Но… О, боги! Я же влюбилась! Ничего простого здесь нет. И все очень страшно. Самовнушение не работает. Я безнадежна.

Впору биться головой о стену и причитать о злых кознях судьбы.

Но я сама во всем виновата. Зачем потащила Артура на этот день рождения, зачем слушала Артема, зачем завела тот дурацкий разговор? Не хотела я всего этого знать, не хотела забегать вперёд, не хотела расставаться.

Но раз эти страшные слова прозвучали, куда было деваться? Ведь очевидно, что нам не по пути. Можно было его обмануть, махнуть рукой, сказать "какие мелочи!" и в тайне надеяться, что он передумает. Когда-нибудь. Или однажды просто поставить перед фактом, как предлагала мне мама… Но от отвратительности этого плана меня буквально выворачивает! Мне претит такая низкая ложь, обман высшей инстанции, неуважение к человеку, которого любишь.

Ох, мама.

Подлила ты масла в огонь. Если бы не твои "мудрые" советы, я сейчас сидела бы на большом директорском столе и раскачивала ножкой в направлении горячего Дьявола. А потом мы бы непременно жарко целовались, сгорая от желания запереть дверь и…

Все внутри привычно сжимается от этих мыслей, и к глазам против воли подкатывают слезы. Ну вот, а так хорошо держалась!

– По договору Крапенковых не могут выставить счет, – появляется над столом пухлое лицо Ульяны. – Проверь указанные реквизиты.

– Угу, – опускаю взгляд на экран, пытаясь скрыть влажные от слез глаза.

Но то, что она вышла только что от Чертовского, и это наверняка попросил ее сделать он, только обостряют мое чувство жалости к себе. И вот уже влажная дорожка стекает по левой щеке.

Быстро барабаню по клавиатуре, вводя фамилию клиента, чтобы найти дату заключения договора и отыскать его печатную форму в бумажном архиве для сравнения. Лицо печет от пристального взгляда сверху.

– А я тебя предупреждала, – тихо выдыхает Ульяна над головой.

– Что? – кидаю на нее непонимающий взгляд.

Она кивает головой на кабинет Дьявола.

– Что, разошлись, как в море корабли?

Мое лицо невольно искривляется в болезненной гримасе. Но на вопрос я не отвечаю, больно много чести для женщины-кошки, которая меня на дух не переносит. Встаю с кресла и подхожу к стеллажу с папками.

– Слушай, может тебе уволиться? – летит в спину.

– Конечно, ты бы очень этого хотела, – зло шиплю я, разворачиваясь. – Такой повод!

Шлепаю о стол нужную папку и упираю руки в бока, сверля взглядом стерву напротив.

– Но я уж как-нибудь сама разберусь, без советчиков!

– Дура ты, – спокойно говорит Ульяна, смотря мне прямо в глаза. – Это хороший совет. Видеться с человеком, который никогда не будет твоим, каждый долбанный день – ад почище Дантовского.

Она опирается пухлыми локтями о мой стол и доверительно наклоняется вперед.

– Говорю на собственном опыте.

– Что, и ты тоже? – мое лицо вновь против воли искажается.

– Не Чертовский, – хмурится она. – Не старший, – добавляет с усмешкой.

– Артем! – оседаю я в кресле.

Меня простреливает прозрение. Ну конечно! Я же сразу догадалась, что эти щеки неровно дышат к младшем брату, но не думала, что настолько. А тут, оказывается, Марлезонский балет в шестнадцати актах.

– Мы с ним учились вместе, я ему диплом помогала писать, а он меня в благодарность после выпуска к брату устроил.

Она опускает взгляд на свои руки и поджимает губы.

– Я в курсе, что не его лига, и вообще… Но он каждый раз появляется, улыбается, шутит, и все внутри снова восстает. Настоящий ад! Так что правильно говорят, с глаз долой – из сердца вон.

– Так ад и есть! – вскакиваю с места и говорю горячо. – Ты не замечала? Чертовский… Артем Дмитриевич. А.Д. Ну?

Ульяна с минуту смотрит на меня непонимающим взглядом, потом ее щеки дёргаются, и она заливается звонким смехом. Я вторю ей. Мы громко хохочем, почти до слез. Я не почти.

