– Ну что вы, Такэда-сан, – невинно улыбнулась Кривицкая. – Родня ваших золотых девочек ненавидит меня совершенно за то же самое, за что дискриминировали вас. Я имею наглость быть лучшей, не будучи высокородной. Меня читают отнюдь не за то, что мой родовитый предок на стороне отца свернул нос родовитому предку на стороне матери ещё на старой Земле в битве за Иерусалим. Я просто круче всех родовитых боярских писак и ещё одной маленькой призовой хохлатой бакаину сверху.

– Особенно профессиональной вышла статья о монашках-смертницах Империи на гружённых бомбами в один конец учебных самолётах, – усмехнулся Такэда. – У нас вся ударная полусотня номер читала. Запоем.

– Безусловно, Такэда-сан, – улыбка покинула лицо Кривицкой. – Тогда вы смеялись, но сегодня у вас на борту два вагона ЛМ-17 Реджинальда Дэнни и хоть как-то обученные на практике зенитные расчёты. Вы знаете, с каким именно счётом окончилось голосование сейма по вопросу закупки летающих мишеней? Такэда-сан, на моих доверчивых читателей молиться нужно каждый раз, когда очередной горящий «кайсар» падает в море, а не таранит балкон мостика. Профаны не самоцель моих журналистских текстов, они средство.

– Мощная претензия, – согласился Такэда. – Ещё бы доказать её.

– Такэда-сан, а вы знаете, кто потопил «Крамник-бэй?» – без тени иронии спросила Кривицкая.

– А вы, стало быть, знаете? – скептически уточнил Такэда.

– Держите, – журналистка невозмутимо достала из сумочки пухлый бумажный конверт. – Хотя мне, честно говоря, удивительно, что этим вынуждена заниматься лично я и бесплатно, а не ваши молчи-молчи за свою непомерную смершевскую зарплату с боевыми надбавками.

– Что здесь? – Такэда вытащил из конверта несколько первых страниц характерного желтоватого цвета с орденами, профилями императоров и огромными стилизованными иероглифами в заголовке. – «Тэйкоку но юнге»? «Воля императора»? «Спутник имперского каботажника»? Что это за подборка янтарных страниц, Зинаида Юлисовна?

– Небольшая шарада, – журналистка коварно улыбнулась. – Дружеская. С очень нужной вам отгадкой. Если вы или ваши бездельники с малиновыми околышами поймёте, что всё это значит, и справитесь раньше, чем судно оставит порт, я добровольно покину борт, даже если мне придётся делать это вплавь. Если нет – с меня так важный для вас ответ. Всё нужное тут есть, я лично проверила. Ну что, командир, достаточно ли у вас силы юности для такой ставки?

– Вообще-то, – ухмыльнулся в ответ ей Такэда, – на моём рабочем столе пылится утренняя шифровка уровня штаба флота с текстом примерного содержания: «Взять на борт, по возможности оказывать содействие». Но теперь, когда вы предложили боярское пари, я с удовольствием его принимаю. Вам покажут временное место в кубрике, Зинаида Юлисовна, но я искренне надеюсь, что возиться с распаковкой багажа не придётся.

– С огромным удовольствием вас расстрою, Такэда-сан. – Кривицкая совершенно хулигански подмигнула и повернулась к выходу с мостика. – До скорого, надеюсь, очень долгого и очень плодотворного нашего сотрудничества.

Такэда вежливо кивнул и хранил молчание, пока эскорт не проводил нежеланную гостью с мостика. Затем он всё же пересмотрел содержимое конверта. Всё то же самое. Стопка имперских газет за прошлые месяцы, в которых на первый взгляд не публиковали ничего, кроме одобренного министерством дезинформации беззубого и безликого пропагандистского материала.

– Командир, всё действительно так плохо? – вполголоса осведомился Харальд Катори.

– Всё ещё хуже, – откликнулся Такэда. – Не стоит вестись на её ум и безобидную внешность. Эта гиена пера с радостью выроет и обнародует любой залёт наших золотых девочек. И уж кому ещё, как не всем здесь присутствующим, знать, что ей для этого даже особо трудиться не придётся!

– О, – Харальд Катори скривился. – Вот как?!

– А узнаю, что кто-то дал ей интервью, – повысил голос Такэда, – разжалую и посажу!

