– По глазам вижу, что есть, – Костя рассмеялся, играя ее волосами. – Почему ты боишься сказать?

– Потому что я не уверена, что ты… воспримешь это адекватно, – чужим голосом выдохнула Марина.

Костя озадаченно хмыкнул:

– Вот как? Но давай все-таки попробуем, а? Обещаю, что постараюсь… вести себя адекватно!

Но стоило Марине лишь представить, как она рассказывает ему, ее бросило в краску.

Костя заметил это и крепко, успокаивающе обнял ее.

– Хорошо, сейчас мы просто будем любить друг друга. А там, если на тебя вдруг накатит…

Первый раз за все время Марина оказалась сверху, лаская Костю сама и не давая отвечать тем же. Ее губы заскользили по его животу, а потом сомкнулись на возбужденной плоти. Костя гладил ее волосы, а ее руки ласкали его ягодицы. Она чувствовала во всем его теле легкую дрожь, которая отдавалась томящей теплотой внизу ее живота. А может быть, она и сама сейчас тоже дрожала. Ее с головой накрывало обожание к Косте, ей хотелось целовать его везде-везде.

Марина поцеловала поджавшиеся яички, помяла их нежно ладошкой. Раздвинула ягодицы, подразнивая пальчиками промежность. Послюнила пальчик, легонько погладила анус и испуганно замерла, почувствовав, как Костя напрягся. Но несколько мгновений спустя он уже снова ласкал ее волосы, словно желая успокоить. Потом поднял руки за голову и закрыл глаза. Его дыхание было учащенным, но попку он больше не сжимал.

– Костя! – тихонько позвала его Марина. И, когда он откликнулся, с замирающим сердцем прошептала: – А можно я сейчас поцелую тебя там, куда, наверное, еще никто не целовал?

Голос Кости прозвучал хрипло и немного смущенно:

– Ты же видишь, я весь в твоих руках.

И Марина сделала то, что давно представляла в фантазиях. А потом там, в тесной упругой «дырочке», вместо языка оказался уже ее палец, в то время как ее губы снова ласкали его плоть. Она чувствовала, как его дыхание становится прерывистым, как мощно нарастает его возбуждение, и сама испытывала возбуждение вкупе с небывалым восторгом. Он позволил ей это, переступил ради нее через психологический барьер! Но упоения своей властью Марина не испытывала, лишь радовалась, что может дарить ему новое, незнакомое раньше наслаждение…

Костя резко вздрогнул всем телом, из его груди вырвался хриплый стон. А потом Марина почувствовала, как его семя наполняет ей рот, и начала с наслаждением глотать его, словно вбирая в себя частицу души любовника, который так безоглядно доверился ей.

Потом она лежала на груди у Кости. Он перебирал ее волосы и поглаживал плечи, а она все не решалась глянуть ему в глаза.

Наконец, подняв голову, она увидела на его лице задумчивую и счастливую улыбку.

– Зря ты так боялась признаться, – проговорил он. – Потрясающие, сильные ощущения, каких я еще никогда не испытывал. И хоть я чуть не сгорел со стыда, я рад, что ты на это решилась, – он рассмеялся и благодарно поцеловал ее в губы.

Вздохнув с невероятным облегчением, Марина снова прижалась к нему, пряча на его груди пылающее лицо.

– Марина! – позвал ее Костя. – Можно… не совсем приличный вопрос? Только обещай, что не обидишься и не разозлишься.

– Не обижусь, спрашивай.

– Ты кого-нибудь ласкала так раньше?

– Нет. Серьезно нет, Костя!

– Я верю: иначе бы так не смущалась… Да нет! Мне не было бы неприятно узнать, что ты делала так и другим. Просто… ведь получается, что тебе хочется пробовать со мной что-то новое, да?

– Да, – прошептала она ему в шею. – Хочется пробовать… все, что я представляла в фантазиях, но за целую жизнь так и не попробовала в реале.

– За целую жизнь, – повторил Костя с ласковой иронией. – Ты говоришь так, будто ты уже старая. А на самом деле у тебя еще вся жизнь впереди. И лучшие годы молодости тоже, – он приподнялся и внушительно посмотрел ей в глаза. – Главное, чтобы ты сама поверила в это. И выкинула из головы эту бредовую мысль, что в тридцать лет что-то поздно менять. Не поздно. И вовсе не так рискованно, как кажется на первый взгляд. Гораздо опасней продолжать двигаться по тупику, не пытаясь вырулить на хорошую, правильную дорогу… Ты понимаешь, о чем я?

