Как сто, как двести или тысячу лет назад, засада была устроена у поворота, среди лесополосы. Саперы еще несколько часов назад заложили фугасы, чтобы подорвать головную машину колонны, и каждый боец знал свое место и задачу.

— Майки, подойди, — Оливер окликнул единственного черного парня в его отряде.

Во время этнических чисток за ними развернулась настоящая охота со стороны армии. Майкл выжил и даже дослужился в сопротивлении до сержанта, что не нравилось многим, но не Оливеру: главное — исполнительность, а кожа может быть хоть фиолетовой.

— Все на местах?

— Да, сэр, так точно, сэр, — затараторил сержант.

Оливер поморщился. Он уже устал делать замечания Майклу и просить его говорить медленнее, особенно когда тот докладывает, но сейчас на препирательства и воспитание бойца старше его самого, ко всему прочему, не было времени.

— Что по составу колонны?

— Сама колонна состоит из дюжины­полутора «эмок», сэр. На таране двадцать восьмой «страйкер», за ним еще две двадцать семерки или шестерки, точно не разглядели. Между «эмками» штуки три RG­33, на щите идет еще пара «страйкеров», но не двадцать восьмые, шестые или седьмые.

— Что по RG? Укомплектованы?

Сержант перемялся с ноги на ногу.

— Так точно, сэр. На каждом по станковому M2 или модификации. Сумерки, сэр, плохая видимость.

— Сколько у них бойцов?

— Две­три дюжины, больше в RG не засунуть. Ну и пара­тройка бойцов на броне.

Оливер на секунду задумался, прикидывая возможное развитие событий.

— Так. Первыми начинают подрывники. Дальше все, как обычно: заградительный огонь, гранаты, зачистка. Только, бога ради, никакого дыма на этот раз, хорошо? Я хочу взять эти грузовики, думаю, там оружие. А вот гранаты и патроны не беречь. Все, кто сумеет вый­ти из «тридцать троек» должны очень быстро стать покойниками. Понятно? — Оливер внимательно посмотрел в черные, глубоко посаженные глаза сержанта.

— Я понял вас, сэр: никакого дыма, гранаты не беречь.

— Хорошо, иди, доведи до сведения.

Сержант что­то пробурчал в рацию, закрепленную на разгрузке, после крутанулся на носках и, придерживая автомат на плече, легкой рысью двинулся в заросли кустарника. Буквально за пару мгновений его огромная спина растворилась в листве, будто он пошел не на обход позиций, а просто испарился в воздухе.

Спустя пятнадцать минут из­за поворота появился первый «страй­кер», бодро шедший на скорости в миль тридцать — тридцать пять. В некотором отдалении от него показались еще два колесных БТРа с бойцами на броне, а после уже вытянулась и колонна, кое­где перемежаемая «тридцать тройками».

— Питер, все готово? Прием, — Оливер отпустил рычаг своей рации, ожидая ответа.

— Так точно, командир, — прохрипело из динамика.

— Тогда начинайте сами, без команды.

— Принял.

Оливер знал, что подрывникам лучше самим решать, когда и как взры­вать, поэтому в это он не лез. Сам же он пока расположился у корней одного из деревьев на небольшом холмике, рядом с пулеметчиком.

— Когда подорвут таран, твоя задача выкосить солдат на броне, ты понял?

— Да, сэр, — боец перепроверил, крепко ли стоит его M240 на сошках, и положил руку на приклад. — Все будет в лучшем виде, сэр.

— Отлично.

Заряда, заложенного саперами, хватило бы, чтобы подорвать даже танк, который Оливер очень не хотел, но все же опасался встретить на таране колонны. Поэтому у легкого колесного «страйкера» не было ни единого шанса. Взрыв разворотил машину, которая по инерции проехала еще несколько десятков метров.

В целом все прошло гладко. Его бойцы как по команде забросали остановившиеся и уже открывшие десантные люки RG­33 гранатами, а стрелки сняли станковых пулеметчиков за «браунин­гами».

Небольшие проблемы возникли только с парой водителей и щитовым «страйкером», но и с этим бойцы сопротивления разобрались. Как только стрельба стихла и зачистка колонны была окончена, Оливер подошел к одному из грузовиков и отбросил в сторону брезент, закрывающий кузов.

