— Кажется, мы все попали, — констатировал подоспевший Аггрх и спросил встревоженно. — Что случилось-то? Чего он так взъелся?

— Эльфы, — бесстрастно ответил Михель. — Шрамы видишь?

Аггрх осмотрел тело гоблина, и волосы зашевелились у него на голове. Если представить, что каждый из этих уродливых рубцов оставил пыточный инструмент, то такая реакция не удивительна. И это только то, что на морде. Под одеждой, наверное, все еще страшнее.

— Р-р-р, — зарычал зеленокожий, стискивая кулаки.

— Это все за пять дней? — изумился Адинук, выглядывая из-за плеча орка. — На секунду вас оставить одних нельзя.

— Не усугубляй, — нахмурился человек. — Это он на тебя среагировал. Ты не обижайся, но пока для всех будет безопаснее, если он тебя какое-то время не будет видеть даже издали. Гарбу досталось от остроухих, сам понимаешь. Я потратил уйму времени, чтобы хоть как-то привести его в порядок, а тут он снова сорвался.

Адинук почесал затылок, сник и молча отошел в сторонку. Ему случалось быть объектом ненависти, но это уже чересчур.

— Снова? — подозрительно переспросил возникший рядом Оку.

Тауросу успел отряхнуть халат от рыбы, но сильный запах выдавал место, в котором он недавно побывал. — Я смотрю, гроза морей умеет подбирать себе компанию.

В интонациях на этот раз легко угадывалось уважение. Похоже, несмотря на все свои грехи Каввель пользовался в королевстве авторитетом, который теперь частично перенесся и на его спутников.

— Да, — не смутился Михель. — После пыток в трюме он теперь так реагирует на длинные уши, а силушки волшебной в нем немеряно, как видите. Так что остается надеяться, что это пройдет.

— Или выпускать его в бой против древорожденных кроликов, — гыгыкнул Оку, а потом посерьезнел и добавил. — Вас проводят, а я пока кое о чем потолкую со шкипером. Колдуна сами понесете.

На корабле кто-то громко выругался, а затем оттуда донесся горестный вопль на цвергском:

— Ну я же знал, что добром это не кончится! Ведь чуял же!

— Мятеж, пытки, незаконный оборот живого товара, сделки с эльфами, — перечислил минотавр, с каждым словом делая шаг по трапу. — Я ничего не забыл? Чуял он.

Гномов никто о помощи не просил, но аборигены сами откуда-то приволокли большие носилки, взвалили на них бессознательного гоблина и потащили в сторону дворца.

Аггрх и Михель последовали за невеселой процессией, а Адинук задумчиво остался стоять на пристани. Правда, когда к нему начали приставать с расспросами местные жители, он сделал вид, что не понимает всеобщего и тоже улизнул.

Толпа еще немного потопталась на месте, но других кораблей в прямой видимости не наблюдалось, поэтому мульфиблы разочарованно разошлись.

***

Нежно-багряные лучики закатного солнца пощекотали широкий и почти плоский нос. Гоблин чихнул и скорчил гримасу, от тупой боли, отозвавшейся в голове, шее и каждой конечности. Веки пришлось приподнимать осторожно: вдруг и глазам будет больно от света. К счастью, все оказалось не так уж и плохо.

Приподнявшись на локте, Гарб обнаружил, что посох мирно покоится рядом с ним, и облегченно вздохнул.

— Ну и где мы? — поинтересовался он сам у себя и осмотрелся.

Большая деревянная кровать, пуховая перина, белоснежное белье, балдахин на четырех столбах, плотная ткань занавеси, сквозь щелочку в которой и пробивался золотистый лучик света. Хм, неплохо. Значит, точно не темница.

Отдернув тяжелую парчовую завесу с серебряными звездами и золотыми кистями, шаман осмотрелся. Просторную комнату сквозь широкое окно щедро заливало светом солнце. Посреди нее небольшой круглый столик, пара уютных с виду кресел рядом, на полу ковер, на стенах тканые картины с минотаврами и морем. В углу на массивной подставке стоит ростовое зеркало в резной раме.

Гарб свесил ноги с кровати и обнаружил, что полностью раздет.

— Непорядок, — охнул он и засуетился в поисках одежды.

