Судя по тому, как худосочная с виду аборигенша выскребала свою миску, в занятой Конфедерацией части архипелага её близкие и дальние сородичи тоже особо не жировали.

– Перед большой охотой трюм надо набить доверху. – Анга, наклонив голову, чуть развернула ухо. – Лопай быстрее, командир, потом не получится. Звери приближаются, твои жрицы воды уже слышат их топот.

Прежде чем фон Хартманн сумел переварить сказанное остроухой, из-за переборки выглянула голова в мятом берете.

– Командир… Рио-Рита просит подойти.

– Сейчас. – Ярослав с нарочитым сожалением отставил полупустую миску. На самом деле он был рад поводу совершить маневр отхода. Фрегат-капитан ранее не причислял себя к сторонникам расового превосходства, но сейчас находиться в одном отсеке… да что там, на одной подводной лодке с островитянкой было… неуютно. Анга, хотя и наряженная в форму офицера флота, оставалась чужой, а от её странного, чуть пряного запаха в голову поневоле лезли всякие мысли, что эта хрупкая с виду девушка может алюминиевой ложкой перебить весь экипаж «Имперца» с той же легкостью, как выскребла ею миску. Просто потому, что ей вдруг вбредет в голову принести жертву своим языческим божкам, которые здесь, на архипелаге, совсем не выглядят полузабытыми страшными сказками.

С другой стороны, зло подумал Ярослав, принести нас в жертву Великому Осьминогу или Праматери Акуле нас может практически любая из экипажа. Полсотни человек равно полусотне способов подохнуть.

– Что случилось?

Вопреки более «легкомысленному» прозвищу, из двух девушек-акустиков как раз Рио-Рита всегда казалась фон Хартманну не по годам серьезной и обстоятельной. Вот и сейчас, прежде чем ответить, она закончила вращать верньер подстройки, секунд пять сосредоточенно вслушивалась в звуки океана и лишь затем оглянулась на Ярослава.

– Множественные шумы по правому борту, командир. Пеленг три-ноль, три-пять, дистанция пока не берется…

– Принял. – Фон Хартманн сделал шаг назад и оглянулся на Верзохину. – Навигатор, мы где?

– Два тридцать три южной широты, сто тридцать двенадцать восточной долготы, – отчеканила мичман… – По данным штаба, здесь может проходить один из маршрутов местного каботажа конфедератов.

– Значит, конвой, а не боевая эскадра. – Ярослав даже не заметил, что произнес это вслух. – Так… Боевая тревога. Дизелям стоп, погружаемся на пятнадцать саженей.

Он посмотрел на замершую возле торпедного вычислителя Герду Неринг. По-хорошему, обеих лейтенантш надо бы уже натаскивать не только вахты стоять, но и атаковать. Но… пока что у них опыта шиш да ёрш, две атаки… вернее, полторы, потому что торпедирование берегового сортира и считать-то стыдно. А на конвой они вообще в первый раз идут. И к тому же…

– Старшего торпедиста в центральный пост!

Если «тренировочное» пребывание в задраенном отсеке и сказалось на Эмилии Сюзанне фон Браун, то внешне это почти не проявилось. Разве что косички в этот раз ялик-мичман заплела не лентами, а более практичными резинками.

– Прибыла по вашему прика…

– Дорогая фон Браун. – В голове у Ярослава уже начал тикать хронометр, и от этого фрегат-капитан, зная за собой привычку частить «на нервах», сейчас говорил даже медленней, чем обычно. – Сейчас мы выйдем в атаку на вражеский конвой. И в этот раз я хочу точно знать, с какой скоростью и куда отправятся торпеды. Мои торпеды. Если этого не случится… и если мы выйдем из этой атаки живыми, то даю вам слово офицера Глубинного флота, я добьюсь не просто вашего списания на берег… я сделаю все, чтобы вы никогда не подошли к торпедам ближе, чем на милю. Вам понятно?

Красная, словно после хорошей бани, Эмилия молча кивнула.

– Что с заряженными сейчас торпедами? Вы в них ковырялись?

– Я их… – фон Браун сглотнула и шепотом закончила фразу, – проверяла.

– Проверяла, – так же тихо повторил Ярослав. – Хорошо. Какие же результаты вашей… проверки?

– Вот! – Ялик-мичман протянула листок. Обычный, в мелкую клеточку, из школьной тетрадки, с шестью строчками неровной карандашной скорописи.