На полу лежали люди. Некоторых убило во время перестрелки шальной пулей, кому­то повезло больше. Присмотревшись, Оливер понял, что внутри были только женщины, дети и старики.

«Твою мать! — подумал он. — Это еще что такое?! Где оружие?! Где припасы?!»

Он поднял ствол своей М4:

— А теперь живо говорите, что вы тут делаете.

— Командир! Тут люди! Никакого оружия!

— Знаю! — рявкнул в ответ Оливер. — Выгружайте их! А вы, — теперь он обратился к тем, кто находился в машине перед ним, — отвечайте давайте! Кто такие?! Живо!

Одна из женщин подняла голову и, внимательно посмотрев на него, заговорила:

— Мы ехали в Столицу, — она сделала долгую паузу, бросила взгляд на карабин и дисковый магазин, а после через силу добавила: — сэр.

— Почему вас везли так, будто бы тут полные фургоны оружия?

Ответа не последовало.

— Вылезайте! Давайте! Живо!

На выгрузку оставшихся в живых и раненых ушло всего пара минут. Дорога наполнилась гулом и детским плачем. Стоя на коленях под дулами автоматов, старики с ненавистью молча смотрели на бойцов сопротивления, женщины плакали и прижимали к себе детей.

— Что будем делать, командир? — это был сержант.

Оливер еще раз окинул взглядом толпу, взятую в неплотное кольцо.

— Бойцы! Построиться! — рявкнул Оливер.

Сержант поменялся в лице. Он знал, что будет дальше. Оливер же подошел к толпе и заговорил громко и четко, чтобы каждый его услышал:

— Всем лечь на землю! Лицом вниз, руки на затылок!

После того как основная масса пленных выполнила указание, он дождался, пока женщины уложат детей, прижимая их головы к земле, и продолжил:

— По законам военного времени вы признаетесь виновными в содействии преступной армейской хунте, захватившей власть в стране, и проговариваетесь к смерти, — над дорогой повисла тишина, нарушаемая редкими всхлипами женщин.

— Командир… — шепнул Оливеру на ухо Майкл. — Командир, тут же только женщины и дети да пара полуслепых стариков, командир!

— Да, сержант, — Оливер отвечал громко, чтобы его слышали все, — тут только женщины и дети. Сестры, жены и будущие матери солдат преступного режима! Это война, и они были бы рады увидеть каждого из нас в могиле! Выполняйте приказ!

Сержант не двинулся с места.

— Хорошо. Пусть будет так, — Оливер развернулся к негру спиной. — Отряд, слушай мою команду! Приготовить штыки! Беречь па­тро…

Оливер уже почти закончил, как увидел чей­то силуэт в подлеске, чуть позади, за толпой лежащих на земле пленных. Он неосознанно сделал шаг вперед. В этот момент одна из женщин рванулась к нему и, попытавшись выхватить из его рук карабин, нажала на спусковой крючок подствольного гранатомета, которым Стальной Генерал так и не воспользовался в бою.

Снаряд ударил в грудь пленной, мгновенно взорвался и опрокинул Оливера на спину. Последнее, что он увидел перед смертью, — это темное ночное небо на фоне звуков начавшейся на обочине бойни…

— Оливер! Ты что, заснул?! — Мэтт прошел в свой кабинет и бросил планшет с отчетами на стол.

Стальной Генерал потянулся в кресле и начал разминать затекшую в неудобной позе шею.

— Да уже вторые сутки на ногах, даже это паршивое кресло кроватью кажется.

 «И паршивые сны снятся», — подумал он, но ничего не сказал.

— Ты мне тут не зубоскаль, — Мэтт был не в духе. — У нас есть проблемы с дисциплиной, конкретно в твоем корпусе. Что можешь сказать в свое оправдание?

Оливер потер глаза и дезориентированно уставился на сидящего напротив Мэтта. Из его головы не шел этот странный многоуровневый сон, но с каждой секундой бодрствования он становился все дальше и призрачнее.

— С дисциплиной? — он прикинулся, что не услышал вопрос Мэтта, чтобы выиграть еще немного времени. — Ну, что я могу сказать, ты же знаешь, что все они считают себя смертниками. Вот и живут на полную катушку.

— Они не смертники, — хмуро парировал Мэтт. — Не моя вина в том, что все, кто идет с тобой в бой, долго не живут, а в первую очередь — твоя.