— Что если это кончится плохо, и… — он вздохнул, — этот путь приведет нас к смерти?

— Тогда, думаю, мы проведем остаток вечности в аду.

— Ты променяешь рай на ад ради такого куска дерьма, как я?

Меня раздражало, когда кто-то называл его так, но меня бесило, когда он сам называл себя куском дерьма. На этот раз я отпустила это, потому как то, что он сказал, не имело значения. Он хотел знать, бесконечна ли моя любовь к нему.

Я оторвалась от него и приподнялась на локтях. Он поднял голову, встречаясь со мной взглядом, наморщив лоб от неуверенности.

— Ты разве не заметил? Я пойду за тобой куда угодно.

Утренние золотистые лучи пробивались сквозь коричневые шторы, когда на прикроватной тумбочке завибрировал телефон Алекса. Это была Никс. Она тяжело дышала и была в бешенстве. Организаторы отменили субботнее выступление сенатора в Спрингфилде, и, позже, в тот же день, он улетел домой из Вашингтона, округа Колумбия. У нас было меньше семи часов, чтобы добраться до Сент-Луиса, проникнуть в дом сенатора и спрятать все наркотики в ящиках письменного стола. Что еще хуже: мы не имели ни малейшего представления как сделать это.

Мигель — единственный человек, который мог без подозрений и полиции провести нас в дом, и он мертв. Двуствольное ружье, разнёсшее ему череп, лишило нас этой возможности. Жажда крови во многом похожа на влюбленность — она только мешает бизнесу.

Часы тикали с угрожающей скоростью, мы собрались и покинули Канзас-Сити менее чем через двадцать минут после звонка Никс. Даже не протерли поверхности в номере, хотя Алекс всегда настаивал на том, чтобы мы все проделывали это по четыре-пять раз и не оставляли после себя ни отпечатка. Подобную предосторожность он проявлял абсолютно всегда, но сейчас отсутствие времени становилось проблемой, и разные мелочи ускользали из виду.

Я нервничала. Алекс прикидывался невозмутимым.

— Это пустяковая неприятность, а не конец света, Мелкая, — сказал он, отмахнувшись от моих переживаний, после чего поцеловал, гарантируя еще и уступчивость. И это сработало как морфий, пущенный по венам: переживания сменились спокойствием.

Сент-Луис находился в трех с половиной часах езды от Канзас-Сити, и Алекс провел сто десять минут в разработке плана на случай непредвиденных обстоятельств. Большую часть пути он молчал, положив руку мне на колено и глядя в окно. Это его сфера: к моменту въезда в город он придумает, как проникнуть в особняк, даже если придется ткнуть кому-нибудь стволом в лицо, угрожая прикончить, если пикнет.

Жестокость — его действительность, а темная личность с кривоватой улыбкой и пальцем на курке — моя.

— Никс говорит, что их самолет приземляется через час, — заявил напарник, отрывая взгляд от телефона. — Десять минут.

Всё, что ему надо было сказать.

Тик-так, тик-гребаный-так.

Полдень. Мы застряли в безумной пробке в центре Сент-Луиса. Дождь пошел с удвоенной силой, на лобовое стекло лился нескончаемый поток, практически сводя видимость к нулю. Погода была необычной для Миссури в июне, и какой-то диджей по радио описал это лето, как свою биполярную бывшую.

— Мы с Адрианой пару раз объедем квартал, но, если вы не выйдете к… — Питер глянул на часы, — часу тридцати, мы уходим.

Алекс кивнул, наклонился вперед и хлопнул того по спине.

— Делай, что должен, приятель. Если мы с моей девочкой не выберемся вовремя, возвращайтесь в отель и уничтожьте все.

— Все? — Питер обернулся и приподнял бровь, явно удивленный указанием.

— Все, — откинулся Алекс. — Я не хочу, чтобы вас поймали с чем-то, что свяжет с нами.

— А после? Остаемся? Уезжаем? — спросил Питер.

— Бегите. Убирайтесь как можно быстрее. Когда дерьмо попадет в вентилятор, вас под струей я видеть не хочу. Блядь, просто исчезните, слышите?

Ответная улыбка Питера вышла вялой и неубедительной: тяжесть ситуации грузом легла на его плечи. Ему не хотелось оставлять нас, но надо было защитить Адриану. Беспокойство вернулось, я нахмурилась.

