— Разве бывают школы, в которых человеку нравится?

— А разве нет?

— Да ну…

— А что тебе нравится?

— Не знаю. Может, я не из тех, кому где-то нравится.

— Не бывает так, чтобы все нравилось всем.

— Тебе-то самой здесь нравится?

— Да.

— Вот в этом кабинете? — Я осмотрелся.

— Да.

— Скромные у тебя требования.

— Я так не думаю. У меня интересная работа. Сижу, разговариваю с людьми — с тобой, например…

— Да уж, интересная работа — говорить с такими как я.

— Интересная. — Бленда постукивала карандашом по большим белым зубам.

— Ой да ну.

Бленда выбивала на зубах барабанную дробь, не меньше.

— Как будут развиваться события, когда ты в следующий раз наткнешься на этих парней?

— Станут вести себя спокойно — ничего не случится. Скажи им, пусть на рожон не лезут. Тогда все будет оки-доки. — Я вскинул руки ладонями вверх, словно сдался.

— Все будет оки-доки, если они не полезут на рожон? — уточнила Бленда.

— Да.

Она отложила карандаш и сцепила руки на колене.

— Почему ты вечно ввязываешься в драки?

— Не знаю, сказал я. Наверное, такой уж я есть. Хулиган. Любитель подраться.

— Но как это получается?

Я засмеялся:

— Это уж по твоей части, знать такие вещи.

— Почему? — возразила она. — В своей жизни ты сам эксперт.

Я указал на фотографию в рамке. Фотография стояла на столе, я видел ее только сзади.

— Кто это?

Бленда повернула фотографию ко мне. Любительский снимок грудного младенца.

— Это мой сын, — ответила Бленда. Я год была в отпуске и родила ребенка. Его зовут Рольф.

— Необычное имя, — сказал я. — Несовременное.

— Может быть. — Бленда посмотрела на фотографию. — Его так назвали в честь дедушки.

Она повернула фотографию, чтобы я ее не видел, и посмотрела на меня, продолжая теребить карандаш.

— Ты и раньше дрался.

— Сроджан, — вспомнил я. — Помнишь Сроджана?

— Конечно.

— Я его видел по телевизору. В репортаже из Сараево. Он лежал на больничной койке, без ноги. Вот посюда отрезали.

Я резанул ребром ладони по середине бедра.

— Господи! — воскликнула Бленда. — Это точно был он?

— Точно. Весь серый.

Бленда судорожно вздохнула, наморщила лоб.

— Ну, как бы то ни было, тут нам драки не нужны. Их просто нельзя допускать, понимаешь?

— Понимаю.

— Если у тебя возникнут проблемы с этими ребятами, приходи ко мне, мы всё обсудим.

Я вздохнул.

— Ты слышал?

— Слышал.

— Ну, тогда мне больше нечего тебе сказать.

— Угу.

— Так что смотри, не влипай в истории.

— Ага. — Я поднялся.

— Пока, попрощалась Бленда, и я вышел. Под дверью кабинета сидела девочка, которая, наверное, чувствовала бы себя лучше, если бы побольше двигалась и поменьше ела. В руках она держала потрепанный журнал с рассказами. Девочка жевала жвачку.

— Там свободно, — сказал я. Девочка окинула меня взглядом, который мыслился как дружелюбный. А на деле с таким впору сказать коту «брысь!».

Я пошел на голоса, которые твердили скороговорки.

Мои одноклассники, как в отделении для буйнопомешанных в психушке былых времен, ходили по кругу и твердили что-то вроде «Ладный Лассе ловко лазал в лаз на Лорене с ласковой Леной».

О, братья и сестры, скажите мне, что такое дружба! Мы со Смурфом были в летнем лагере; Смурф заделался обожателем Вуокко Кескинен. Мы засиживались глубоко за полночь на берегу бухты, всё говорили — Смурф, Вуокко, я и еще кое-кто. Смурф глаз не сводил с Вуокко и наизнанку выворачивался, чтобы произвести на нее впечатление своими речами. «Но на самом деле, — встревал я, — на самом деле все не так…» Вуокко смеялась, и в конце концов Смурфу надоели мои комментарии. Он налетел на меня, мы покатились по земле и очень скоро оказались в воде. Одетые. Было полнолуние. «Слава победителю!» — завопила Вуокко, и мы долго, долго держали друг друга под водой. Наконец Смурф одолел меня и держал меня под водой, пока я не изловчился пнуть его в бок. «Ты меня чуть не утопил!» — заорал я, добравшись до берега. Все улюлюкали и смеялись. «Ну прямо утопил”», — сказал Смурф. Через несколько дней я начал встречаться с Вуокко. Смурф ходил надутый и ничего не говорил.

