— Мне нужна награда! — жарко выдохнула вдова, сжав пальцы в кулачки. — Я помогла тебе выбраться из Геенны Огненной!
— Кхем, — поперхнулся я тягучей слюной. — Ну, вот ежели на секундочку предположить… только предположить, что я демон, то какую же ты награду желаешь? Мне прям любопытно.
— Можешь не стараться. Меня не обманут твои кривляния, — усмехнулась Лиза и следом отчеканила: — Я хочу вечную молодость.
— О как! — вскинул я брови.
М-да, ситуация сложная. Признаться, что я демон и провести какой-нибудь выдуманный ритуал, который типо дарует молодость? Ну, какое-то время я таким образом выиграю: год или два. А затем вдова начнёт замечать, что всё-таки стареет. Да и одной только вечной молодостью дело может не ограничиться. Она вполне способна потребовать от меня еще какой-нибудь награды, а потом ещё и ещё… как в той сказке Пушкина, где бабка хотела стать дворянкой столбовой, а потом владычицей морской. Нет, так дело не пойдёт. Нужно искать другой путь. Моё серое вещество закипело, забурлило и выдало результат… Старая, добрая амнезия! А почему бы и нет?
— Елизавета, я всё расскажу как есть, а ты внимательно слушай, — мрачно начал я и уселся на пуфик. Девушка осталась стоять, подозрительно глядя на меня. — Я не знаю, кто я… Мои воспоминания ведут отсчёт с того момента, как я очнулся возле особняка Перепелицына.
— Ты лжёшь, демон!
— Нет, я могу поклясться, что ничего не помню, — глухо выдал я, практически не соврав, ведь жизнь Никитоса — это действительно не мои воспоминания, а чужие. Технически, наверное, после такой клятвы меня нельзя считать стопроцентным клятвопреступником.
— Я тебе не верю! — порывисто выдохнула Романова, но в её глазах что-то изменилось… Появилась толика отчаяния? — Ежели ты ничего не помнишь, то откуда же тебе ведом наш язык? Почему умеешь управлять магией? И откуда знаешь людей, кои были вокруг Никиты Лебедева? А твой характер! Он изменился! Я выведала у достойных доверия людей, что Никита Лебедев прежде был слюнтяем и рохлей, а ты… ты будто из другого теста. Да что там теста! Из гранита!
— Вероятно, я действительно не Никита Иванович, но может и он. Что если тот удар головой об брусчатку изменил меня?
— Хм, — нахмурилась девушка, прожигая меня недоверчивым взглядом. — Я слышала, что такое бывает… но ты… ты способен и лгать. Демоны известны тем, что являются искусными лжецами, а ещё соблазнителями. Говорят, что после ночи с демоном земная девушка больше никогда не посмотрит на обычного человека…
— Я понял твой намёк, но мы имеем то, что имеем. Я ничего не помню, а то, что нынче знаю, результат расспросов людей, кои попадались на моём пути. Мой кудрявый слуга рассказал мне о Лебедевых, а о магии я узнал из книг. И, как оказалось, Никита Иванович действительно не сын Лебедева. Что же касается знания языка, то тут у меня нет ответа. Я очнулся, уже зная его.
— Имеется ещё один способ проверить демон ты или нет, однако он весьма опасен… — нехотя произнесла Романова и отошла к двери, ведущей в её покои. — Молитва, изгоняющая демонов. Но ежели она сработает, то ты отправишься в Геенну Огненную.
— Я готов проверить.
— Думаешь, я не посмею прочитать её? — сощурила она глазки, снова полыхнувшие недоверием.
— Читай.
— Так тому и быть! — решительно выдохнула магичка и метнулась к краю ковра. Приподняла его, нажала на паркет и несколько дубовых дощечек разъехались. Рука девушки скрылась в тайнике, а показалась она уже с потрёпанной книгой в кожаной обложке и золотым замочком.
Романова метнула на меня острый взгляд, открыла книжку висящим на шее ключиком, а затем раскрыла её на нужной странице и принялась нараспев читать латинские слова. Мне от них не было ни холодно, ни жарко, хотя Лиза искренне старалась. Она то повышала голос, то понижала, добавляла в него вкрадчивые нотки или наоборот — высокие, визгливые.
Слова молитвы наполняли комнату, ввинчивались в уши и создавали ощущение чего-то таинственного, запредельного. Признаться у меня в какой-то миг по спине забегали мурашки, а во рту пересохло, но я не собирался исчезать со смрадным духом, из-за чего девушка поглядывала на меня всё более разочарованным и даже немного злым взглядом, словно я где-то обманул её надежды.
Наконец она прекратила читать молитву, с хлопком закрыла книгу и яростно выдохнула:
— Ты и вправду не демон!
— Что и требовалось доказать, — встал я с пуфика и потянулся, а то ноги затекли, да и спина тоже.
— Но кто же ты тогда? — с отчаянием бросила Романова, вернула уголок ковра на место и поднялась с коленей.
— Не знаю, — пожал я плечами и тут же добавил, памятуя о том, что Лиза хороший союзник: — Но мне мыслится, что мы вместе сможем докопаться до истины, и ежели в моих силах будет одарить тебя вечной молодостью, то я непременно и с удовольствием сделаю это.
— Ты предлагаешь мне сделку?
— Почему сразу сделку? Мы можем быть хорошими друзьями, а друзья помогают друг другу.
— Тоже верно-о, — протянула она, задумчиво сморщив лобик. — Что ж, так тому и быть.
Я улыбнулся и тотчас вздрогнул из-за громкого мужского, тревожного голоса, раздавшегося в коридоре.
— Душенька! Душенька, ты ещё не легла? С тобой всё хорошо?
— Да, всё хорошо, папенька, — пропела вдова, запахнув халатик. — А что случилось?
— Охранники нашли следы в саду! Кто-то перелез через забор! По всей видимости, грабитель. Сейчас слуги ищут его.
И словно в подтверждение его слов за окном раздались грубые голоса и заливистый лай собак.
— Душенька, я войду? — спросил родитель Романовой и постучал в дверь.
— Прячься, — прошептала вдова, прижав руки к груди. — Он не уйдёт, пока не убедится в том, что со мной всё в порядке.
Мой лихорадочный взгляд метнулся к кровати, а потом скользнул по шкафам и упёрся в дверь, ведущую в ванную. Логичнее всего выбрать какой-нибудь шкаф. Вряд ли батя Романовой будет открывать их. Посему я отворил полированные дверцы и спрятался среди платьев, сильно пахнущих духами, отчего у меня сразу же засвербело в носу.
— Входите, папенька, я совсем одна, — донёсся до меня голосок Романовой. В нём вообще не было тех эмоций, которые раздирали душу девушки буквально минуту назад. Вот ведь актриса…
— Это хорошо, душенька, хорошо. Я как представлю, что какой-нибудь душегуб проникнет к тебе, так у меня сразу давление поднимается, — проговорил мужчина тревожным, но крепким и сильным голосом. Кажись, он ещё был в форме. А что же касается его внешности, то, сидя в тёмном шкафу, мало что можно увидеть…
— Папенька, раз уж вы убедились в том, что я одна, то позвольте мне отправиться ко сну.
— Ещё секундочку, милая, — проронил дворянин, после чего раздался шелест тапочек по ковру. Звук приближался к моему шкафу, и я затаил дыхание. И тут же со страшной силой засвербело в носу. Моя ладонь рефлекторно зажала нижнюю часть лица, не давая мне оглушительно чихнуть. А батя Романовой меж тем остановился возле моего шкафа. Твою мать!
— Папенька, да нет же никого! Не переживайте! — с еле уловимой толикой волнения выдала Лиза.
— Кхем, — кашлянул буквально за дверцей шкафа лекарь и следом звук его дыхания стал опускаться к полу. Кажись, он решил заглянуть под кровать. Повезло, что я не спрятался именно там, а то пришлось бы отвечать на ненужные вопросы.
— Папенька, право слово, вы ещё в мою ванную комнату загляните, — с ироничным смешком протараторила магичка.
— А вот и загляну. Безопасность единственной дочки для меня не пустой звук, — с искренней любовью сказал дворянин и скрипнул дверью, ведущей в ванную комнату.
И пока он там всё обнюхивал, я пару раз тихонько чихнул, не отнимая ладонь от лица, а затем высморкался в рукав какого-то платья и об него же вытер покрывшуюся соплями ладонь.
— Что ж, душенька, вот теперь моё сердце спокойно, — приподнятого проговорил отец Лизы, выйдя из ванной комнаты.
— Доброй ночи, папенька.
Мимо моего шкафа опять прошелестели тапочки, а потом раздался налившийся неприятным удивлением возглас лекаря:
