— Так, стоп. Это тебя убьет или что? — спросил Оливер.

— Как мне говорили, да. Фактически убьет, — ответила Мелисса.

— Подожди, — вмешался Мэтт, — в отличие от этого товарища я документацию по вашему этому эксперименту ясновидящих…

— Я не вижу будущее, я мысли читаю, — улыбнулась Мелисса.

— Да черт с ним, ты меня поняла, — продолжил Мэтт, раздраженный тем, что его перебили. — Так вот, там говорилось, что в начале исследований, еще до засухи, в России как раз активно использовались всякие наркотики. Все, от чего можно поймать кайф.

Оливер пошевелил палкой угли в костре.

— Этого я не знаю, но точно могу сказать, что без имплантата я мало для чего пригодна. Он — как антенна, как очки для слабовидящего. В активированном состоянии я вижу на мили вперед, но когда он выключен, с трудом ощупываю поверхности близ себя. Если вы понимаете такую аналогию, — ответила Мелисса.

— Примерно, — сказал Оливер. — То есть обезболивающее колоть тебе противопоказано, — резюмировал он. — Но тогда вопрос. Ты показала, что имплантат находится в шее, у основания черепа, так?

— Да.

— Так как его туда зашили без наркоза?

— На живую.

Мэтт подавился пайком.

— На живую?! Без анестезии?!

— Да, — кивнула Мелисса, — именно так.

Мужчины примолкли и посмотрели на свою спутницу теперь совершенно иначе.

— Тебе вводят что­то, из­за чего ты теряешь контроль над телом, но все чувства остаются на месте, — добавила женщина. — Ощущения от операции? Ну, как сказать… Как побывала в аду.

— Ты хочешь сказать, что реально пережила подобное дерьмо? — спросил Мэтт.

— Как видишь.

— Чушь, — возразил Оливер. — Я видел, как люди, здоровые мужики, умирали на столах полевых госпиталей во время ампутации ноги, если им не вкалывали лошадиную дозу морфия, а тут операция на шее, у основания черепа, там же нервных каналов, или как они там, больше, чем где бы то ни было, как мне кажется.

Мелисса только улыбнулась в ответ.

— Эвляция, — она странно коверкала слово «эволюция», не зная, как оно правильно произносится, — смешная штука. Вы, мужики, сильные и большие, но не способны перенести подобную боль. Именно поэтому корпус операторов состоит на восемьдесят процентов из женщин.

— Специально отбирали? — спросил Мэтт.

— Насколько я знаю — нет. Просто мы выживали чаще. Я слышала, что доктор Ивор, наоборот, отдавал предпочтение мужчинам в ходе отбора, — ответила Мелисса. — Слышала, считал вас, мужиков, более психически стабильными.

Оливер тоже принялся за свой паек, а третий, с единственной имев­шейся у них ложкой, протянул Мелиссе, сидящей справа от него.

— Держи.

— Спасибо.

— Знаешь, — начал Оливер, дуя при этом на горячую массу пайка на конце ножа, — теперь я понимаю, как ты сама себе так ювелирно прострелила ногу.

— Как видишь, — усмехнулась женщина, — недостаточно ювелирно.

— И то правда.

— Так, — перебил их беседу Мэтт, — вернемся к этим вашим операторам.

Старый командир чувствовал, что именно сейчас, когда Мелисса ослаблена жаром и прижиганием ран, они смогут получить от нее максимум информации, поэтому продолжил допрос:

— То есть тебе зашивают эту хрень в шею, и все — ты читаешь мысли и заставляешь людей стрелять себе в голову?

Мелисса поморщилась.

— Все намного сложнее, командор Мэтью, — ответила она. — «Око» (так мы называем модуль) очень сильно зависит от первичных способностей оператора. Я из первой лиги, у меня уровень синхронизации нервной системы с модулем близок к пятидесяти процентам, но есть еще лига высшая.

— Высшая? — удивился Оливер. — Ты же полдюжины солдат контролировала одновременно, даже не видя половины из них, и хо­чешь сказать, что ты еще не самая сильная?

— Нет, не самая, — ответила Мелисса. — Есть две девушки, как я слышала, сестры. У них синхронизация около семидесяти процентов. А это разница в силе на порядок выше. В боевом режиме им достаточно подумать о суициде, чтобы в радиусе пятидесяти метров все схватились за стволы и пустили себе пулю в рот.

Оливер задумался.

— Что такое? — спросил Мэтт.