И вот в этот момент нарочитое спокойствие фрегат-капитана дало сбой.

– Шестьдесят четыре узла?!

– Командир… – Эмилия сняла очки, – я готова ответить за каждую цифру на этом листе. Головой. Торпеда в четвертом аппарате даст шестьдесят четыре узла на пятнадцать верст. Если этого не будет, можете хоть расстрелять меня перед строем сразу после атаки.

– Сразу после атаки нас всех будет кому расстреливать. – Фон Хартманн вернул бумажку торпедистке. – Передайте лейтенанту Неринг, пусть введет эти данные вместо штатных. И… молитесь.

– Я не умею, – вздохнула Эмилия, – у нас в семье было как-то не принято…

– Значит, самое время научиться. Под глубинными бомбами атеистов не бывает.

Спустя несколько минут уже сам Ярослав испытывал острую потребность обратиться то ли к богам, то ли к противоположному лагерю. Качающийся между волн сторожевик хоть и напоминал силуэтом хорошо знакомый тип «Войсковый старшина», но явно был длиннее и больше. Наверняка он читал про него… В училище данные о конфедератских новинках приходили вполне регулярно, но все же одно дело просто проглядеть рассылку, а другое – намертво забить в память, так, чтобы безошибочно узнавать в заливаемый волной перископ с любого ракурса.

– Будем действовать по учебнику! – объявил он, отодвигаясь от перископа. – Герда, приготовьте информационные листы по эскортникам Конфедерации. Задача – идентифицировать идущий впереди конвоя корабль охранения, определить по нему скорость и угол цели.

Искомый корабль нашелся уже на втором листе – эскортный корвет класса «Надпоручник», он же «Войсковый старшина улучшенный», то бишь удлиненный на десять саженей и слегка перекособоченный для улучшения мореходности. А вот на диск атаки Герда взглянула с таким диким ужасом, словно фрегат-капитан подсунул ей пентаграмму для вызова демона. Кое-как она сумела выбрать курс цели, правда, сначала перепутав борта, а затем и вовсе впала в ступор.

– Ну что вы, в самом деле… все же просто. Выставляем пеленг на цель, – фон Хартманн крутанул прозрачную накладку, – дистанцию вы уже замерили по высоте мачты, скорость тоже… Или еще нет?

– Н-нет.

– Так замеряй! Секундомер в руку, засекаешь две минуты – и вперед!

Неужели я сам был таким же тупым и неуклюжим, подумал фрегат-капитан, глядя на Герду Неринг. Или я был еще хуже?

– Переворачиваешь диск, – вслух произнес он, – выставляешь дистанцию до цели. Смотришь разницу между пеленгами… сколько там получается?

– Шесть и еще полтора.

– Полтора – это твоя ошибка в измерениях, – пояснил Ярослав. – Не подпрыгивай так, для беглого замера через перископ результат отличный. Все, основные данные получены, можешь вводить. Эти ребята настолько самоуверенны, что даже зигзаг не делают, прут с постоянным курсом и скоростью… А на войне, – почти ласково закончил он, берясь за рукоятки перископа, – так нельзя, за это больно наказывают.

Сейчас конвой и ползущая в режиме подкрадывания подводная лодка шли курсом схождения под углом сорок градусов. К радости Герды Неринг и самого фрегат-капитана, решение торпедного треугольника с учетом кучи поправок брал на свои реле хитрый электромеханический агрегат. И сейчас фон Хартманн собирался в полной мере использовать его возможности, раздав всем сёстрам по серьгам.

– Всем торпедам углубление три фута! Аппараты на товсь. Первая цель… дистанция четыре двести… четвёртый аппарат пли! Вторая цель… три девятьсот… – В перископе неуклюже перевалилось главное судно конвоя, танкер водоизмещением на восемь-девять тысяч. – Первый и третий… пли! Третья цель… две семьсот… второй и пятый… – Это был тот самый «Надпоручник», и Ярослав рассчитывал, что даже от одной торпеды ему резко станет не до преследования атаковавшей конвой лодки. – Пли! Четвертая цель… три двести… шестой… пли! Перископ опустить, курс лево сорок, погружаемся на тридцать саженей!

Конечно, было бы здорово всплыть после атаки, дав девчушкам полюбоваться на гибнущий танкер. Если издалека, это не страшно, это красиво – огонь на воде и уходящий в небеса громадный столб дыма. Главное, не подходить настолько близко, чтобы видеть мечущиеся среди языков пламени фигурки…