Когда они плыли назад, солнце заходило за горы. Стоя на открытой палубе, в самом ее конце, Марина любовалась роскошными пейзажами побережья, не в силах отвести от них взора.

– Господи, как красиво! – воскликнула она. – Дух просто захватывает. И как далеко все видно! Мы уже подплываем к Алуште, а Медведь-гора до сих пор – словно на ладони. А голубые горы на востоке кажутся волшебными миражами…

– Это не миражи, – ответил Алексей Алексеевич, – а горы Восточного Крыма. Если выйти в открытое море напротив Алушты в хорошую, ясную погоду, можно охватить взором все побережье от Аю-Дага до мыса Меганом, что находится после Судака. Конечно, при хорошем зрении, а не таком, как у нас – тружеников пера и компьютера, – он скромно рассмеялся.

– Бинокль можно взять, – с улыбкой заметила Наташка. – Кстати, хорошая идея!

Внезапно кепку Алексей Алексеича сдуло за борт, в лазурные пенящиеся волны. Наташка ахнула и сочувственно посмотрела на него.

– Не будем расстраиваться из-за такой мелочи, – с позитивной улыбкой произнес Алексей Алексеич. – Море забрало старое. Значит, берега принесут что-то новое и прекрасное! – он многозначительно посмотрел на Наташку.

– Похоже, сегодняшняя ночка у твоей подруги задастся, – шепнул Костик Марине.

Марина росла без отца: мать развелась с ним, когда Марине было два года, потому что он начал выпивать и буянить. Отец снова женился, снова развелся и куда-то уехал, затерялся на просторах необъятной. С той поры Марина о нем не слыхала и понятия не имела, жив он или нет.

А мать так и не вышла замуж повторно. В их небольшом городе было невозможно найти нормального холостого мужчину старше двадцати пяти лет, а отбивать от семьи женатого матери не хотелось.

На представление Марины о том, что такое женское счастье, влияло два фактора. Первый – позиция матери и ее подруг. Они не называли себя феминистками – такого и слова тогда никто не знал, но их образ мышления соответствовал идеалам феминизма, в хорошем понимании этого слова. Они были независимы внутренне и стремились к независимости материальной, не норовили вцепиться в первого попавшегося мужика ради обретения «почетного статуса» замужней женщины. При этом они не питали ненависти к мужчинам, не считали их всех «козлами». Просто так сложилось, что не повезло. Не всем женщинам, а конкретно им. И что оставалось делать? Как сказал знаменитый Хайям, «и лучше будь один, чем вместе с кем попало».

Вторым фактором была позиция большинства, твердо убежденного, что «бабе завсегда лучше при мужике». Позиция большинства имела сильные стороны, с которыми не поспоришь. Марина и сама видела, что многие замужние женщины живут обеспеченней незамужних – конечно, не жены раздолбаев, а жены нормальных, работящих и серьезных мужчин. А когда муж не только рабочая лошадка, но еще и заботливый, чуткий – вообще получается сказка. Марина все это видела, и ей становилось обидно, что такой мужчина не встретился ее матери.

Правда, и хорошего могли запросто увести. «Битва за мужика» – это феерическое явление Марина наблюдала с пеленок. И как же бабы сражались за мужиков, о-о-о! Перья летели клочьями во все стороны. И для достижения желаемого годились абсолютно все средства. О самоуважении речи не шло – это последнее, что женщина боится утратить, сражаясь за мужика. Впрочем, как с изумлением подмечала Марина, мужчинам было без разницы, есть у их женщин самоуважение или нет. В лучшем случае, самоуважение требовалось от молоденькой девушки, ни разу не бывшей замужем. Тем же, кто уже оштамповался, сия добродетель была ни к чему – все равно, что жить с мужем и оставаться девственницей. Напротив, мужчинам льстило, что женщины за них сражаются, забывая о гордости, чести и самоуважении. И награда нередко доставалась той, что зашла дальше всех в потере вышеуказанных добродетелей.

Марине навсегда запомнился один случай. Ей было тогда лет десять – большая уже девочка. Сидят они всем семейством дома, и вдруг в квартиру начинают назойливо звонить. Маринина бабушка открывает дверь. Стоят две женщины: молодая и пожилая. Глаза горят, лица одержимые. Увидев бабушку, женщины растерялись, но все-таки назвали причину своего визита.

– Мой муж загулял с бабой из ваших домов, – сказала молодая. – И сейчас мы своими глазами видели, как он свернул на вашу улицу! Мы погнались за ним, но не успели догнать. Тогда мы стали всех спрашивать, и нам назвали эту квартиру, сказали, что здесь живет разведенная женщина, к которой иногда приходит мужчина.

– Нет, голубушки, вы ошиблись, – с сарказмом сказала бабушка. – У нас вашего мужика нету.

Тут в тесный коридор вышли и Маринины мама с дедушкой. Поняв, что они ошиблись и совершили бестактность, женщины смутились и начали бормотать извинения. Пожилая потянула молодую за руку. Но та не удержалась и жалобным голосочком спросила:

– А вы случайно не знаете, к кому может ходить мой супруг?

– Нет, милые, не знаем, – дедушка раскатисто хохотнул. – Мы, видите ли, не подсматриваем за соседями в щелку…

Когда они ушли, мама внезапно расплакалась. Марина расплакалась следом: от жалости к маме. Она рано утратила наивность – сложно было не утратить, ежедневно наблюдая реальную жизнь – и прекрасно угадала причину маминых слез. Мама чувствовала себя оскорбленной и несчастной. Не только из-за случившегося. У мамы был женатый мужчина, с которым она изредка встречалась – Марина об этом знала. А что, если не находится мужа, женщине ни с кем не встречаться и обходиться без секса? Да не пошли бы вы нахрен, праведные ханжи-моралисты!

Выйдя замуж, Марина не превратилась в ханжу-моралистку. Если один из супругов гуляет, значит, в семье не все ладно. Нельзя возлагать вину только на «суку-стерву», сбившую мужика с толку! Мужик – не теленок, послушно идущий туда, куда его тянут на веревочке. Загулял – значит, или с женой не все ладно, или он по натуре кобель. Есть такие мужики, полигамно ориентированные, как их называла Марина, и они действительно не могут довольствоваться сексом с одной женщиной.

А бывает, что между двумя зрелыми людьми, один или оба из которых не свободны, вдруг вспыхнет настоящее, прекрасное и светлое чувство. Всякое в жизни случается…

И вот, эти две установки – «лучше будь один, чем вместе с кем попало» и «бабе завсегда лучше при мужике» – породили в душе Марины некоторый разлад. С одной стороны, она была нацелена на замужество, с другой – не могла выйти за человека, не казавшегося ей идеальным.

А между тем, выживать в суровых условиях мегаполиса без мужской поддержки было нелегко. Возвращаться же после института в «родные турлы» Марина категорически не желала. Точнее, не «не желала», а не могла.

Ах, эта Москва! Как поется в песне группы «Танцы минус»:

Город – сказка, город – мечта,

Попадая в его сети, пропадаешь навсегда,

Глотая его воздух простуд и сквозняков

С запахом бензина и дорогих духов…

По правде говоря, Марине больше нравился Питер, нежели Москва. Но учиться в Питере она не могла: не позволяли финансы, и Марине не хотелось надолго разлучаться с родными. Питер был слишком далеко от ее родного городка, а Москва – близко.

Марина хотела остаться в Москве не только потому, что привязалась к ней за годы учебы. Она панически боялась провинции, боялась погрузиться в ту самую реальную жизнь, которую имела удовольствие наблюдать с детских лет. И еще было страшно, что она не встретит в своем городе достойного мужчину, как это случилось с мамой.

И не только с мамой. Приезжали в их городок в восьмидесятые годы по распределению молодые учительницы. Интересные, умные, интеллигентные дамы. Две из них так и не вышли замуж, остались старыми девами. Одна, достигнув тридцатилетнего возраста и поняв, что мужа не светит, родила от женатого любовника. Удивительно, но никто из местных обывателей ее не осудил – напротив, все говорили, что она поступила правильно. Ведь не молоденькая уже девушка, а взрослая баба, а взрослой бабе полагается состоять, если не при муже, то хоть при ребенке.