— Да так, — ответил Стальной Генерал, — по всей видимости, я слышал об одной из них еще в Гетто. Мэтт, может, помнишь барыгу Мелкого?

— Такой скользкий тип с бегающими глазками? На побегушках у Томми? — уточнил Мэтт.

— Да, он самый, — подтвердил догадки друга Оливер. — Так вот, он рассказывал мне за стаканом, что в ходе одного из рейдов на Гетто один боец в нычке при виде какой­то странной барышни чуть себе голову не снес.

— Мало ли что тебе этот мусор наплести мог, — хмыкнул Мэтт. — Такие, как он, за стакан бухла мать родную продадут.

— Суицид? — внезапно спросила Мелисса.

— Да, — ответил Оливер.

— Значит, это он с Адикией повстречался, — резюмировала Мелисса.

— Адикия? Странное имя, — заметил Мэтт.

— Да, сама удивлялась, — согласилась Мелисса. — Сестру ее тоже диковинно зовут — Астрея.

— Астрея и Адикия, — задумчиво протянул Мэтт.

В этот момент Мелисса дернулась на своем месте и начала озираться вокруг. Ее способности, подавленные температурой и общим упадком сил позволили ей засечь чужаков только сейчас, когда они подошли вплотную. Спустя секунду вслед выкрику «Сдохните, мрази!» из ближайших зарослей кустарника напротив костра прогремел выстрел. Стрелок промахнулся, и вместо того, чтобы разворотить грудь Оливеру, заряд дроби разнес кору дерева слева от него. Только неточность стрельбы противника и спасла Стальному Генералу жизнь — броню он отключил сразу же после привала, оставив режим поддержания формы за неимением с собой брюк. В этом случае боевой костюм был не крепче обычной ткани.

Вслед за первым диким, а это были именно они, со всех сторон с криками и пальбой на их стоянку высыпали еще трое оборванцев.

В отличие от Оливера Мэтт не расслаблялся целиком никогда. Сразу же после первого выстрела он схватил карабин, лежавший у него под рукой и, упав на спину, дал по кустарнику длинную очередь; заросли, которые должны были уберечь их от чужих глаз, сейчас работали на руку атакующим. Слишком сильно они доверились способностям Мелиссы, которые помогали им последние дни избегать редких армейских патрулей.

Адреналин в крови Оливера зашкаливал, в ушах звенело. Непонятно почему помутневшим взглядом он наблюдал за тем, как Мелисса, прищурившись от напряжения, перехватывает контроль над телами одного за другим нападавших и их же оружием сносит им головы. Спустя десять очень долгих для них секунд все было кончено. Мэтт, еще на земле активировавший боевой режим брони, бросился в кусты, из которых доносились слабые стоны. Еще несколько выстрелов окончили сумбурный бой.

Оливер еще раз окинул взглядом стоянку, посмотрел на трупы нападавших с разорванными выстрелами в упор черепными коробками, на Мэтта, возвращавшегося из зарослей, на Мелиссу, устало потирающую виски.

— Спасибо, — сказал Оливер Мелиссе и попытался повернуться к женщине, но почему­то потерял равновесие и завалился вбок.

В этот момент фонтан адреналина поутих, и левый бок мужчины, мимо которого в ствол дерева ушло смертельное облако дроби, пронзила боль. Часть самопальной шрапнели — железа, обрезков гвоздей и прочего мусора — угодила не в дерево, а в Стального Генерала. Он чувствовал, что быстро истекает кровью, закружилась голова, холодели ладони, веки налились тяжестью — он терял сознание.

— Эй! Не отключайся! Оливер! — Мэтт почти мгновенно восстановил картину произошедшего и понял, что его друга зацепило первым выстрелом. — Оливер!!! Мелли! Помоги! Живо! Подержи тут!

«Дело дрянь, — подумал Оливер, пока Мэтт переворачивал его на спину. — Давно я не слышал, чтобы он так орал».

— Эй, — тихо прошептал он, говорить было больно, — все хреново?

— Тихо! — рявкнул на него Мэтт. — Все отлично, старик, выкарабкаешься.

Он увидел, что ладони Мэтта были полностью в крови. Картину дополнял растерянный взгляд Мелиссы, которая склонилась над его левым боком и зажимала раны остатками рубашки — теми, что должны были пойти на перевязку ноги. Он хотел сказать что­то еще, но веки были настолько тяжелыми, что больше сопротивляться было невозможно. Последнее, что он услышал, теряя сознание, был полный отчаяния крик Мэтта: