— Давай скорей!

Я отбежал назад, подгоняя Смурфа.

Справа виднелся Мэларен, на другой стороне — Эссинген.

В Эппельвикене пришвартовали дюжину симпатичных парусников — все из дерева. Задыхаясь, Смурф остановился, наклонился вперед и оперся ладонями о колени.

И тут я увидел их.

Они были метрах в пятидесяти от берега со стороны Эссингена. Гребли неуклюже и вразнобой. Совсем мелкие мальчишки.

Я осмотрелся, думая, как их настигнуть.

Чуть ниже, между двумя красивыми парусниками, в моторке сидели мужчина и женщина. Мужчина заливал в бак бензин. Женщина улыбнулась, когда я подошел ближе. Похоже, они из тех, кому пенсии прекрасно хватает на жизнь.

— Извините, — сказал я со всей возможной вежливостью. — Вон те мальчики украли наш каяк.

Я показал в сторону бухты. Мужчина перестал наливать бензин и обернулся.

К Вы не могли бы отвезти нас туда, чтобы мы забрали его обратно?

Женщина посмотрела на мужа. Тот закручивал крышку жестяной красной канистры.

— Это не их каяк. Они украли его возле Сульвиксба-дет. Ну пожалуйста, мы все лето работали, чтобы купить его.

Мужчина и женщина обменялись взглядами. Смурф подошел и встал рядом со мной.

— Они тут же сознаются, — сказал я. — Вы только нас туда отвезите.

Я показал на мальчишек. Мужчина поставил канистру в лодку и махнул рукой.

— Давайте сюда.

Я шагнул в лодку, Смурф — за мной. Мужчина завел мотор, но тот не слушался. Он дернул за шнур еще раз сто, потом сдался.

— Можно я? — сказал Смурф, делая пару шагов к корме.

Он завел мотор с пол-оборота.

— Сейчас столько воров развелось, — сказала женщина. На голове у нее была косынка, а на сморщенном пальце — истертые кольца. Наверняка она была красавицей в те времена, когда улицы мостили брусчаткой, а не асфальтом.

— Просто ужас, — ответил я. — Причем с каждым годом все больше и больше.

Мужчина уселся на кормовой банке, Смурф пристроился рядом. Я сел вместе с женщиной. На дне лодки у нее между ног стояла корзина из ивовых прутьев. В ней покоились термос и полиэтиленовый пакет, в котором, похоже, скучало с полдюжины бутербродов.

— Едете на пикник?

Женщина кивнула:

— Мы обычно ездим в сторону Дроттнингхольма.

Мужчина прибавил скорости. Мы почти уже настигли каяк со стороны Эссинге. Мальчишки до сих пор не поняли, что мы гонимся за ними.

— Он совсем новый, — сказал я женщине, глядя на каяк. — Мы сегодня первый раз на нем плавали. Делали пробный заход по Мэларену.

— До чего ж бесстыжие люди пошли, — ответила она.

— Не то что раньше, — поддакнул я.

Женщина кивнула.

Смурф встал, и мужчина на корме сбавил скорость. Мы подплыли к каяку совсем близко и настигли его. Лодка плыла на нейтралке. Смурф схватил весло и поднял его над головой.

— Валите из лодки, а то пришибу! — заорал он.

Те повернулись — поначалу лишь с удивлением. Совсем малявки.

Смурф потрясал веслом над головой.

— Валите! — орал он.

Мальчишки бросили весла и перевернули каяк. До берега было не больше десяти метров. Он плыли к скалам, пока Смурф дубасил веслом по воде.

— Вот доберемся до берега, я вам болты пооткручиваю! Слышите?!

Мальчики плыли так, что брызги летели во все стороны. Вскоре они добрались до скал и, шатаясь, взобрались на берег. Оба были одеты в темные футболки и джинсы, вымокли насквозь. Они с жалким видом заковыляли по камням и исчезли из вида в зарослях ольхи.

— Вы у меня дождетесь! — не унимался Смурф. — Я вас знаю! От меня не уйдешь!

Мальчишки уже взобрались вверх по тропинке и мчались в сторону домов. Пятки сверкали так, будто за ними гналась полиция.

О, резвые мои сестры! О, драчливые братья! Что вам известно о дружбе? Фрекен Карлквист принесла в класс аквариум. В нем плавали двенадцать черных моллинезий и десять меченосцев. Каждый вечер она звонила маме и Навознику и сообщала, что я «беспокойно вел себя в школе».

