— О, детка, — он отстранился и выдохнул, признавая поражение. — Если бы я был менее сдержанным, то бы тебя хорошенько трахнул прямо сейчас.

— Сделай это, — тяжело дышала я. — Я хочу, чтобы ты сделал это.

— Я знаю, — он поцеловал меня в шею. — Иначе, зачем бы ты попыталась заставить меня ревновать, да еще стонала, прикасаясь к себе? Блядь, женщина, твоё представление было весьма убедительным, но я-то не вчера родился.

— Ты постоянно дразнишь, — я откатилась от него, потому что была возбуждена как чёрт, а он тормозил, и меня это раздражало. — Ты возбуждаешь меня просто так.

— Кто говорил, что «просто так», и разве я сказал, что мы закончили?

Алекс схватил меня за лодыжки и снова притянул к себе. В его глазах отразилась новая решимость. Он расстегнул мои джинсы, и я приподняла бедра, помогая ему стянуть их с задницы. Я лежала на кровати в одних трусиках, и он с благоговейным трепетом покачал головой.

— Чертовски идеальна.

Он раздвинул мне ноги и устроился между ними. Его рот снова оказался на моей груди, только в этот раз он не был нежен. Он действовал с напором и жаждой, беря сосок в рот и посасывая его. Я почувствовала, как его язык перекатывается по вершине, и прерывисто захныкала. Алекс толкнулся в меня, и я хотела, чтобы он уже убрал последнее препятствие между нами. Я закинула ноги ему на поясницу и потянула вниз, навстречу своим ноющим, набухшим губкам. Он в отчаянии укусил меня за сосок. Изгиб его бедер и толчки члена через джинсы, следы предсемени на ткани, говорили мне, как сильно он жаждал быть внутри меня. Я переместила руку между нами и просунула палец за пояс. Простое прикосновение к гладкой, влажной твердости вызвало громкий и хриплый стон.

Он закрыл мне рот рукой.

— Ты должна вести себя тихо, детка.

Я кивнула.

— Хорошая девочка.

Алекс вернулся к груди, полизывая, посасывая, покусывая и пощипывая. Это было слишком, и в груди начал зарождаться крик. Он переместился и устроился сбоку. Схватив меня за подбородок и повернув голову к себе, он поцеловал меня. Это было грубо, торопливо и безудержно. Алекс рьяно ласкал мой язык своим, оставляя частичку себя у меня во рту и на моей коже. Он приподнялся на локте, свободной рукой спускаясь по моему телу, сжал грудь и ущипнул за сосок. Продолжив целовать меня и медленно скользить рукой вниз по животу — забрался в трусики. Рукой я держалась за его бицепс, нуждаясь в поддержке, пока он медленно продвигался всё ближе и ближе. Алекс замер, едва коснувшись моей киски.

— Ты чувствуешь это?

— Да, — выдохнула я.

Он простонал, накинувшись на мой рот, и погрузил в меня пальцы. Его прошлая сдержанность канула в прошлое, и я покачивала бедрами, прижимаясь к его руке, пока он двигал во мне двумя пальцами. Я впилась ногтями в его кожу и всосала его нижнюю губу, закусив кольцо между зубами и потянув за него. Он прошипел и увеличил темп, лишь вынимая пальцы, чтобы потереть мою щелку вверх и вниз. Каждый раз, добиваясь от меня крика, громче прежнего.

— Детка, — предупредил он.

Я плотно сжала веки и старалась быть тихой. Алекс вновь скользнул в меня, продолжая свои безумные движения, пока я не достигла края, готовая взорваться. Его ладонь прижалась к клитору, массируя большим пальцем внешнюю часть моих губ. Эта ласка в сочетании с его пальцами, ласкающими и сгибающимися внутри, довело меня до экстаза. Всё тело напряглось, когда страсть и жар нахлынули на меня. Это продолжалось слишком недолго, так как интенсивность ощущений стала причинять боль, и просто присутствие Алекса внутри меня вызывало ноющее покалывание. Я крепко сжала ноги и поймала его в ловушку. Оргазм волнами пульсировал во мне. Алекс остановился, дождался, пока моё дыхание замедлится, и после этого вытащил пальцы. Всё тело было очень чувствительным к прикосновениям, и легкое касание его пальцев вызывало мурашки. Через минутку, когда моё сердце успокоилось, я распахнула глаза и посмотрела на него. Он улыбался мне, нет, это была не простая улыбка, а высокомерная ухмылка. Его невозможно ясные голубые глаза светились гордостью и невероятным удовлетворением.

