Ольга.

Нас с Ванечкой выписывают. Встречают меня мама, Ксюша с воздушным шариком и водитель, наподобие папы ребенка — Игорь нам на сегодня дал Семена с Лексусом. Мама берет Ваню — меня все еще пошатывает, и в глазах темнеет от резких движений. «Плыву» к машине, сажусь на заднее сиденье, а там — все в цветах! И розы, и хризантемы, и ирисы...

Ксюша ко мне под бочок запрыгивает, потом рядом усаживаются мама с Ваней.

— Видишь, бабуля, это я была права, а не ты — мама за братиком в роддом ездила, — смеется дочка. — Это такая командировка. Когда большой живот — значит, там ребеночек сидит.

Моя мама выглядит несколько пришибленной — она до последнего считала, что Денисовы заберут обоих детей. Косится на Семена, вижу, что ее распирает от эмоций, но пока молчит.

Заходим в квартиру, водитель вносит цветы и два больших пакета с продуктами и уходит. Я сажусь кормить Ваню, Ксюша отправляется в туалет, и тут маму прорывает:

— Как такое возможно, разделить двойняшек?! Не дать ребенку свою фамилию? Даже не знаю, будем ли мы говорить Ване, что у него есть брат?!

— Пока он сам не спрашивает, давай не будем об этом.

— Значит, тот сын будет Денисов, а этот кто? Знаешь, после такого поступка Игорь сильно упал в моих глазах.

— Мне звонил Саша, предложил оформить ребенка на него. Видимо, с ним связались и заинтересовали. Но я этого не хочу, мама. Маленькая ложь может быстро превратиться в большую проблему. Я думаю, мой сын будет Лебедев, как мы с тобой. Это очень красивая фамилия. И никого нам больше не нужно.

— А отчество? Ты что же, оставишь в свидетельстве о рождении мальчика прочерк? Как бы отец не установлен?!

— Мама, сейчас не советское время, на матерей-одиночек пальцами не показывают. Ксюша замечательно обходится без отца.

— Это пока.

— Ну, давай он будет Иван Иванович, как папа.

Молчит. Представляю, как Игорю сейчас икается.

— Это же банальный уход от алиментов, почему ты на такое соглашаешься? Представляешь, сколько он должен официально платить тебе, воспитывающей его сына, со своей огромной зарплаты, если установить отцовство? Ты слишком мягко ведешь себя с мужчинами.

И это еще мама не знает, что суррогатного материнства не было, что Ваня — мой сын; а если бы знала? Наберусь ли я когда-нибудь храбрости сказать ей об этом? Понимаю, что она подбирает слова, чтобы донести до меня, как сделать лучше.

— Не забывай, мам, Игорь будет нам помогать.

— Обещать не значит жениться, ты это хорошо знаешь. То, что обещает мужчина, надо разделить на семьдесят четыре раза, и то считать, что повезло.

— Почему именно на столько? — интересуюсь.

— Жизненный опыт, — вздыхает мама. — Покатал тебя на красивой машине, сунул цветы и пару сумок с едой и все? Если ты не хочешь, я сама с ним поговорю. Пойми: сказанное не значит написанное.

— Знаешь, мама, у меня столько было всего написанного за последний год, а вышло совсем по-другому. Это ребенок моего любимого мужчины. Понимаешь, мне было бы очень одиноко без Вани. Я сама хочу, чтобы он был со мной. Я его люблю. Очень обрадовалась, когда мне его вернули.

— Вот именно «вернули». А если тот, второй ребенок, не дай Бог, заболеет, или будет не очень умный или шустрый, его обменяют?!

— Значит, такое мое счастье. А сейчас мне надо ехать кормить Марика Денисова.

— Ты же только из роддома! Тебе надо отдохнуть.

— Мамочка, но он же маленький, ему тоже нужно грудное молоко! Присмотри, пожалуйста, пока за Ваней. И не надо с Игорем говорить, мама. Я не разрешаю!

Ольга.

Наскоро перекусываю и спускаюсь. Семен ждет меня у подъезда. Сажусь в машину. В салоне все еще нежно пахнет цветами. Улыбаюсь.

— Куда тебя везти? — спрашивает водитель.

— К Денисовым.

