присел, соображая, что происходит, а после он шокировано осмотрелся, Ши в округе не было. Джека тоже не видать, отцовское сердце болело, ощущая какую-то тревогу. Он, прямо так, бросив лагерь, осмотрелся, нигде ни единого следа Ши, палатка пустая, пойти помыться она тоже не могла, банально не где, у берега слишком опасно. А Джек куда запропастился? Отец мессии нервно озирался, и тут ему пришло в голову одно единственное место, куда отсюда могла исчезнуть Ши.

***

Толпа шумела, вздымала кулаки и вилы, факелы, Ши была прибита гвоздями к кругу, по белым кистям стекала кровь, ее переодело в белоснежное, тонкое одеяние, что даже немного просвечивало, бедняжка была без сознания, потеряла его, когда ладони пробили раскалёнными докрасна гвоздями. Покрытое ранами, синяками и ссадинами тело висело, между ее ног также стекала кровь, опускаясь вниз, стекая с кончиков тонких пальцев, рубаха вся была перепачкана, но особенно сильно пострадал живот и участок чуть пониже живота… Ее пальцы были сломаны, зубы выбиты, частично сточены напильником, часть уха была отрезана. Также то огромное кровавое пятно, что расплывалось на животе, было вызвано ударом меча…

Но людям все было мало. В воздухе витал аромат дыма, масла, стояла атмосфера давящая на разум, люди скандировали одно и тоже, их голоса слились в единый, неразборчивый гром, словно внемля толстому проповеднику церкви драконов, что вещал со сцены, где подвесили виновную, от богов тут давно отреклись, им предпочли драконов, не мудрено, лионийцев тут почти не было.

— Сжечь! Сжечь! Сжечь! — Скандировала толпа так, что могла оглушить неподготовленного, люди были готовы разорвать ведьму на куски. Перед людьми активно размахивал руками святой отец, который топтался по букету цветов и новой книге, которая так и не была дочитана, у крепления круга была прибита расколотая надвое волшебная палочка, камень из нее был разбит.

— Люди, вы что, с ума сошли? — Глупца, что выкрикнул эти слова казнили на месте, это был тот самый юноша, что подарил ведьме букет цветов. Теперь его тело, истыканное вилами лежало под ногами грешницы, заливая доски кровью, в которой топтался толстый, седой мужчина с заметными залысинами. Жители стояли тут не первый десяток минут, при этом активно рукоплеская всякому слову мужика в рясе.

— Таким образом я признаю ее виновной в напускании порчи на город! Приговор-сожжение! Мы спасём эту блудную душу священным огнем! — Взрыв аплодисментов, крики, свист, вздымались вилы и факелы. Один из них коснулся масла, что мгновенно вспыхнуло, постепенно подбираясь к тонким ножкам, залитым прозрачной кровью…

— Эй ты, *бище лысое… — Раздался тихий шепот. Старик обернулся, собираясь снова устроить показательную казнь, как вдруг святой отец завопил от боли. Его живот пронзило лезвие клинка, черная кровь стекала по нему, при этом его медленно протянули вниз, обнажая черные кости, вывалив и обрезав кишки, рассеченый желудок обливался своим же соком, только сердце слабо трепеталось, и то не слишком долго… Маленькое, чёрное сердце… Святой отец упал, и Сома наступил на его голову, было видно, что в его глазах пылает ярость, все сделали несколько шагов назад, потому что испугались, испугались мрачного отблеска покрытого черной кровью клинка.

Он без зазрения совести, наплевав и на детей и на стариков, что были на площади, взмахнул рукой, подняв фонтан крови, окатив глупцов с головы до ног, в толпу покатилась голова. Она приобрела жёлтый оттенок, гнилые зубы, красные, теперь закрытые уже навсегда глаза, кровь этого существа не была человеческой. Не сказав более ни слова, оставив шокированных людей, которых обмануло непонятное существо, Сома снял девочку с круга, с каким трудом далось ему вытаскивание гвоздей, по щекам текли слёзы, огонь обжигал, он держался, чтобы не начать убивать всех подряд, только лишь потому, что простых людей было слишком много, они бы его, в конце-концов, убили. Подняв на руки девочку, чья белая одежда была обильно покрыта кровью, чье лицо и тело покрывали синяки, чьи пальцы были сломлены, ю, он не мог сдержать слез, что катились по его щекам.

— Но она же наслала чуму! — Крикнул кто-то. Сома вздрогнул от страха, другие священники медленно шли вперёд, а если он что и знал при вестрийцев, так это то, что они никогда не поставят под сомнения слова земляков. Священники указывали на него:

— Еретик! Предатель! Идиот не понимающий священных процедур и поправший память отца Густаво!

Толпа взревела, после чего рванула вперёд, кто-то продолжал:

— Мы отомстим им, эта болезнь их рук дело!

Сома не успел сделать ничего, как раздался тихий голос:

— Ошибаешься, ведьма ее таланта могла придумать кое-что получше. — Непонятно откуда, по площади, раздвигая толпу шла женщина, в ее волосах была курительная трубка, которую она неспешно вытащила, волосы цвета спелой пшеницы трепал зловещий ветер, бледную кожу освещал свет, ее лицо не выражало ни одной эмоции, все довольно красочно обрисовывали широко раскрытые от гнева глаза…

Руки ее скрывали тонкие перчатки, они тряслись от ярости, одну из перчаток она стянула на ходу, показывая шрам на ладони.