– Оставить Полину у нас сегодня?

На заднем плане слышится капризное "не-е-ет". Я оглядываюсь на кровать, Яна сонно щурится и улыбается мне уголком рта. Оставить ребенка у бабушки вообще-то не такая уж и плохая идея. Но я обещал сегодня Кнопке марафон мультфильмов.

– Нет, все нормально, приводи ее.

– Мы уже возле подъезда, сейчас поднимемся.

Тут же домофон издает писк, оповещая, что кто-то приложил чип-ключ.

– Мама с Полиной уже поднимаются, – оборачиваюсь на все еще обнаженную девушку в своей постели. Сколько я теряю, ставя дочь на первое место, а не себя? Мог бы провести голый вечер со взрослыми играми, а теперь проведу его под звонкие песенки Диснея.

– Ой, – Яна резко садится, прикрывая грудь одеялом. – И что мы будем делать? Какая у тебя стандартная схема? Мне прятаться в шкаф? Под кровать? Или в лучших традициях: на балкон? Надеюсь, он у тебя застеклен! – грозно тычет в меня пальчиком.

– Нет никаких схем, до тебя здесь женщин не было, – натягиваю спортивные штаны, собираю с пола одежду. – Нам не пятнадцать, я не женат, а с мамой ты уже знакома, так что… – кидаю в нее платье, красиво облегающее её тело.

– Оу.

Яна сжимает темную ткань в руках, оборачивается в ещё один слой одеяла и свешивается с кровати. Светлые волосы забавно завешивают лицо и стелются по ламинату.

– Не помешало бы и белье, – достает из-под кровати черное кружево.

Подцепляю пальцами бюстгальтер у ног и отправляю его на кровать. В этот момент звучит перелив дверного звонка.

Сердце немного подскакивает от адреналина. Как у мальчишки, в самом деле.

Открываю входную дверь, Поля тут же залетает и приземляется на свой детский стульчик, выставляя ноги вперед. Мама изучает меня прищуренным взглядом, заходя следом.

– Ты не пришел, – с укором выговаривает мне дочь.

– Прости, Кнопка, папа немного приболел, – подмигиваю дочери.

– Воспитатель не смогла до тебя дозвониться, набрала мне, – в том же назидательном тоне говорит мама. – И я ломанулась, теряя голову. Ребенок последний там оставался. Завтра нужно будет коробочку конфет Валентине Алексеевне отнести, поблагодарить, что сидела с ней до последнего.

– Извини, Кнопыч, – присаживаюсь у ног дочери и стягиваю ее сапожки. – И мама, – поднимаю взгляд.

– Ладно, – отмахивается родитель.

Стягиваю с Полины шапку, шарф, расстегиваю куртку. Штаны она расстегивает уже сама и уносится в ванную мыть руки. Тянусь к вешалке и невольно снова издаю звук боли.

– А ну-ка! Ах! Это Артем тебя так что ли?

Оборачиваюсь на маму, она стоит с прижатыми к груди руками и смотрит на мое плечо. Футболку надеть я не успел, так что пейзажно растекающийся синяк, набирающий обороты, она видит во всем великолепии.

– Рассказал? – вот мелкий засранец, всегда бегал к матери жаловаться, с возрастом ничего не изменилось.

– А ты что думал! Два взрослых лба, а ведете себя хуже дитя малого! Ты только подумай, из-за девушки сцепиться, – всплескивает руками и лезет в сумку.

Достает смартфон, подаренный ей пару месяцев назад, и наводит на меня.

– Ты что делаешь?

– Фотографирую. Сейчас отправлю твоему брату, пусть порадуется, какую красоту сотворил.

– Мам!

– Что? Эх, не было у меня в вашем детстве фотоаппарата, я бы такого наснимала! И как вазу мою любимую – чешское стекло! – вдребезги разбили. И как кота зелёнкой измазали. А уж о вывихнутых пальцах и ободранных локтях вообще молчу. Такая коллекция могла быть!

– Мама!

– Все, отправила. Пусть порадуется, а то весь день сидит, ноет, детина двухметровая. И за что мне это наказание… – закатывает глаза.

– Это не он. Случайное падение.

Благодаря тяжелой женской руке.

– А это уже не важно. Что, не нашлось свободной девушки в столице, у брата решил отобрать? – очередной грозный прищур.

– Никто ни у кого ничего не отбирал, – проговариваются сквозь зубы. Вот нытик!