– Да, – отозвалась она с легким изумлением.

Он снова обнял ее, крепко поцеловал и поднялся.

– Ну, давай одеваться, а то просидим целый день в квартире. Куда ты хочешь поехать?

– Мне хочется… куда-нибудь в горы.

– В горы, – повторил Костя. – Поехали на экскурсию в заповедник! Я был там два года назад, но с удовольствием прокачусь еще. Там здорово: потрясающая природа и обалденный воздух. А какие виды со смотровых площадок! Словами не передать. Только дорога петляет по краю пропасти… Не испугаешься?

– Но я же там буду с тобой. А кто меня лучше успокоит?

Он замер посередине комнаты. И она почувствовала, что тонет в его глазах, как в штормовом море. Ей сделалось жарко, сердце затрепетало. Казалось, он сейчас скажет – то, что она хочет и одновременно не хочет услышать, потому что панически боится.

Словно прочитав ее мысли, Костя усмехнулся и глубоко вздохнул.

– Ну что ж… Тогда собирайся! Отправимся именно туда…

На другой день, в одиннадцать утра, Косте позвонили на сотовый.

– Дядька загремел в больницу. Возможно, предстоит операция. Мне нужно прямо сейчас ехать в Ялту, – он посмотрел на Марину с беспокойством. – Ты сильно расстроилась?

– Нет, – улыбнулась она. – Поезжай и не думай обо мне.

– Я постараюсь завтра приехать.

– Как получится, Костя. Не надо спешить назад только из-за меня! Я вообще не скучаю одна, а тут со мной будет Наташка.

Возле пансионата они расстались. Марина решила не идти на пляж, а вместо этого сделала то, что собиралась давно, да все не получалось – сходила в музей Сергеева-Ценского. Осмотрела дом писателя, который он построил своими руками и где прожил полвека, прогулялась по обширному парку с кипарисовой аллеей и лавандовыми лужайками. Возвращаясь назад, постояла возле домика Ивана Шмелева, мысленно возмутившись, что он принадлежит частным лицам и музей знаменитого классика находится не здесь, где ему полагается находиться по совести, а в другом месте.

Потом вернулась в пансионат, неспешно поднялась в номер. Разложила на столике приобретения последних дней – сувениры, украшения и красивые морские камушки – и принялась ими любоваться. Бережно потрогала ожерелье, купленное для нее Костей. Оно было прелестно, и Маринин взгляд сразу выделил его в длинном ряду. Ограненные прозрачные кристаллы, чередующиеся с шариками из розового «кошачьего глаза», и два крупных, продолговатых камня мутновато белого-цвета, с интересным природным рисунком. Эти два камня и пленили больше всего Марину: они были словно живые, говорящие.

Но без Кости она бы не купила ожерелье – не ее цветовая гамма. Костя же, заметив, с какой неохотой она выпустила бусы из рук, не стал слушать рассуждений на тему цветовых сочетаний, а молча достал кошелек. И, как ни странно, украшение удачно подошло ко многим нарядам Марины.

«Не купить ли еще одно вечернее платье?» – подумала она.

И тут же нахлынули возражения. Зачем ей новое вечернее платье, ведь дома у нее целых два таких, кроме синего? И какой дурак покупает на юге дорогие наряды?

«Стоп, – сказала себе Марина. – Это все глупости. Отчего бы и не купить, если позволяют деньги?»

Марина с удивлением вспомнила, что почти не потратилась в отпуске. Как положила деньги в сейф пансионата еще в первый день, оставив себе на текущие расходы, так и не брала больше. Последние дни она полностью жила за счет Кости.

«Поздравляю, – иронично сказала она себе. – Ты живешь на содержании любовника. Да здравствует феминизм по-русски!»

Дверь с шумом распахнулась, и в комнату влетела Наташка.

– Привет, пропавшая душа! – радостно закричала она. – Наконец-то ты появилась, а то я уже заскучала… Надеюсь, у вас с Костей все хорошо?

– Хорошо, – улыбнулась Марина. – Только его дядя попал в больницу, и Косте пришлось ехать в Ялту. Завтра, наверное, вернется.