– Да. Только давай ты заберешь меня поздно, когда уедут Наташка и Миша! Нет никаких сил еще возиться с вещами.

– А не надо возиться: покидаем все кучей, а потом разберем. Посадим друзей на такси – и ко мне.

– Да, Костя, – улыбнулась ему Марина.

Перед обедом он отвез их в пансионат. Подождав, пока он уедет, Марина зашла в тень деревьев. Цикады все так же трещали, аромат субтропиков одурманивал. Вдохнув полной грудью этот восхитительный запах, Марина вдруг почувствовала душевную боль – такую пронзительную и сильную, что захотелось броситься на землю и зарыдать.

Она не может остаться здесь с Костей. Пару часов назад ее осенила мысль, доселе не приходившая в голову. Ведь она… она не может каждый день мотаться с Костей на пляж! Сейчас она мотается туда, потому что она – отдыхающая, живет в этом пансионате. Но, когда она переедет к Косте, она станет не туристкой, а местной жительницей – совсем другой статус и положение! Будет невозможно и неприлично таскаться за Костей на работу. И не только на пляж, но и куда-то еще. Она будет сидеть дома, работать за компьютером, а он будет заниматься своими делами, куда-то ездить, с кем-то встречаться. И вокруг него будут постоянно вертеться женщины, готовые не просто «дать задарма», но еще и приплатить, чтобы он их оттрахал.

Иметь мужа-красавчика – незавидная доля. Иметь мужа-красавчика при деньгах и машине – еще более незавидная доля. Иметь же такого мужа, живя в туристическом краю… Нужно потерять разум, чтоб ввязаться в такое замужество!

И пусть Костя в нее сильно влюблен. Надолго ли его хватит? Откуда она вообще знает, как он жил до нее, и правда ли, что у него было мало любовниц? Наплести можно все, что угодно, и ни один дурак, небось, не выставит себя в невыгодном свете перед женщиной, которую хочет очаровать.

Конечно, Косте с ней интересно и очень хорошо. Но рано или поздно все приедается и теряет восхитительный привкус новизны. Это как с ремонтом квартиры. Сделал – и расхаживаешь по дому в восхищении: ах, какая прелесть, как мило! А потом перестаешь замечать.

И скажем откровенно: Костя очень непрост, он – себе на уме. И он – прекрасный манипулятор, умеющий вывернуть ситуацию так, как выгодно и нужно ему. Как верно заметил Толик, ей придется вписаться в его мир и жить по его правилам. Иного он просто не допустит.

Спохватившись, что уже, наверное, идет обед, Марина поспешила в номер. Постояла под душем, переоделась и пошла в столовую. Когда начали собираться на пляж, Марина сказала Наташке, что задержится.

– Передай Косте, что я буду часа через два, – сказала она. – Очень устала, хочу ненадолго прилечь.

Наташка ушла. Марина вышла на балкон и несколько минут неотрывно смотрела на море, деревья и горы. Интересно, сколько отсюда по прямой до пляжа? Может, всего метров триста. Впрочем, даже если идти по лестницам, то расстояние, разделявшее их с Костей, можно было пройти за десять минут.

Десять минут – и она будет прижиматься к нему, трогать его, целовать. Видеть наполненные обожанием глаза…

Марина вернулась в номер. Села на кровать, уронив руки на колени и уставившись невидящими глазами в стену.

– Можно?

В комнату вошел Толик. Постоял немного, прошелся от окна к двери и посмотрел на жену.

– Ну что? Может, наконец, поедем? Прямо сейчас, не дожидаясь возвращения Наташки? – Он чуть помолчал и прибавил: – Меня спрашивали на ресепшене, не муж ли я твой: небось, фамилии сверили. Спросили, не хотим ли мы задержаться и перебраться в двухместный люкс. Как пить дать доложат твоему! Начнутся тогда разборки. Даст мне по башке, как тому утопающему, – Толик невесело хмыкнул.

Несколько секунд Марина сидела в неподвижности, потом резко поднялась с кровати.

– Поедем!

Она вытащила чемодан и начала запихивать в него вещи. Толик помогал ей, не задавая лишних вопросов и лишь изредка спрашивая, что куда класть. Потом побежал в свой номер за сумкой…

Садясь в такси, Марина в последний раз посмотрела на окна пансионата. Потом отвернулась и забралась на переднее сидение, рядом с водителем. Было ощущение, что она слегка пьяная, хотя она ничего не пила.

Машина понеслась по знакомым местам. Марина жадно смотрела в окно, избегая смотреть лишь в ту сторону, где высился Костин дом. И в последний момент все-таки не выдержала и посмотрела. Потом они выехали на большую дорогу, и дом скрылся из виду…

Может быть, эта музыка

Послышится тебе во сне,

Может, вся эта история

Приснилась мне.

Может, это ветерок

Мои губы колышет,

Может, это я кричу…

Но ты меня не слышишь…

В сознании Марины одна за другой всплывали строчки песни, которую она успела выучить наизусть. Как странно: душа рвется на части, а слез почему-то нет. Но это хорошо, что их нет: они сейчас ни к чему. Сначала надо сесть в самолет или поезд, а потом уж…

Когда они приехали на автовокзал Симферополя, Толик сказал:

– Слушай! Таксист говорил, что сейчас должен отходить какой-то московский поезд, на который всегда есть билеты в купе или СВ. Попробуем успеть?

– Давай, – безразлично кивнула Марина.

Билетов в купейные вагоны не оказалось, но Толик без колебаний выложил деньги за СВ.

– Все в люксах останавливаюсь, – рассмеялся он. – Богач, ё-моё! Но ничего: надо же когда-то и в люксах пожить, не все пускать на дурацкие ремонты.

Поезд тронулся. Марина достала роман, который так и не дошли руки прочитать в отпуске. Но вдруг вспомнила, что не отзвонилась Наташке, а связь может скоро прерваться.

– Наташа, привет, – сказала она, набрав номер подруги и выйдя в коридор. – Послушай, я… В общем, я уехала. Поезд уже отправился из Симферополя.

Наташка помолчала, осмысливая нежданную новость. Потом до слуха Марины донесся протяжный выдох.

– Ну ты даешь, мать моя, – потрясенно промолвила Наташка. – Как… как это тебя угораздило?!

– Так… спонтанно! То есть я все обдумала и решила не оставаться.

– Но ты же ничего не говорила, когда мы прощались! Как можно вот так, внезапно…

– Не внезапно, Наташ, просто… мне было нужно дозреть.

– Понятно, хотя и не очень. Ну, ладно, решила, так решила. Только… О господи, что я скажу Костику? Ты хоть позвонила ему, сказала, что уезжаешь?

– Нет.

– Нет?! – Наташка чуть-чуть помолчала. – Боже мой, я как раз сейчас на него смотрю. К счастью, он далеко и не слышит, как я с тобой говорю…

– Наташка, не рви мне душу! – крикнула Марина. – Я и так держусь из последних сил!

– Все, я молчу. Скажи только: мне не говорить ему ничего пока?

– Не говори. Сделай вид, что ты ничего не знаешь.

– Хорошо, – Наташка шумно вздохнула. – Сейчас улизнем с Мишкой с пляжа от греха подальше, а там… как-нибудь утрясется.

– До свидания, Наташ, – сказала Марина. – Не сердись на меня за этот идиотский поступок, пожалуйста.

– Не буду. Ну, пока! Держись, дорогая, скоро увидимся!

– Спасибо.

Марина нажала на «сброс» и тут же отключила мобильник. Трусость? Но она с ума сойдет, если на телефоне высветится Костин номер! И как… что она ему скажет?! То, что она сделала, невозможно понять и оправдать.

Как ни странно, вечер прошел спокойно. И быстро: отчасти благодаря Толику, развлекавшему жену разговорами. Марина была благодарна ему за то, что он ни словом не обмолвился о том, что случилось. Они вообще не касались «южной темы». Толик рассказывал про работу, про знакомых, с которыми повидался в отсутствие жены, рассуждал о том, как было бы хорошо прокатиться в Европу под конец лета. Потом они ужинали: в поезде оказался вагон-ресторан, как раз рядом с «люксом».

Ночь, несмотря на таможенные проволочки, тоже прошла хорошо. И только утром Марину накрыла волна дикой боли. В момент пробуждения ей показалось, что она лежит на своей кровати в пансионате, и впереди у нее – встреча с Костей и очередной насыщенный, чудесный и радостный день. Когда же она поняла, что находится вовсе не там, стало невыносимо больно.