– Мы слишком стары для всего этого, – смеется возле уха Супермен, обращаясь к племяннице. Его рука проскальзывает мне на спину и мягко подталкивает вперёд. – Мы с Яной отдохнем, а ты пока на батут сходи или вон туда, на карусели.

– Ладно, – послушно говорит ребенок и, шустро перебирая ногами, вылезает из бассейна с шариками.

Я такой прытью похвастаться не могу, ноги словно ватные. Это перегрев, однозначно. Скатываю рукава водолазки до самых плеч, подворачиваю ткань на животе, высвобождая немного кожи, и перехватываю волосы на затылке, приподнимая их. Немного помогает.

Полина уже вертится под ногами у отца, тот протягивает ей коробку с соком, и ребенок жадно присасывается к трубочке. Боже, я смертельно обезвожена!

– Хочу пить, – тихо говорю Артёму, подходя ближе к Дьяволу, все ещё занятому разговором по телефону.

Эх, жаль резинку пожертвовала ребенку, кажется просто невозможным снова распустить волосы, когда по затылку струится пот. Проделываю нехитрые манипуляции, слегка подрагивающими рукам: оттягиваю волосы и быстро скручиваю их в плотный жгут, а затем заворачиваю в пучок. Без заколки продержится не очень долго, но охладиться успею.

– Кофе? – предлагает Супермен. И сначала мне кажется, что он шутит. Горячий напиток девушке, в двух шагах от теплового удара?

Мельком замечаю, как закатывает глаза Чертовский-старший, а затем его взгляд приковывается к полоске обнаженной кожи у меня на животе. Место, еще секунду назад спасительно охлажденное, вновь вспыхивает, как от прямых солнечных лучей. Этот палящий взгляд задерживается на мне не дольше секунды, но все равно вызывает новую волну жара и озноба во всем теле.

– Да, передай их в коммерцию, пусть Алена проверит по сетке, – продолжает он разговор, как ни в чем не бывало.

Зажимает телефон плечом и протягивает мне бутылку с водой. Я автоматически перехватываю ее у него из рук, наши пальцы на секунду сталкиваются на прохладном пластике, и я дергаюсь, как от удара.

Нужно поговорить. Нужно… что-то… или все. Обсудить. Наедине.

Ведь что-то происходит, да? Или это только со мной? Безумие какое-то.

Жадно присасываюсь к бутылке, делая большие болезненные глотки. Оттягиваю ворот водолазки, пытаясь пустить воздуха к часто вздымающейся груди, но получается весьма условно. Воздух вокруг словно раскален и обжигает кожу при соприкосновении. Никакого спасения.

С громким хлопком отлепляюсь от бутылки и жадно вдыхаю. Неожиданный поток прохладного воздуха на затылке заставляет замереть и прикрыть глаза от удовольствия. Артем аккуратно дует мне на шею, помогая освежиться.

– Мой герой, – с улыбкой шепчу я.

По затылку разбегаются прохладные мурашки, и я тихо урчу. Да, хорошо, продолжай. Украдкой скашиваю взгляд на человека напротив и тут же спотыкаюсь об острый взгляд. И весь эффект от стараний Супермена сходит на нет. Я снова вся горю, тело плавится, мозги просят вынуть их и отдать на благотворительность, потому что я ими больше пользоваться не смогу.

– Пап, хочу в автоматы поиграть! – звонкий голос Полины вырывает из Бермудского треугольника, в котором застрял мой корабль.

Дьявол кладет трубку и берет дочь за руку. Они отходят в сторону ряда разномастных игровых автоматов, усеянных детьми. Я остаюсь стоять, словно приходя в себя после американской горки. Вмиг становится холодно. Зябко. Дующий на затылок Супермен делает мне почти больно и теряет весь героизм в моих глазах. Потому что не чувствует момент.

– Может, пойдем на каток? – смело предлагаю я, оборачиваясь.

– Без проблем. Только с Полинкой надо попрощаться, а то устроит Арту концерт.

Я киваю, но с места не двигаюсь. Артем идёт к брату, что-то быстро ему говорит, затем наклоняется к племяннице, занятой битьём выскакивающих бобров, и треплет ее по головке. Та отмахивается от дяди рукой, и я невольно смеюсь. Очаровательный ребенок.

Артем хлопает брата по плечу и возвращается ко мне, светя широкой улыбкой. А я не могу не заметить, что Дьявол не удостаивает меня даже поворотом головы. Трус.

