— Черт, детка.

Алекс за лодыжки подтащил меня по кровати и устроился между моих бедер. Обхватив свой член у основания, и направив его к моему входу, он толкнулся внутрь, входя в меня полностью. Я ахнула, чувствуя его размер, тело начало приспосабливаться к нему.

— Блядь, — проворчал Алекс, опустив голову мне на плечо, толкаясь и врезаясь в меня бедрами.

Подхватил колено рукой и приподнял мою ногу, опуская мой зад ниже, от чего задел местечко столь глубокое и чувствительное, что сорвал с моих губ стон. Он эхом отразился от стен. Без сомнения его слышал сенатор. Алекс шикнул на меня, но когда мои всхлипывания продолжились, он заставил меня замолчать поцелуем.

Я обхватила его руками, когда его темп ускорился. Каждый толчок был мощным и неистовым, и попадал во все нужные места. Мое тело сжалось вокруг него, когда он все ближе и ближе подводил меня к краю. Опустив мою ногу, он подтянулся и согнул локти. Используя свою силу как рычаг, он вонзался в меня с силой и уверенностью, быстрее и сильнее, и с неумолимой энергией. Я просунула между нами руку и прикоснулась пальцами к клитору, растирая и сжимая его до безумного, приятного ощущения. Алекс застонал, вид того, как я играю с собой, вывел его из себя, подталкивая нас все ближе к краю. Крепко зажмурившись, он сосредоточенно нахмурился, пытаясь сдержаться, но меня это только заводило. Мысль о то, что я заставлю его кончить, так быстро и безрассудно, довела меня до крайности.

— О боже, Алекс… Пожалуйста, малыш. Пожалуйста, просто…

— Собираюсь кончить, — проворчал он одержимо, врезаясь в меня, двигаясь, скользя.

Выгнув спину, я принялась потирать себе еще яростнее. Волны мучительного блаженства накатывали на меня. Бедра дрожали, а киска сжалась вокруг Алекса, словно тиски. И тогда он потерял голову. Найдя мои губы в этом хаосе, он скользнул своим языком в мой рот. Наш поцелуй был небрежным, но мы застонали и прижались друг к другу. Это было великолепно, слишком быстро и мимолетно. Руки моего парня затряслись, ослабев, и он рухнул на меня сверху. Я вздрагивала, когда мои мышцы напрягались каждый раз, когда он пульсировал и дергался. Покалывания были самыми приятными и вызывали немедленное расслабление. Алекс с большим усилием приподнялся, провел носом по моему подбородку и нежно поцеловал. Он уткнулся лицом мне в шею.

— Я люблю тебя.

Мое сердце остановилось. Я даже не дышала. Слов не было. Единственным признаком того, что я слышала его, были слезы, катящиеся по моим щекам.

— Детка? — Алекс резко вскинул голову. Я чувствовала, как его сердце быстро бьется рядом с моим. Он улыбнулся, увидев, что я плачу. — Почему ты расстроена? Ты же знала.

Я закрыла лицо руками.

— Да, но просто…

Он убрал мои руки.

— Слышать это?

— Ага, — засопела я. Все те мне хотелось выкрикнуть эти три маленьких слова вслух, а теперь я едва могла прошептать. — Я люблю тебя.

— Я знаю.

Он вздохнул, прижавшись к моему лбу своим и обняв меня. Я обняла его в ответ, крепко прижимаясь к нему, наслаждаясь исходящим от него теплом. Долгое время, пока мы лежали, было тихо и безмятежно, никто не говорил, мы лишь слушали свое дыхание… затем услышали громкий удар о стену и что-то свалилось на плиточный пол.

— Блядь, я забыл. — Алекс вскинул голову и прищурился, глядя на меня. — Видишь, что ты творишь со мной? Превращаешь мой мозг в гребанную кашу.

Я рассмеялась, чувствуя себя удовлетворенной и оттраханной, он слез с меня.

— Мне даже не жаль.

— Да, я так и понял. — Он повернулся к ванной, его плечи поникли. — Ну, думаю, веселье кончилось. Давай поторопимся и закончим с этим дерьмом.

Когда мы нашли сенатора, он лежал на боку на полу в ванной. Каким-то образом он умудрился перевернуть стул, пытаясь кого-то позвать на помощь. В процессе он ударился головой о раковину и разбил хрустальную мыльницу о кафель. Полный провал. Алекс раздраженно застонал от разочарования, поднимая его с пола.

Отряхнув костюм отца, Алекс вкатил его обратно в комнату. Я сидела на кровати, скрестив ноги, с пистолетом в руке и широкой улыбкой на лице. Слишком уж наслаждалась собой.