— Ты ожидаешь, что нас поймают?

— Черт, нет! Для этого мы слишком умны, — Алекс приподнялся, доставая Colt и проверяя магазин на наличие патронов: полностью заряжен, конечно же. — Но будет глупо не спланировать провал.

Я кивнула, но в глаза бросилась отражающая поверхность оружия, которая пробудила внизу живота щекочущее ощущение, охватившее меня целиком. Я скрестила ноги, пытаясь сдержать распространяющееся пламя желания. Но не сработало. Алекс, прекрасно чувствовавший меня, точно знал, какое направление приняли мои мысли, и воспользовался возможностью подтолкнуть в ту же сторону и тело. Пододвинувшись, он сунул ствол пистолета между моих зажатых бедер, пытаясь раздвинуть их. Я сглотнула и задержала дыхание, желая поддаться ему, но отлично понимая, к чему это приведет.

— Алекс, — шикнула я, хватая Colt за дуло и отталкивая от себя. — Прекрати!

— Ш-ш-ш, — одними губами произнес он, кивая в сторону ничего не подозревающих Питера с Адрианы.

— Нет! — так же беззвучно ответила я.

Схватив меня за затылок, он наклонился и прошептал эти греховные слова, от которых по спине побежали мурашки.

— Позволь мне поиграть.

Дьяволу сложно отказать, когда его аргументы столь убедительны.

— Ладно, — согласилась я, закрывая глаза и поддаваясь соблазну.

Улыбнувшись мне в шею, он провел пистолетом вдоль моей ноги, медленно подбираясь им к ноющему центру. Я застыла, расслабившись только, когда он надавил сильнее, лаская меня круговыми движениями. Он возносил меня на вершину, и я вцепилась в дверь и его джинсы.

— Прикуси губу, — велел Алекс и втянул в рот мочку.

Я впилась зубами в губу, в отчаянии прокусив кожу.

— Итак, Алекс.

— Да! — переключив внимание, он убрал губы от моего уха, а пистолет от ног. В широко распахнутых глазах плескалась вина.

Машина остановилась на обочине, Питер покачал головой, глянув в зеркало заднего вида, а Адриана пыталась сдержать смех. Да, нас опять поймали за этим делом. Я была готова провалиться сквозь землю.

— Невероятно, — пробормотала я, скрывая покрасневшее лицо в руках.

— Простите, не хотела вас прерывать, — сказала Адриана, но я слышала в ее голосе смех. — Я… знаете, неважно.

Мне хотелось умереть.

— О нет, — возразил Алекс, забавляясь нашим положением, — уже чертовски поздно, так что давай спрашивай.

Она засмеялась.

— Да, пожалуй, ты прав. Мне просто интересно, как ты хочешь, чтобы мы поступили с Сойером и Леном.

— Бля, я забыл об этих придурках. Можешь написать, что дела пошли по другому пути, и чтобы парни как можно скорее убирались из страны?

— Безусловно, Александр, — что-то в ее тоне привлекло мое внимание. Глянув между растопыренных пальцев, я наблюдала, как она наклонилась и взяла его за руку, легонько проведя по ней пальцами и слегка сжав. — Мы же семья.

Все случилось мгновенно. Внутри вскипела ревность, пульсируя в венах, и проникла до самых костей. Покалывающее и неприятное ощущение, раздражавшее кожу, превращавшееся в ненависть к этой женщине, продолжавшей прикасаться к моему Алексу.

Мой!

Я враждебно прищурилась, сверля взглядом воображаемую дыру в ее голове и наслаждаясь видением, устраняющим мою проблему одним нажатием курка.

Гладит.

Улыбается.

Мышцы напряглись до боли, медленно тянулись секунды, пока я ждала, когда Адриана уберет руку прежде, чем поддамся убийственным мыслям.

Обнимает.

Смеется.

Пальцы дергались в поисках решения, настойчивый голос в голове звучал все громче и более разъярённо.

Мой. Мой. Мой. Мой. Мой. Мой. Мой. Мой.

Ненависть прожигала меня изнутри, пока сил больше терпеть не осталось, и я сорвалась.

— Почему бы тебе, блядь, не убрать свою гребаную…

— А, черт! — перебил меня Алекс, схватил за рукав и потянул через сидение. Я все еще говорила Адриане, куда ей засунуть свою руку, когда он, как тряпичную куклу, вытащил меня из машины на холод.