Церковь учила, что в конце наших дней душа воссоединяется с телом. Если тело не хоронили, душа не могла найти его и не попадала в рай. Мне хотелось сказать Анне, что это все ерунда. Церковь врет, чтобы управлять людьми. Но Анна в это верила. А я слишком часто слышала споры Кости и бати, чтобы понимать: не так-то просто заставить человека отказаться от его убеждений. Батя рассказывал эти сказки в школе и не отказывался от своих слов, сколько бы с ним ни спорили.

– Мне очень жаль.

Анна кивнула:

– И мне. Мне жаль, что той ночью я надела тот корсет, что я выжила, а Маша умерла. Она была таким хорошим человеком. Все они были. – Анна снова прижалась ко мне.

Я обнимала ее, пока она плакала, и думала, каким человеком буду я, если брошу ее умирать в одиночестве.

Поутру глаза жгло от полуночных рыданий, но в теле ⁄⁄ ощущалась небывалая легкость. Евгения позволила мне выговориться, и этот ее поступок бальзамом пролился мне на душу. Прошлое не изменить, но теперь хотя бы еще одного человека заботила смерть моей семьи.

Что еще лучше, я проснулась с новым планом действий. Я вынесла свою охапку сена на улицу и обнаружила Евгению: она снимала с веревки высохшие бинты и аккуратно их складывала. При виде нее на сердце потеплело.

– Эй, Аня, – сказала она, внимательно изучая мое лицо. Наверное, я выглядела страшно заплаканной, потому что она в тревоге закусила губу. – Ты в порядке?

– Чувствую себя хорошо, спасибо. Я хотела поблагодарить тебя за…

– Женя!

У калитки, приветственно махая рукой, стояла высокая худая девушка с ярко-рыжими волосами, убранными под оранжевый платок. Евгения ахнула, разулыбалась, и они с девушкой побежали друг другу навстречу, обнялись и принялись оживленно болтать. Девушка щупала Евгению за щеки и руки, словно убеждаясь, что она настоящая. А Евгения не отстранялась. Такой счастливой я ее еще не видела.

Через несколько минут, в течение которых я смотрела на девушек, как брошенный ребенок, Евгения вспомнила о моем существовании. Конечно же, у нее была жизнь за пределами этого дома. Я видела лишь малую ее часть. Когда я покину Медный, Евгения продолжит свою жизнь так, словно мы никогда не встречались. Мое место вдруг показалось таким маленьким, совершенно незначительным, словно бы наспех воткнутым в самый пыльный уголок ее жизни.

– Аня, это моя подруга Даша. – Она подвела Дашу ближе, все еще улыбаясь. – А это Анна Вырубова. Мы встретились по дороге. Я расскажу тебе все, когда будет время. Мы пытаемся помочь ей добраться до друзей, которые едут из Челябинска.

– Анна, приятно познакомиться, – сказала Даша.

Мы улыбнулись друг другу. Она казалась доброй девушкой, и глаза у нее были умные. Даша внимательно оглядела меня и, видимо, решив оставить свои мысли при себе, повернулась к Евгении:

– А Костя здесь? У меня срочные новости.

– Я приведу его.

Евгения убежала в хлев. Ее подруга зашла в дом, оставив меня в одиночестве. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Если есть какие-то новости, я должна их услышать.

Мы вчетвером сели за кухонный стол. Радость Евгении и Даши превратилась во взволнованную торжественность. Даша едва не подпрыгивала на стуле, а Евгения и Константин заинтересованно наклонились вперед, желая поскорее ее выслушать.

– Идет Красная армия, – сказала Даша. – Будет здесь через пару часов.

Я испуганно ахнула. Евгения бросила на меня хмурый взгляд. Мы думали, у нас есть еще день. Я придумала новый план, но теперь времени на его выполнение не было. Как мне просить лейтенанта Вальчара взять меня с ним в Екатеринбург, когда в Медный едут красные? Я надеялась поехать с ним, может, спрятавшись в телеге от взора Сидорова, а потом найти Александра, когда лейтенант воссоединится со своим батальоном. Но если Красная армия едет в Медный, с ними прибудет командир Юровский.

– Почему они идут сюда? – спросил Константин. – Разве они не должны защищать Екатеринбург?