Нас прерывает высокая фигура Дьявола. Он бросает многозначительный взгляд на нашу смеющуюся парочку, и впервые за пять дней мы встречаемся глазами. На полсекунды, не больше. Но этого хватает, чтобы снова оборвать внутри все нити. Мост самоконтроля с грохотом рушится в пропасть отчаяния. Я замолкаю и до боли впиваюсь пальцами в столешницу.

Папка. Точно. Нужно срочно найти тот договор.

– Меня сегодня не будет, – звучит надтреснутый голос над головой. Он обращается не ко мне, но это не мешает сердцу изойтись на кровавые лоскуты.

Я скучаю по его голосу.

– Хорошо, Артур Дмитриевич, – бодро говорит его секретарь. – Фух, ушел, – добавляет тише уже для меня.

Я только и могу, что протяжно вздохнуть. Оказывается, воздух рядом с ним по-прежнему сжимается и выгорает, не давая наполнить легкие.

– Н-да, в аду здесь явно не он, – замечает Ульяна, все ещё прилипшая к моему столу.

– А говорила, я ему кровь попорчу, – припоминаю ее стервозный укол.

– Ну кто ж знал, что он такой сердцеед. На тебя без слез не взглянешь последние дни, а он ничего так, в форме. А я всегда на стороне слабых!

– Чудо-женщина, – тихо хмыкаю я.

– Что?

– Да ничего. Спасибо за заботу. Но увольняться я не буду. Работа хорошая, а сердце способно к регенерации.

– Ну смотри сама, Росомаха[1], – усмехается Уля и отходит к своему столу.

Я улыбаюсь ей в спину. Вообще-то, мы вполне можем подружиться.

Без присутствия Дьявола в офисе работать и дышать становится легче. Я снова натягиваю свои наушники, врубаю драм-н-бейс и погружаюсь в документы. Вопрос с реквизитами Крапенковых решается за три минуты, а дальше я просто разгребаю текучку. В пятницу после обеда работы не слишком много.

Мой телефон – поле битвы последние пять дней – привычно светится от сообщений. Тетя с мамой наперебой пытаются выяснить, все ли у меня в порядке после воскресного побега и моего смс с текстом: какое-то время мне нужно побыть вдали от вас.

Жестковато?

После того, что они показательно устроили – нет. Мне действительно нужно немного отойти от собственной семьи, от душащей своими целями мамы, от ненормальной тети, даже от отца, которого я всегда считала своим союзником, а он… "зятек".

Может, ну ее, эту работу, правда? Собрать скудные накопления и рвануть на последние деньги в отпуск. В Сочи. Смотреть на море, дышать морем, слушать море. Проветрить мозги, понять, наконец, чего хочу я сама, а не окружающие меня люди.

Может, не так и важны мне дети? Может, я могла бы смириться с этим. Может, я вообще детей не люблю?

Самообман не работает.

Люблю. Хочу. Не прямо сейчас, но в перспективе – хочу. И замуж, и собаку. Небольшую, хрюкающего мопса, например. Гулять с ним по утрам, ведя за руку маленького шатко идущего карапуза. Купать, крича мужу: лови его, лови. А потом кормить все большое семейство: супруга, двух детей, собаку и тараканов в своей голове.

Хочу.

И то, что две вакансии из четырех в моей голове прочно занимают Артур с Полиной – это отстой. Потому что, оказывается, я все уже для себя решила. Как и Дьявол. И это две совершенно разных истории.

– Ау! – доносится сквозь мысли и долбящие басы в ушах.

Поднимаюсь в кресле и стягиваю наушники. Ульяна машет от своего стола.

– Капец, до тебя не докричаться. Я спросить хотела, ты скидываться на день рождения будешь?

– Конечно, – вздыхаю я и лезу в сумку за кошельком. Теперь можно по праву считать себя членом коллектива, раз с меня трясут деньги. – У кого день рождения?

– Так у Чертовского. Я поэтому и спрашиваю, – пожимает плечами моя новая союзница.

– А.

– У него двадцать девятого вообще-то, – тарахтит Ульяна. – Но год не високосный, поздравляем первого. Вот не повезло ему, да?

– Сколько? – налички не так много в кошельке.

– Тридцать четыре вроде.

Я в курсе.

– Я про деньги. По сколько сдаём?

– По тысячи.

– А на карту кинуть могу?

– Ага. В понедельник отмечать будем. Обычно кейтеринг вызываем, небольшой фуршет, все дела. Начальник же.