— Видишь разницу? — спросил он, очертив контур моих губ большим пальцем, давая почувствовать мне свой собственный вкус. — А я тебя даже ещё не трахнул.

После установки замка мы с Алексом только и делали, что сидели в его комнате. Лен жаловался, что мы стали отшельниками и что мы уже не такие веселые. Но к пятому дню нашей добровольной изоляции все смирились с новой ситуацией и отступили. Это давало мне неограниченную свободу рисовать ленивые узоры на коже Алекса и очерчивать каждую из его замысловатых татуировок. Растянувшись на кровати, заложив руки за голову, он закрыл глаза, наслаждаясь мягкими, но целомудренными прикосновениями. Любовь PG-13 (Примеч. Данный рейтинг получают фильмы, содержание которых может считаться неприемлемым для детей, не достигших 13-летнего возраста. По-прежнему, при этом рейтинге на экране отсутствуют сцены с насилием и обнажёнкой, но уже могут присутствовать не конкретизированные эпизоды с наркотиками и слова, связанные с сексом) — единственное, что мне было позволено делать. После того замечательного раза, когда он доставил мне наслаждение, я хотела вернуть услугу. Чувствовала, как сильно ему этого хотелось, и даже умудрилась скользнуть рукой под его джинсы, но он сказал, что не ради этого трахнул меня пальцами и не рассчитывал на ответ. И неважно было, сколько раз я говорила, что не против, или как самой хочется прикоснуться к нему — он всё равно мне этого не позволял.

— Вот эта что значит? — поинтересовалась я, обведя пальцем татуировку справа, в верхней части его груди.

Сложно было понять смысл, не зная, что это. С одной стороны, она походила на племенную татуировку. Был изображен полумесяц, вверху которого находился круг с линиями, пересекающими его границы. Всё вместе оно представляло собой полную картинку, от которой теряешься, но которая так подходила Алексу. Он поднял голову и посмотрел, куда я указывала.

— Просто Кельтский дизайн. Сделал её, когда мне было пятнадцать.

— Пятнадцать? — я уставилась на него, — твои родители позволили сделать татуировку в пятнадцать лет?

— Нет, конечно, нет, — ответил он, ложась обратно на спину. — Эти напыщенные засранцы были вне себя, когда узнали. Я был их позором, и моя мать — чёртова католичка — заставила меня исповедоваться трижды в неделю весь месяц, чтобы очиститься от этого гребанного греха. — Он скрипел зубами и весь напрягся, явно стараясь сдержать гнев. Меня удивило, что он открыто заговорил про родителей. Тема его семьи была запретной, никто не хотел обсуждать её. Каждый раз, когда кто-то начинал говорить о его родителях, Алекс сурово смотрел на них, и тема закрывалась.

— Я не особо религиозна, — сказала я, положив локти ему на грудь. — Сьюзен как-то подалась в христианство, и мы даже ходили в церковь по воскресеньям, но это всё закончилось, когда она встретила мужа. Даже Бог держался в стороне от Терри.

— Сьюзен? — переспросил Алекс, наклонив голову вбок.

— Моя мама, — печально произнесла я, пожав плечами.

Давно я не произносила её имя вслух. Боль в груди не давала забыть о том времени, когда она повернулась ко мне спиной в полицейском участке. Это случилось год назад, мне только исполнилось шестнадцать, и меня задержали по обвинению в нападении и избиении. Был чрезвычайно жаркий день, я помню, как мой розовый топик был пропитан потом, отчего пятна крови казались более яркого и насыщенного красного цвета. Копы позвонили маме на работу, чтобы она забрала меня. Когда она зашла почти три часа спустя, я увидела холод и ненависть в её глазах. Она отказывалась даже взглянуть на меня. Тогда стало понятно, что она решила сначала поговорить с Терри, который навешал ей лапши на уши. И она поверила всему сказанному, после чего я перестала быть её дочерью. Она подтвердила его рассказ о событиях и вынудила полицию выдвинуть против меня обвинения. Повезло, что я была несовершеннолетней, и это было моё первое нарушение, поэтому получила всего три месяца условно и двести часов общественных работ. Обвинения будут сняты, когда мне исполнится восемнадцать. Впрочем, это уже не имело значения. Не то чтобы я собиралась поступать в колледж, и, несмотря на банку Алекса, которую он спрятал в вентиляции над холодильником, Сьюзен и Терри разрушили это будущее для меня.