Но однажды майским утром Смурф поймал щуку величиной с половину моей руки. Щука резвилась в прибрежных волнах Аспена. Без пятнадцати восемь Смурф выпустил ее в аквариум.

И вот в десять минут девятого из аквариума раздается плеск. Вода брызжет через край!

Все смотрят туда. Мия Хюлът кричит благим матом. Фрекен стоит с раскрытым ртом. Двенадцать черных моллинезий и десять меченосцев покоятся в животе у щуки.

Вот что значит настоящая дружба, братья и сестры!

Мы достали два весла и отбуксировали каяк к берегу. Выбрались на прибрежные камни, а пожилая пара уплыла в сторону Дроттнингхольма.

— Спасибо за помощь! — прокричали мы вслед.

Вскоре они исчезли из виду, направляясь к Бромме.

Мы со Смурфом уселись в каяк и двинулись к Транебергскому пляжу. На скалах сидели девчонки, их наготу прикрывали только маленькие лоскутики между ног. У них были светлые гривы, вьющиеся от воды, их пышные красивые тела покрывал темный загар. Мы плавали мимо них — туда и обратно, Смурф что-то кричал им. Но девчонки лишь отворачивались. Плевать они хотели на наши восхищенные взгляды. Зачем они так? — Смурф прямо стонал. — Зачем раздеваются и выставляют свое добро напоказ, а потом обижаются, что ты на них смотришь?

— Их не поймешь, — ответил я. — Существа совершенно иной породы. По ним же сразу видно. Ты погляди.

Я показал на одну из девчонок — пышная задница, налитые груди, волосы вьются надо лбом, как солнечные лучи.

— Рехнуться можно, — сказал Смурф. — Пошли отсюда.

Мы заплыли под мост, миновали баржи у Хурнсбергского побережья и двинулись в направлении верфи Ульвсундашёна.

— Оставим его здесь, — сказал Смурф, хватаясь за пирс и выбираясь на сушу.

Я выбрался следом, мы вытащили каяк на пирс. Пахло краской и маслом. Над нашими головами дрались две чайки. Мужчина в синих брюках и заляпанной краской майке пытался взгромоздить подвесной мотор на тележку.

— Извините, — сказал я. — Мы хотели бы на неделю где-то оставить наш каяк.

— Мы хорошо заплатим, — продолжил Смурф, доставая свои сотки.

Мужчина с тележкой остановился. Вытер каплю пота на лбу и кивнул в сторону решетки с колючей проволокой:

— Можете оставить его вон там. Сотня крон за неделю. Я здесь с девяти до шести, так что вечером вы его забрать не сможете.

— Отлично, — сказал Смурф, расплатившись.

Мы ухватили каяк, переволокли его через решетку и положили на неотесанные доски. Весла оставили под ним. Смурф подергал решетку. Осмотрел три ряда колючей проволоки.

— Если кто-то задумает кражу, придется поработать кусачками, — сообщил он с довольной физиономией.

Распростившись с работником верфи, мы прошли под подвесным мостом Эссингеледена и погрузились в прохладную набережную вдоль Карлбергского канала.

На выжженном солнцем газоне перед Карлберг-ским дворцом загорали люди. На гравии возле лестницы играли в петанк[1]. Посередине канала медленно плыл катер с надписью «Полиция». Двое полицейских в голубых рубашках с короткими рукавами всматривались в берег.

Смурф, прищурившись, наблюдал за ними. Вот полицейский катер исчез за ивами, склонившимися над водой у Лилла-Хурнсберга.

— Хорошо, что мы с ними не встретились, — сказал Смурф.

— Думаешь, каяк в розыске?

— Если они заметили пропажу.

Смурф посмотрел на левую ладонь.

— Черт! — вскрикнул он. — Черт!

Он остановился и уставился на ладонь. Показал мне. На месте четырех цифр остались лишь двойка и слабое голубое пятно.

— Двадцать шесть, — Смурф напряг память. — Там было двадцать шесть. И еще что-то с единицей на конце.

— Грабителям не стоит плавать на каяках, — ответил я, не в силах сдержать ухмылку.

— Двадцать шесть, — повторял Смурф. — А на конце единица. Вечером пойдем.

— Только не при включенной сигнализации. Не сможем отключить — ноги моей там не будет.