– Они и защищают, – сказала Даша. – Но там все плохо. Белые идут с юга и с запада. Мы теряем город. Петр только что принес эту новость. Красная армия отступает на север. Несколько батальонов направляются прямиком к нам.

По рукам пробежал холодок. Красные превзойдут численностью немногих расположенных здесь белых.

– А наследник Романовых, Алексей? – спросил Константин. – Его оставят?

Я вскинула голову. Совсем забыла, что Алексей, сестры и мама считались живыми. Большевики объявили только о папиной казни.

Я расслабила лицо, пытаясь скрыть свою реакцию.

– Говорят, что семья в безопасности, – сказала Даша. – Их отвезут в другое место, чтобы белые не смогли их вызволить.

– Был бы мальчишка на пару лет старше… – сказал Константин. – Проще убить его и забыть. А то еще белые вздумают создать правительство от его имени.

Лед. Будь холодной и стойкой, как он. Я сжала губы, сдерживая слова, и сцепила руки под столом. Если бы Константин сидел рядом, а не на противоположной стороне стола, я бы не сдержалась и выцарапала ему глаза.

– И что тогда? – спросила Евгения. – У России будет два правительства?

– Да, – ответил Константин. – И так как белые хотят обратно на войну с Германией, они получат поддержку англичан и американцев. У нас не будет ни единого шанса. – Он ударил кулаком по столу, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. – Черт! Если его освободят, нам конец.

– Побеспокоимся об этом позже, – нетерпеливо сказала Даша. – Прямо сейчас сюда направляются по крайней мере три красных батальона. Будет бой. Нужно предупредить наших товарищей и соседей, чтобы не выходили из дому. Те, кто может сражаться, пусть идут к Петру, но остальным нужно наказать держаться подальше.

– Я помогу, – тут же сказала Евгения. – Кому ты уже сообщила?

– Я пришла прямиком сюда, конечно же, – почти обиженно ответила Даша. – Мы с Петром займемся друзьями на восточной стороне, но остаются еще по крайней мере Смирновы, Поповы и Соколовы. И кого еще вы хотите предупредить.

– Нужно забрать маму домой, – мрачно сказал Константин.

Евгения кивнула:

– Она пошла к корзинщику у церкви. Все эти дома по пути. Могу зайти к ним.

– Хорошая мысль, – одобрительно кивнул Константин. – Ты быстрее меня. Я останусь на случай, если мама вернется вперед тебя, и удостоверюсь, чтобы она еще куда-нибудь не ушла.

На том обсуждения завершились. Евгения обняла на прощание Дашу и проводила ее до калитки. Я побежала за ними. Когда подруга ушла, я остановила Евгению, положив руку ей на плечо.

– Нужно найти лейтенанта Вальчара, – тихо произнесла я.

– Зачем?

– Нам нужна его защита до того, как начнется бой. Когда сюда придут красные, командир Юровский сможет беспрепятственно добраться до нас. Нам нужна защита, и нам нужен лейтенант Вальчар: он довезет нас до Екатеринбурга, когда бой завершится.

– Мы не можем рассказать ему, что сюда идет армия! – воскликнула она, щурясь от злости. – Я хочу, чтобы красные победили, а не угодили в засаду. – Она зашагала по дороге.

– Нам с тобой будет безопаснее, если они не победят.

Евгения лишь покачала головой.

– Слушай, – сказала она. – Пойдем со мной за мамой. Я отведу тебя на церковный двор и помогу спрятаться в телеге белых.

– А ты?

– А что я?

– Мы с тобой в одинаковом положении, – попыталась втолковать ей я. – Ты же слышала, что сказал командир Юровский в Исети. Он и тебя хочет убить.

– Он считает, что я укрываю тебя. Я просто скажу ему, что ты уехала в Екатеринбург. К тому моменту ты уже будешь со своим братом в безопасности. И Костя знает Юровского. Он скажет, что я не хотела… ну, что я не с тобой.

Нет. Командир Юровский подозревает, что Евгения знает о моем настоящем происхождении, и не позволит ей жить. Но я не могла ей это объяснить, не раскрывая свой секрет. Евгении не понравится правда. Она и Константину может рассказать. От этой мысли меня передернуло. Константин не выпустит меня, пока не приедет Юровский.