— Хм, — поворачивается. — Я, конечно, до поворота подвезу, но дальше — сама. Внутрь тебя пускать не велено. Эрика Карловна с сегодняшнего дня запретила строго-настрого. Так что извини, Оль.

— Ну, хоть до поворота подвези.

— Телефон с собой? А на обратную дорогу деньги у тебя есть?

— Да.

Едем молча. По дороге засыпаю. Как будто совсем скоро будит меня Семен:

— Приехали. Отсюда метров пятьсот. Может, тебя назад отвезти?

— Нет, — вылезаю.

Мотаю головой, чтобы быстрее прийти в себя. Поднимаю воротник стеганого пальто и глубже нахлобучиваю шапку. Хорошо, дождя нет.

Семен с минуту смотрит на меня, потом у него звонит телефон, он отвечает «Сейчас буду» и уезжает. Иду следом за машиной. Пятьсот метров — это близко. Когда устаю, останавливаюсь и пережидаю. Вот уже вижу ворота.

Набираю Денисова. Недоступен. Удивляюсь. Впервые за десять месяцев он не на связи. Звоню снова, пишу ему в телеграм и на вотсап — и не вижу, чтобы прочитал, даже не доставлено мое сообщение. Почему я не взяла номер телефона у Лены? Контактов Федора, Карла Фридриховича или кого-то еще из дома у меня нет. Кроме Эрики.

Звоню ей. Она сбросила. Звоню еще. «Номер недоступен». Что происходит?! Подхожу к воротам и слышу, как плачет мой сын. Чувствую: у меня сразу же прибывает молоко.

Игорь.

Вчера.

Поздно вечером получаю на адрес рабочей электронной почты официальное письмо из министерства. А потом мне звонят по очереди из местной администрации, из министерства и даже от Губернатора. Не спится им. Видимо, заинтересовал поданный на регистрацию документ о слиянии компаний. Или информацию слил кто.

Просят согласовать участие министра или зампреда Правительства в закладке первого камня. Ну, до этого еще несколько месяцев.

Тогда предлагают нашему проектировщику помощь Центра содействия строительству с еженедельным отчетом мне — какой этап, какие проблемы, что сделано. Почему бы и нет.

И приглашают меня завтра, то есть сегодня, потому что полночь уже была, к часу дня на инвестиционный час Губернатора, рассказать о нашем замечательном проекте. Пропуск заказан; просили не забыть паспорт. Быстрые какие! Ладно. Посмотрим, что полезного из этого можно вынести. В перспективе ведь сеть электрозаправок надо будет развивать.

Делюсь с Карлом:

— Ты должен ехать на встречу, как главный организатор и финансист.

Качает головой:

— Я только помог, по старым связям, дальше действовать будешь ты. Губернатор молодой, вы быстрее договоритесь.

Расходимся спать под отчаянный плач Марика. Не думается и не желается, пока сын плачет.

Сегодня.

Утром на работе узнаю через Лену, что Ольгу выписывают. Направляю роженице вчерашнюю фотку Марка, спящего в коробке, и командирую Семена, продиктовав примерный список покупок.

К Губернатору еду заранее. «Час» продлится несколько часов. Перед встречей требуют отключить телефон.

Выхожу из КПП Дома правительства удовлетворенный. «Проект века» — пафосно, конечно, звучит. Но прикрепили постоянного куратора для содействия. И пообещали областные деньги для сети электрозаправок, уже в следующем году. Сделают — портрет Губернатора на каждой заправке повешу, точно.

Иду к машине, включаю телефон. Грузится. А потом вибрирует кучей пропущенных сообщений. От Ольги, от Феди, от Лены, от Эрики, от Карла... Они все там взбесились, что ли?! Последним пришел аудиофайл от Ивановой, включаю:

— Мы вставали на очередь на грудное молоко, для Денисова Марка, — это голос Лены.

Дальше, как понимаю, ответ роддома:

— Разве кормящая мама с вами еще не связалась? Это Лебедева Ольга, ее сегодня выписали, дали адрес и справку для вас. Мы не скрываем имена малышей, для которых роженицы сцеживают свое молоко и молозиво. Могу дать ее телефон и адрес. А, вот мне подсказывают, что ее координаты уже есть у отца вашего новорожденного. На сегодня, извините, больше свободного молока не ожидаем.

Хочется выразиться матом. Звоню Лене: