Но на мое облегчение, пришло письмо от Александра, в котором он писал, что очень занят по службе, так как в ближайшее время планируется перевод полка на другое место. Кроме того, он сообщал, что он будет на приеме у Барышниковых и хочет поговорить со мной обо всех обстоятельствах.

Переживала и Барыня – после бала она как-то взгрустнула, вновь оказавшись, хоть и не надолго, в той обстановке, к которой она привыкла. Но, как не странно, она могла признаться самой себе – хотя она и скучала по старым временам, но сначала это очень пугающее, потом все более привлекающее и интересное окружение, в котором она была сейчас, нравилось ей все больше и больше.

Пусть поведение людей было грубым, они нарушали массу правил, к которым она привыкла, тем не менее они привлекали своей искренностью, непосредственностью, они не боялись вести себя так, как им хотелось, не оглядываясь на то, что "будет говорить княгиня Марья Алексеевна".

И если бы ее сейчас спросили, в каком из времен она хотела бы остаться, Барыня бы глубоко задумалась и сразу на данный вопрос и не ответила. Кроме того – Серж! Даже от одного звука этого имени у Барыни путались мысли и краснели щеки! Хоть и стыдно было признаться даже самой себе, но Барыня впервые за свои годы была влюблена, и отказаться от этого прекрасного состояния она категорически не хотела. И еще ее привлекало отношение людей к возрасту – в прошлом она была уже дама "в летах", а здесь могла вполне сойти за молодую женщину, даже девушку, как ее нередко называли и это ей очень нравилось – она действительно чувствовала себя молодой и привлекательной.

Но переживания переживаниями, а прием у Барышниковых приближался. После долгих размышлений я отказалась от идеи с переодеванием в Верку Сердючку. Во-первых, свое желание я уже выполнила на нашем празднике в школе. Во-вторых – было все-таки очень опасно все это провернуть – а если бы что-то не сложилось? А если бы меня узнали? Да, и поразмыслив, я подумала, что намекаю этой песенкой и на себя – мне ведь тоже за тридцать и я мечтаю выйти замуж за принца, точнее за полковника. Так что от греха подальше – буду серьезной и благоразумной.

Готовилась я к приему основательно, так как хотела, как уже говорила, поговорить на нем об основании "Женского патриотического общества". Готовились и наряды – у Машеньки, как всегда, более скромный и спокойный, бледно-голубой, очень нежный, а я новый наряд шить не стала, оставила тот, в котором была на приеме полка, добавив к платью только красивую вязанную шаль, сделанную нашими рукодельницами из тонкой козьей шерсти – почти "оренбургский пуховый "платок получился.

Такой же я взяла в подарок и Елизавете Ивановна Барышниковой, а Ивану Ивановичу мы общими усилиями с Пимашками все-таки сделали белые бурки, только подошвы получились из плотной кожи, а не резины, которой еще не было. Многочисленным сыновьям и дочкам взяты в подарок глиняные барышни и кавалеры и все наши наборы со сказками. Сразу на приеме я это дарить не буду – не удобно, а вот если останусь погостить там еще немного, на что я очень надеялась, то тогда все это и вручу.

И вот мы с Машенькой поехали сначала в Дорогобуж, а потом уже с семьей Верочки хотели попасть в имение Барышниковых Алексино, которое находилось от Дорогобужа в 19 верстах, то есть по времени на дорогу должно было уйти без останов ок не менее 8 часов.

Мы выехали почти засветло, чтобы успеть пораньше – мне хотелось у Верочки узнать все сплетни, но получилось намного "интереснее", если можно так сказать.

Только мы отъехали от Васино, как началась метель, да такая сильная, как та, что перенесла меня сюда, в это время. Погода как бы намекала мне: "Торопись, голубушка, тебе мало времени осталось! Поспешай!"

Мы хотели сначала вернуться домой, но я посчитала это плохой приметой и поняла, что нам ближе и удобнее переждать непогоду на нашем постоялом дворе, у Матвея, тем более я так и не выполнила пока своего обещания и не побывала у него. Хотя это и было несколько не по правилам того времени, я поступала как современная женщина, но как хозяйка постоялого двора посчитала, что могу навещать его по своему желанию в любое время. Добрались мы быстро, и стали оглядывать владения нашего "хозяина гостиницы".