— Надеюсь, ты провел время в ванной, обдумывая наше предложение, сенатор, — произнес Алекс, суя руку в его внутренний карман пиджака. Достал бумажник и кинул его мне. — Забери всю наличку, что там есть.

Я положила ствол и открыла бумажник. Там было около двух тысяч долларов. Хватит на пару дней. Еще лежало несколько кредиток, но для нас они бесполезны. Проверив каждое отделение для карточек, я наткнулась на фото, спрятанное глубоко в недрах бумажника. Маленький Алекс. На ней ему два или три года, и на голове копна светло-каштановых волос. Такая же растрепанная грива, как и сейчас. И он выглядел так мило в костюме матроса. Улыбался женщине с самыми красивыми голубыми глазами, которые я когда-либо видела. Я предположила, что это его мать. Красивая. Подняв виноватый взор, спрятала фотографию в ладони и быстро сунула ее в сумочку. Алекс был слишком отвлечен нравоучениями отца, чтобы заметить, но сенатор увидел.

— Прости, что ты сказал? — спросил Алекс, наклоняясь и приближая ухо к лицу мужчины. Из-за кляпа все сказанное звучало неразборчиво.

— Алекс. — Я засмеялась. — Перестань быть ослом.

Он взглянул на меня и улыбнулся.

— Я просто развлекаюсь с ним.

— Да, я вижу, но мы должны заканчивать, помнишь?

— Точно. — Он убрал самодельный кляп. — Так что ты там говорил?

Зевая и растягивая рот, сенатор попытался вернуть чувствительность. Следующие слова прозвучали тихо и хрипло.

— Я сделаю это.

— Вот и умничка, — сказал Алекс, хлопнув отца по спине. Он помахал айфоном перед его лицом. — Но я возьму твой телефон в качестве страховки, просто на всякий случай.

Я поднялась с кровати и встала рядом с Алексом, пока он просматривал телефон отца. Фото за фото голых женщин, документально подтверждающих не что иное, как его завоевания.

Отвратительно.

— Как матери неизвестно об этом дерьме? Как ты умудряешься скрывать это от нее? — спросил Алекс, сунув экран в лицо мужчины, показывая довольно вульгарное изображение молоденькой блондинки. — Сколько ей? Пятнадцать?!

Он отвернулся, отказываясь признавать это.

— Твоя мать не задает вопросов. Она лишь молится.

— Лучше тебе начинать молиться, чтобы получилось снять обвинения, — сказал Алекс, убирая телефон в карман.

— А если не получится?

— Ты не захочешь этого даже знать, пап. — Алекс смял тряпку и попытался вновь сунуть ее отцу в рот.

Сенатор сопротивлялся, мотая головой и закрывая рот.

— Не усложняй все.

— Что будешь делать, когда обвинения снимут? — выплюнул сенатор, злобно сверкнув в мою сторону глазами.

Я прищурилась. Он пытался запугать меня, но ничего не выйдет. Может ненавидеть меня сколько душе угодно. Это взаимно.

— Вернусь в Аризону, — ответил Алекс.

— Так значит, ты в бегах? — догадался сенатор, самодовольная улыбка медленно расползлась на лице.

— Я всегда в бегах. — Алекс схватил отца за волосы, заставляя держать голову прямо. Сунул материал в рот. — А теперь заткнись.

Сенатор все еще дергался, так что я взяла галстук и завязала его вокруг рта мужчины. Алекс взглянул на меня, усмехнулся и подмигнул.

— Я подумала, помощь тебе не помешает, — оправдалась я.

— Затыкать рот заложнику — это явно работа для двоих.

Я закатила глаза, игриво пихнув его. Его отец смотрел на нас как на двух сумасшедших.

— Ладно, пап, значит тут такое дело, у тебя есть неделя на снятие обвинений. Если не сделаешь этого, я сдам всю информацию о тебе во все новостные каналы. И люди узнают, какой ты больной извращенец, любящий изменять. Кивни, если понял.

Сенатор с сожалением кивнул.

— А сейчас мы уйдем, и через час я позвоню на стойку регистрации, чтобы они послали кого-нибудь тебя освободить. — Алекс наклонился, чтобы оказаться с отцом лицом к лицу. Говорил очень медленно, так что было трудно что-то упустить. — И самое важное. Ты никому не скажешь, что это мы сделали с тобой. Если спросят, то мы были в масках. Ты не видел наших лиц. Если натравишь на нас власти, клянусь, ты пожалеешь. Понял?