Все аккуратно висело на вешалках рядом с кроватью. Шаман спешно схватил привычный серый кафтан и натянул через голову, а затем, поколебавшись, снял с вешалки мантию. Ткань насыщенного синего цвета с пестрящими по всей поверхности закорючками, вышитыми на ней золотыми нитями, знакомо напитала его магической силой, стоило только ее коснуться. Интересно, как она сюда попала из бездонной торбы? Кто уже полазил без спроса?

Отбросив сомнения, гоблин накинул и мантию прямо поверх кафтана. Все еще великовата, а жаль. Когда Хиенна дарила ему этот предмет гардероба, Гарб был раза в полтора выше. Не попытайся Минору вытащить из него божественную искру, накидка и сейчас пришлась бы впору. Шаман тогда уверовал в собственную неуязвимость, за что и понес наказание, которое, похоже, все еще дает о себе знать.

Может, ее стоит как-нибудь ушить? Одно неосторожное движение иглой может испортить древний чар. Кто знает, какое значение для его силы имеют вышитые символы. Со вздохом сожаления, шаман снял древнюю реликвию, бережно свернул ее и положил в торбу. Как и всегда, волшебная сумка легко приняла дар и спрятала его в своих недрах до поры до времени.

Заметно побитые ноской, но все еще крепкие кожаные сапоги, больше напоминающие кожаный чулок с относительно твердой подошвой, мягко натянулись на ступни. Ремешки с медными пряжками надежно зафиксировали обувь на икрах. Эти сапоги никогда не натирали мозолей, чем вызывали искреннее уважение к мастерству сапожника.

— Эх, не свидимся уже с тобой, Мурзай! — вспомнил добродушного говорливого соседа Гарб.

Единственного, с кем у него в деревне были действительно хорошие отношения. Старик умер года два назад, но его дух так и не появился в Шеоле, хотя гоблины обычно именно там и обитают после смерти. Сапогам сносу нет, а соседа действительно жалко. Даже нормального посмертия не получил.

Вздохнув, ловец духов поднялся, опираясь на посох. Сон в мягкой постели прибавил сил и, как будто, убрал часть боли. Тело уже не так сильно ломило, хотя боль душевная осталась. Гарб добрался до зеркала и встал напротив так, чтобы видеть себя целиком.

На него смотрел высоченный шестифутовый гоблин с большими умными глазами желтого цвета. На высокий чуть выпуклый лоб свисала давно не стриженная и неприятно сальная челка коричневых волос. Широкие растопыренные уши, покрытые короткой шерсткой того же цвета, что и волосы, нервно подрагивали, пытаясь уловить малейший шорох: последнее время подвоха он ждал все время. Длинные лапы с крючковатыми пальцами сжимали посох и совершенно не желали его отпускать, а одна ладонь все время норовила скользнуть по гладкой поверхности древесины сверху вниз и вернуться обратно. Сеточка неприятных белесых шрамов изрезала почти всю кожу на морде. Нетронутыми остались только нос и уши, что сильно удивляло. Похоже, ушастый мерзавец просто не успел до них добраться. Гнев опять начал закипать, но усилием воли удалось успокоиться.

— Надо бы помыться и постричься, — подумал шаман, отводя взгляд от напоминания о пережитом.

Обостренное от пыток восприятие неожиданно забило тревогу: он в комнате не один. Едва заметное движение в дальнем темном углу, еле слышный шорох. В своем обычном состоянии гоблин едва ли обратил бы на такое внимание, списав все на насекомых. Однако сейчас Гарб с деланным равнодушием повернулся и отправил заклинание паралича прямо в источник шума.

Из угла раздалось негромкое проклятие и медленно вывалилось тело, закутанное с ног до головы в темные одежды. Как только шпион распластался на полу, одеяния поменяли расцветку в цвет окружения. Если не знать, что в этом месте кто-то лежит, то ни за что не догадаешься.

— Ух ты! — восхитился ловец духов маскировке.

Двустворчатая дверь позади с шумом распахнулась, и в комнату вихрем ворвался почуявший неладное Аггрх с мечом в правой руке.

— Живой? — он скорее потребовал ответа, чем поинтересовался, выискивая в помещении врагов. — Все в порядке?

— Я тоже рад тебя видеть, — тепло поприветствовал компаньона гоблин. — На меня что-то нашло опять там на пристани, так я толком не смог поздороваться.