Если на мостике кто и удивился такой эмоциональности командира, любые сомнения эти люди благоразумно сохранили при себе.

– Что ж, минна-сан, я вас ненадолго покину. – Такэда улыбнулся каким-то своим мыслям. – Иногда минус на минус – это не два минуса, а один плюс. Самое время проверить, насколько это работает с неприятными людьми, не так ли?

Нужного ему человека Такэда нашёл в подпалубных мастерских. Верный дворецкий аристократического семейства Тояма, Калеб Эффиндопуло безропотно трудился на грязной и неблагодарной работе за слесарным верстаком. Но даже там измазанную в масле ветошь и проволочный ёршик он держал словно приборы на званом ужине.

– Калеб-сан, разрешить вас прервать, – первым начал Такэда.

– Такэда-доно. – Бесстрастное лицо дворецкого не выдавало никаких эмоций, но что нежданный визит командира не сулит ему ничего хорошего, он понял верно.

Разумеется, Такэда с огромным удовольствием оправдал его опасения.

– Калеб-сан, – вкрадчиво начал он. – Вам что-нибудь говорит имя Зинаиды Юлисовны Кривицкой?

– Щщибаль! – На инструментальном столе негодующе звякнули инструменты. – Такэда-доно, пожалуйста, скажите мне, что она…

– На борту, – закончил Такэда. – В связи с чем я решил, что ваши таланты всё же достаточно хороши, чтобы заслуживать некоторого служебного повышения.

– Нет. – Дворецкий попытался отойти на шаг и встретил на полдороге верстак. Снова негодующе звякнули инструменты. – Пожалуйста, Такэда-доно. Айвен Иванович… Девой озёрной… Аримасэн… хранительницей нашей…

– Поздравляю, – Айвен демонстративно похлопал дворецкого по рукаву матросской робы. – С этого дня вы ударной полусотни особого материального обеспечения урядник. А ваша единственная подлинная боевая задача доведена лично командиром, то есть мной, и в устном порядке. То есть сейчас. Вы сведёте последствия от пребывания лучшей журналистки «Москвы сбоку» на судне к абсолютному допустимому минимуму для борта и экипажа.

– Я могу поторговаться, Такэда-доно? – осторожно спросил дворецкий.

– Списки на экипаж не утверждены, – согласился Такэда. – В моих полномочиях назначить близняшек Тояма с временным повышением головами красного и чёрного стационарных отрядов. Хотите вывести их сейчас из-под удара – я приму и пойму ваше решение.

– Благодарю вас, Такэда-доно, – Калеб улыбнулся. – Но в этом случае юные госпожи сами меня сожрут. Без соли. Признаться, я куда больше думал о травматических несчастных случаях без летального исхода, которые помогли бы сделать невозможной дееспособность нашей общей проблемы на борту.

– Исключено, – с явным сожалением произнёс Такэда. – У неё слишком много должников в золотой сотне.

– Похоже, это будет интересная работа, Такэда-доно, – согласился Калеб Эффиндопуло.

– Я уже видел, как вы завариваете чай и меняете прожжённые стволы, – Такэда улыбнулся. – Но если бы вы умели только лишь одно это, вы бы не стали дворецким золотой сотни. Покажите мне свои настоящие таланты, Калеб-сан. Боги мне свидетелями, для этого самое время!

Подводник и экзотическая кулинария

На «малом вперед», в режиме подзарядки, да еще с дифферентом на корму, «Имперец» в надводном положении выдавал даже не паспортные пять узлов, а ближе к трем. Но и в таком режиме мощности громадных дизелей вполне хватало, чтобы при закрытых люках и заслонке «хобота» обеспечить качественный сквозняк через всю подводную лодку – начиная от верхней пары носовых торпедных аппаратов, сквозь трубы которых свежий воздух сейчас и поступал.

Фон Хартманн отлично понимал, что изрядно рискует – находясь в глубине вражеских вод, всплыл в надводное положение, да еще выгнал на палубу почти весь личный состав, оставив на постах лишь минимальную вахту. Но, во-первых, носовой отсек действительно нуждался в радикальном проветривании. А во-вторых, дать личному составу хоть немного расслабиться перед обратной дорогой тоже стоило – в этом пункте они с доктором в кои-то веки совпали мнениями.