– Здравствуйте! – как никогда не вовремя раздается сзади.

Губы матери застывают в немом "О", а затем расплываются в улыбке.

– Здравствуйте, Яночка, – тепло приветствует мама и тут же шипит на меня: Ну да, никто ни у кого!

– Яна! – раздается звонкое вслед.

Кнопка вылетает из ванной и тут же бросается к своему новому объекту обожания.

– Ты пришла поиграть! А папа сказал, что не придешь. А у меня новая игра! – дочь тянет долгожданную гостью за руку в сторону своей комнаты.

Яна кидает на меня вопросительный взгляд, я киваю, подтверждая, что все нормально, да, иди.

– Артур, – недовольно выдыхает мама, как только две светловолосых девчонки скрываются в комнате.

– Мама! Я сам разберусь.

Следует несильный удар ладонью в плечо. Хотя бы не в ушибленное.

– Разберется он. Подумай о Полине. Дети очень быстро привязываются, если не уверен, что это серьезно, не надо травмировать ребенка, – мама кидает на меня очередной чисто родительский взгляд и поворачивается к двери. – И помирись с братом. Не хватает мне только двадцатипятилетнего нюни у себя на кухне.

Мама такая… мама. Ее ежовые рукавицы не поистерлись даже с годами. Но зря она переживает, мы с Тёмой и раньше вздорили, и всегда шли на мировую. Этот случай не станет исключением, мы оба уже взрослые люди.

Иду на звонкий детский смех и застаю картину, как две девчонки играют. На Яне смешной чепец, снятый с одной из кукол, и она громко и кричит: покупайте хачапури, покупайте чебурек. Кнопка заходится смехом, валяясь по полу, и размахивает бумажными деньгами из монополии.

Я застываю в проеме, наблюдая за этой душещипательной сценой. Нет ничего лучше, чем искренний смех твоего ребенка. Только если это смех твоей женщины.

Но вопрос остается актуальным: не поспешил ли я?

Яна

– Пол – это лава! Пол – это лава! – кричит ребенок, и я быстро запрыгиваю на одну из подушек, разбросанных на полу. – Ты сгорела!

– Я успела!

– Нет-нет-нет! – скачет Полина по кровати. – Я выиграла, я выиграла! Пап, скажи?

– А я что? Я сгорел ещё в прошлом раунде, – Артур поднимает ладони вверх, показывая свою капитуляцию.

– Нет, скажи, кто победил!

– Ничья?

– Ещё один раунд! – весело хохочет Поля, спрыгивая на пол.

Мы снова начинаем скакать по комнате, то заскакивая на возвышения в виде подушек, книг, стула и огромного медведя, то рисково ступаем на пол, который в любой момент может превратиться в лаву. Не настоящую, конечно, воображаемо-смертоносную!

Дьявол восседает в углу комнаты в большом кресле-мешке и наблюдает за нами с легкой улыбкой на лице. Я в очередной раз отвлекаюсь на эту его манящую красоту и пропускаю момент, когда хитрое курносое создание запрыгивает на медведя и орет: пол – это лава!

Черт. Теперь точно проиграла.

Я изображаю предсмертную агонию и падаю прямо к Дьяволу в руки. Поля хохочет, мужчина подо мной тоже. Вечер удивительно удался. И день. А уж какое было утро…

Незаметно ныряю пальцами под мужскую футболку и провожу подушечками по твердому горячему прессу. Да, там есть, что потрогать. Жаль, что он напялил на себя так много одежды, я бы с удовольствием позалипала на его косые мышцы остаток вечера.

– Какое вероломство, – горячо шепчет мне на ухо, вызывая прилив жара во все жизненно важные органы.

А сам пробирается к кромке платья…

– Сыграем еще! – прерывает наш тет-а-тет ребенок.

– Мы договаривались, – строго выговаривает папаша. – Один раз. Потом один мультик и спать.

– Ла-а-адно, – сникает Полина. – Давайте мультик.

Плюхается на кровать и складывает ручки на коленях.

– А убрать за собой?

Следует тяжёлый вздох, ребенок сползает с постели и принимается раскладывать по местам все атрибуты наших сегодняшних игр. И где раздают таких идеальных детей? Я бы взяла себе парочку!

– Ты такой суровый, – прикусываю дьявольское ухо, пока ребенок занят делом. – Меня ужасно… завораживает.