– Что ты сказал Полине? – искренне интересуюсь, как маленькое шило так легко отпустило дядю.

– Что встретимся с ней здесь же через неделю, а сейчас нам пора.

– Ты хорошо с ней ладишь, – не удерживаюсь от комплимента.

Мужчина, любящий чужих детей, априори занимает лидирующую позицию в моем топе. Просто такой человек не может оказаться с двойным дном, дети же все чувствуют.

– Да, Полинка классная.

– Она не очень похожа на твоего брата, – я не пытаюсь выведать о ее матери.

Не пытаюсь. Не пытаюсь!

– Да нет, похожа, – Артем оборачивается на парочку у игровых автоматов, словно оценивая их вместе. – Или нет. Никогда не задавался этим вопросом, – хохочет он. – Ладно, пошли, освежимся на льду. Ты хорошо катаешься?

Он ловко переключает тему, кладет руку мне чуть пониже поясницы и разворачивает к выходу.

– Хорошо, – подтверждаю я, все ещё перебирая вопросы, которые могут помочь мне выстроить более полную картину.

Хотя это совершенно ни к чему! Противоречит любой логике, даже женской! Не стоит запускать руки в улей, мед может этого не стоить.

– Жаль, – наклоняется ближе к уху Супермен. – Надеялся держать тебя за руку каждую минуту на льду.

Губ касается искренняя улыбка. Артем знает, как заставить тебя чувствовать себя особенной. Как ухаживать и удивлять. Почти идеальный мужчина.

Почти, потому что кожа сейчас горит вовсе не от его касания, а от чьего-то сопровождающего вслед взгляда.

Яна

– В смысле, нет размера? – я хмурюсь и переспрашиваю ещё раз. – Совсем нет?

– Сегодня суббота, – меланхолично отзывается худощавый парень на выдаче инвентаря.

– И что?

– Надо со своим приходить. Тридцать восьмой весь разобрали. Тридцать седьмой и тридцать девятый по одному остались, давать?

– Тридцать девятый, – выжимаю сквозь сжатые зубы.

То ещё удовольствие кататься в коньках не по ноге. Но я настолько сильно нуждаюсь в этом отвлечении, что готова даже в сороковые влезть. Вот и пригодились носки с авокадо! Натягиваю пушистые носочелы на колготки и тридцать девятый становится почти родным. Артем переобувается гораздо быстрее меня и с насмешливым видом наблюдает, как я шнуруюсь. Берет мои сапоги и относит их парню за стойкой, меняя на жетон с номерком, который тут же исчезает в заднем кармане его брюк.

К выходу на лёд я ковыляю, пытаясь приспособиться к странному ощущению, что на моих ногах примотаны два чугунных утюга. Но да ладно, привыкну!

Весь каток усыпан детьми и взрослыми, небывалый ажиотаж даже для выходного дня. Я замираю на несколько минут возле выхода, но отмирают, как только чувствую уверенную ладонь в своей руке.

– Поехали? – мягко спрашивает Супермен и аккуратно тянет в сторону.

Должна признать, что он выглядит просто великолепно. Высокий, широкоплечий, упакованный в модный серый свитер с отворотом. Каштановая шевелюра с лоском уложена на бок, широкая улыбка являет миру ряд безупречных зубов. Черт, он должно быть целую вечность носил брекеты, чтобы в итоге выглядеть так!

Глаза – расплавленный янтарь – смотрят на меня, мерцая восхищением, и я в очередной раз задаюсь идиотским вопросом: почему? Что он нашел во мне? Что такого усмотрел, что упорно добивается? Собеседница из меня так себе, красота весьма тривиальная, а уж прибабаха на целое стадо отсыпано генетической лотереей.

Или он все этого просто не видит?

Через пару кругов неспешных катаний я, наконец, привыкаю к ощущениям и начинаю передвигать конечностями смелее. Мы с Артемом по-прежнему катимся в связке рука-рука, набирая скорость, потом я смелею и резко разворачиваюсь спиной, катясь перед ним лицом.

Супермен распахивает глаза и удивлённо берет меня за вторую руку, направляя, чтобы я не врезалась во встречных катающихся.

– Ты сильно преуменьшила, сказав, что катаешься хорошо, – перекрикивает музыку и людей Артем. – Может ты и пируэты разные умеешь?