О, сестры и братья, скажите же мне, что есть дружба?

— Отставить ирландские танцы! — кричал Иво. Я приплясывал вокруг Хокана, впечатывая прямые левые в его перчатки. Он не успевал отвечать: я сегодня просто летал мухой и когда разгонялся, становилось легче подныривать и уклоняться.

— Хорошо! — говорил Иво. — Двигайся давай. Шевелись!

Но Хокан загнал меня в угол, и прежде чем я выбрался, пришлось принять несколько ударов. Я пробился на середину ринга, он хотел вытеснить меня тяжелыми ударами, от которых я уклонялся. Хокан в центре, я прыгал вокруг и ждал бреши в его защите. Она открылась незадолго до гонга, и я впечатал в Хокана несколько основательных ударов.

— Отлично! — одобрил Иво. — Вот так оно и должно быть. Больше двигайся! Тебя тоже касается, Хокан. Двигайся активнее, иначе этот парень тебя сделает.

Хокан нехорошо усмехнулся, демонстрируя капу. Он потел, вид у него был уставший.

— Начали! — заорал Иво, и я набросился на Хокана, выколачивая из него пыль левыми ударами, потом отскочил.

— Прекратить пляски! — вопил Иво. — Стоять на всей стопе!

Я не думал о воплях Иво, а сосредоточенно двигался вокруг Хокана. Он начал выдыхаться. Пошел на меня, сделал крутой свинг всем телом, прикрыв лицо перчаткой. Я ударил в перчатку, она ушла в сторону, и я нанес ему левый в челюсть. Хокан попятился. Я преследовал его, теперь ему оставалось только защищаться. Локти он держал у живота, голову прикрыл перчатками. Я впечатал правый свинг ему в шлем, и он шагнул вбок.

— Сопротивляйся, Хокан! — крикнул Иво, и Хокан ответил мне серией прямых ударов. Нанося их, он открылся; я скользнул у него под рукой и ударил в солнечное сплетение. Потом быстро отступил — назад и в сторону. Из Хокана вышел воздух; наконец-то он принял меня всерьез. Я обошел его; кажется, смогу одолеть, если измотаю его как следует. Хо-кан слишком тяжелый. Не выдержит долго. А я мог держаться сколько угодно.

И тут он достал меня. Я даже не увидел, откуда прилетела перчатка. Просто принял удар и упал на канаты.

— Брейк! — крикнул Иво.

В голове гудело.

— Достаточно, — распорядился Иво. — Хокан — лапы. Йон-Йон — тень.

Вошел Смурф вместе с тем громилой, перекинулся парой слов с Хоканом, ухмыльнулся.

— Покинуть ринг, — распорядился Иво и пролез между канатами, с лапами под мышкой. Я вылез следом.

— Что, получил по мозгам? — радовался Смурф.

— Как сказать. Кто по мозгам получил — еще вопрос.

— Да ты-то знаешь.

Громила посмотрел на меня, потом на Хокана.

— Как дела, Хокан? — крикнул он. — Не сдаешь позиции?

— Не сдаю, — ответил Хокан, которому Иво помогал расшнуровать тренировочные перчатки.

— Правильно, — проорал громила, глядя на меня в упор. — Правильно, правильно! — У него был жесткий взгляд, он не улыбался. — Я зашел сказать — мы едем. Тебя не ждем.

— Я приеду позже, — отозвался Хокан.

— Хорошо. — Громила хлопнул Смурфа по спине рукой-лопатой. — Пошли, Хорст, нам пора!

Смурф ухмылялся. На нем были черные штаны, заправленные в начищенные до блеска тяжелые ботинки.

— До скорого, — просипел он. — Когда Хокан разделается с тобой, мы займемся каким-нибудь другим видом спорта. Боулингом, например. Или шахматами. Лодку я продал. Теперь мы квиты!

— Ах ты!.. — крикнул я ему в спину.

Он остановился, обнажил в широкой улыбке золотой зуб и вышел следом за громилой.

— Начали! — раздался крик Иво. Морган помог мне зашнуровать перчатки, я провел три раунда с тенью, потом началась работа с лапами Иво. Под конец я не мог поднять рук.