Продолжили мы не менее грустной и задумчивой песней на стихи Николая Алексеевича фон Риттера и музыку Якова Лазаревича Фельдмана, которую все считают народной и которая создана в самом начале 20 века, примерно в 1915 году:

Но после этой грусти захотелось раздолья, веселья, хулиганства и я запела песню Андрея Данилко, известного всем как "Сердючка" – "Гуляночка", только заменила слова "Ше не вмерла Украина, если мы гуляем так" на "Знать гуляет СмоленщИна, если мы поем тут так!" Немного нескладно, но пусть так:

Так, с песнями и смехом мы и домчались до Михайловки. Ямщик, выпрягая лошадей, все качал головой да приговаривал:

– Ну, веселые вы баре, так бы и ехал с вами еще сто верст!

А когда Миша, желая отблагодарить его, сунул какую-то мелочь в его руку, тот поклонился ему в пояс и сказал:

– Спасибо за ласку, а еще пуще спасибо за песни веселые, никогда таких не слышал, распотешили вы меня!

В Михайловской почтовой станции смотритель сразу вспомнил Мишу и его приключения и бросился к нам на встречу, стал пожимать Мише руку, рассказывать всем о его храбрости в деле поимки "злых разбойников". Миша отнекивался, типа "так поступил бы каждый", но было видно, что ему приятно и внимание, и то, что его не забыли. Надо отметить, что пребывание в прошлом также сказалось благотворно на бывшем "мамсике" – он заматерел, подтянулся, даже отпустил себе усы и начал отращивать бороду – какой купец без бороды, но смотрелся он с ней очень забавно. Настоящий мужчина, ответственный за свое дело и людей, а не мальчишка получился из Михаила на радость всем нам!

Пока мы грелись и пили чай из большого самовара с баранками и калачами, лошадей нам уже перепрягли. "По блату" нам дали их быстро и неплохих, так что мы только успели сходить по своим надобностям, как можно было ехать.

Меня пугала Соловьева переправа, так как я переживала, что лед уже хрупкий и может провалиться. Ямщик уверял нас о безопасности перехода, так как ледоход уже прошел и был наведен плашкоутный (или наплывной) мост, по которому мы и переехали на другой берег.

Я все оглядывалась на Варвару – как она, но та выглядела бойко, разговаривала весело, пела с нами наравне – у нее оказался вполне приятный голос. Я только попросила ее:

– Не стесняйтесь, если плохо будет, обязательно говорите, – на что она ответила уже в стиле 19 века:

– Не переживайте, голубушка Наталья Алексеевна, все в порядке, я прекрасно себя чувствую и ничуть не жалею об этой поездке.

Ну раз так, едем дальше, до Курдымова, где и заночуем. В этот раз мы уже не пели, все-таки устали немного, да и смеркаться начинало, поэтому мы очень обрадовались, когда уже почти в полной темноте увидели огни почтовой станции. Зашли мы туда тихо, стараясь не побеспокоить людей, расположились в номере на верху. Никита ночевал в карете, охраняя наш багаж, Миша расположился в соседней комнате, на всякий случай достав из багажа пистолеты из будущего. Он хотел составить компанию Никите, но он прогудел в бороду:

– Нешто, барин, у меня тут тоже ружжо есть, вы не переживайте, справлюсь, ежели што! Да и почта тут проверенная, редко что случается!

Но тем не менее, мы были готовы к разным неприятностям, я даже вооружилась шокером на батарейках, только переживала, что он быстро разрядится. Пистолет с резиновыми пулями, так выручивший меня в инценденте с Вороновым, также лежал под рукой. Но ночью было спокойно и мы хорошо выспались.

Но утром мы были разбужены шумом и криками, а когда выглянули вниз, увидели молодого военного, которого заносили в дом. Оказалось, что он спешил по "казенной надобности", но его конь заскользил копытами по размокшей глине и грязи и упал, придавив своего ездока. Лошадь то сразу вскочила на ноги, а вот молодой человек сам не смог подняться. Хорошо, что это произошло уже вблизи почтовой станции и его быстро заметили.

Я подошла к молодому человеку, представилась и сказала, что я и мои люди могут оказать ему помощь, пока прибудет лекарь, за которым отправил слугу почтовый смотритель. Я сказала, что мой помощник может помочь снять ему одежду и осмотрит его. Пока Миша мыл руки, Варвара приготовила нашу аптечку. На счастье пострадавшего и на мое облегчение, кости на первый взгляд были целы, хотя без рентгена трудно это определитью. Но суставы сгибались свободно, хоть и ткани были опухшими. Но вся спина представляла один багровый синяк, на который пока приложили лед, а потом смазали мазью с обезболивающим и охлаждающим эффектом из своих запасов из будущего. Дала я ему выпить и растолченную в порошок обезболивающую таблетку, так как видела, что удар был достаточно сильный.

Молодой человек слабо стонал, но крепился изо всех сил. Он поймал мою руку и произнес:

– Мадам, безмерно вам благодарен! Позвольте представиться – Анатоль Долохов, корнет…… уланского полка.

Мда, еще один почти тезка литературного героя, только Долохов у Толстого был Федором, а Анатолем – Куракин. Что-то слишком много совпадений, интересно, к чему бы это! Но вот я почему-то четко ощущала, что этот человек нам еще встретится на пути и это знакомство не спроста, а очередная "плюшка "от Создателя.

Только часа через два приехал лекарь, одобрил наше лечение, сказал пострадавшему лежать спокойно хотя бы день, туго перевязал ему тело, принюхавшись к нашим мазям.

Оставив своему подопечному карточку Миши и оставив еще мазь и лекарства, с ожалением прощаемся корнетом. Ему уже получше, боль притихла, отлежится и скоро будет легче, а нам пора в путь. Опять меняют лошадей и мы отправляемся.

Следующий наш пункт – Смоленск, а до него еще ехать и ехать. Дорога стала хуже и тут уж нам пришлость на своих боках испытать все прелести русских ухабов, даже многочисленные подушечки не помогали. Уже начало подтаивать, а где-то еще оставались замерзшие комья грязи, которые летели из-под копыт лошадей. Скорость сильно упала, по-моему, на велосипеде быстрее можно доехать, пришлось даже в одном месте всем выходить, а Никите помогать выталкивать карету из грязевой ямы, в которую мы попали. Так что мы были безумно рады, когда доползли до Смоленска, и кряхтя и потирая бока, вышли около гостиницы, где останавливался Миша. Мы наняли две комнаты – женскую и мужскую, перенесли все свои вещи и все припрятали, закрыв и запечатав на навесные замки из будущего, еще не подвластные ворам.