У Матвея все было в порядке, людей никого не было, что мне было на руку – меньше сплетен, в доме все чисто и аккуратно. Катюша осталась в Васино, так как немного приболела, с нами была одна Дашутка. Она, хоть и стесняясь, прошлась по комнатам, хозяйским глазом все оглядела, на все обратила внимание, и видно было, что здесь ей понравилось. Надо сказать, что на постоялом дворе не только отдыхали и меняли лошадей, в них можно было совершать торгово-коммерческие операции. Так что моя мысль с лавочкой была в тему. Матвей сказал, что переданные ему Мишей книги и игры уже распроданы и он ждет товар еще. А так как многие здесь задерживались на несколько дней, то и организация питания была тоже неплохой идеей.

Вдруг дверь открылась, запустив холодный воздух в помещение, и вместе с ним в дом зашел Воронов! Он был один, видимо, кучер управлялся с лошадью.

Вот это и встреча! Владимир Семенович тоже удивлено посмотрел на нас:

– Сударыня, вот уж не ожидал? Доброе утро! Я вот к Барышниковым на прием ехал, да метель заставила приют искать.? А Вы с чего это Вы здесь?

– А с того, что этот постоялый двор моей крестнице принадлежит, я думаю, Вы в курсе. Мы тоже на прием ехали, да также и подзастряли в пути.

Воронов повернулся к Машеньке:

– Добрый день, барышня! Вы не только хороши собой, но и недурная хозяйка! Вот будет кому-то прекрасная супруга! Да и Вы, сударыня, еще вполне можете составить счастье мужчине! А я-то вот второй год вдовец, без пригляда женского страдаю!

Я старалась держаться от него подальше и говорить сухо, так как, когда Владимир подошел ко мне поближе, почувствовала, что он пьян и очень плохо контролирует себя. Машу от греха подальше я отправила в соседнюю комнату, читать и пережидать метель. Воронов заказал завтрак и выпивку и все порывался пригласить меня посидеть рядом, пытался притянуть или полу обнять. Я отодвигалась все дальше, а потом сказала, что иду отдыхать и предупредила потихоньку Матвея, чтобы он во все глаза следил за Вороновым и звал Степана на помощь, если надо будет. Матвей прогудел в бороду: – Нешто, барыня, не беспокойтесь, я сам за себя постоять могу, не в первой таких постояльцев укрощать!

– Ну смотри, но будь осторожен!

А Воронов пьянел все больше и вел себя все развязнее: – А как там, сударыня, мои овечки поживают? Зря Вы от обмена их на ту девку отказались Но мне и эта сойдет, тоже неплоха! Давайте я ее куплю у Вас, содержанкой будет, в шелках ходить станет! – и он притянул к себе Дашутку. Я рванула ее к себе, прижала поближе, а он только захохотал. Его поведение беспокоило меня, чувствовалось, что он пошел в разнос. Если бы это происходило в будущем, я бы решила, что он под наркотиками. Но поскольку этого "счастья" еще нет, просто был сильно пьян и не владеет собой. Но выгнать его на мороз я не могла, поэтому постаралась ответить как можно холоднее: – Вы забываетесь, сударь! Держите себя в руках! – А то что будет? Ваш вояка далеко, защитить Вас некому! Это вообще ни в какие рамки не входит, мужчина за такое поведение давно бы на дуэль вызвал! Такую грубость по отношению к дамам редко кто позволял, удивительно, что его так закусило!

– Я и сама способна себя защитить! Держите себя в рамках, сударь! Иначе весь уезд узнает о Вашей грубости!

– Ладно, ладно, я пошутил! Но зря Вы со своими крестьянами нянчитесь, холопы они и ими помрут! Я-то своих в кулаке держу, они и пикнуть не смеют, раз в неделю всех на конюшне порю, и правых, и виноватых, пусть боятся! Ух! – и он потряс своим огромным кулаком. Видно, что он привык все проблемы решать силой и, не имея отпора от других, грубостью решил и меня подчинить. Но я-то не из таких! – Это Вас отнюдь не красит в моих глазах! – и, повернувшись, мы с Дашуткой отправились в комнату к Маше.