— Но-о! Пошла, кормилица, — охотно бросил он лошадке, а та переступила копытами и потянула за собой заскрипевшую колесами повозку.

— Перемолвился с цыганкой? Вызнал, что желал? — с интересом спросил у меня Рыжик, повернувшись вполоборота.

— Поговорил. И теперь у меня есть другая задача. Надо эту цыганку как-то из тюрьмы изъять. И изъять как можно быстрее. Ей недолго осталось коптить небеса. Кажется, у неё запущенная форма туберкулёза. Тут даже лекарь не справится, ей же годков сколько.

— Позволь узнать, Никита, зачем тебе всё это? — проговорил маг и подскочил на сиденье, из-за того что пролётка налетела колёсами на кочку. — Милейший, теперь-то можешь фонарь зажигать!

Извозчик полез рукой под козлы, а я решительно произнёс, вдыхая сопливым носом напоенный запахами трав воздух:

— Надо, Максим, надо. И не стоит более меня расспрашивать об этом. Что ежели мне нравится спасать престарелых цыганок? Я же твои увлечения не критикую.

— И то верно, — вздохнул парень, задумчиво поиграл бровями и медленно, словно подбирая слова, проговорил: — Говоришь твоя цыганка одной ногой в могиле? Мне мыслится, что её в таком случае можно и умыкнуть из тюрьмы. Даже имеется проверенный способ… — он подозрительно глянул в спину извозчика, который уже зажёг фонарь, а затем склонился к моему плечу и свистящим шёпотом добавил: — Цыганка умирает, но не по-настоящему, а только прикидывается. Тюремный лекарь констатирует смерть этой старухи, после чего её хоронят на кладбище для арестантов, а тут уже мы с лопатами. Выкапываем её и открываем крышку гроба. Надо только монеты кое-кому дать, тому же лекарю, к примеру. Думаю, рублей в двести обойдётся вся эта забава. Ты готов отдать такие деньжищи за полумёртвую цыганку?

— Готов, — повеселевшим голосом заверил я парня. Шикарный план!

— Эк же тебя забирает, — изумлённо дёрнул головой Кондратьев, засверкав глазами. — Право слово, я сгораю от любопытства. Что же такое эдакое ты нашёл в этой старушенции? Ладно, ладно, не говори. И будь покоен, более я ничего у тебя выспрашивать не буду.

— Благодарю, — искренне сказал я, снова шмыгнул носом и шёпотом спросил: — А к какому дню ты сможешь подготовить побег?

— Завтра опосля дуэли скажу.

— Кстати, дуэли может и не быть. Орлова нынче вечером должна повидаться с сударыней Романовой. Велик шанс, что они примирятся.

— М-да, такое часто случается. Девять из десяти дуэлей не доходят до схватки. Тогда завтра в университете я поведаю тебе о том получится ли вызволить цыганку из темницы, — проговорил парень и неожиданно продекламировал: — Цыганку из темницы на волю отпущу, в гробу она лежала, дышала через раз, ждала меня… э-э-э… старушка? Нет, не то настроение. Продрог весь, пока тебя ждал. Да и ты я, гляжу, озяб уже. Носом то и дело громыхаешь. На вот возьми. Можешь не возвращать.

Он полез в карман брюк, вытащил не слишком чистый носовой платок и протянул мне. Я с благодарной улыбкой взял его и поднёс к носу. В ноздри тотчас проник слабый сладковатый запах… Духи? Нет, нитроглицерин. Перед глазами мигом появился тот вечер в ресторации «Де Бержерак», когда разорвалась бомба, оставив после себя аромат нитроглицерина, витающий в воздухе.

Сердце сдавила холодная рука мрачного предположения, вызвавшего у меня мысленный стон, и мне показалось, будто дружелюбное выражение лица Кондратьева превратилось в насквозь фальшивую маску, за которой скалил зубы настоящий волк.

В тот злополучный вечер Рыжик сидел прямо за колонной, словно точно знал в какой части зала произойдёт взрыв, который устроит бомбист, проживавший в соседней от Жёлтой реки Горелке. При этом Кондратьев является хозяином жидкостей и весьма-весьма недолюбливает власть имущих. Вот и выходит чуть ли не идеальный пособник бомбистов, изготавливающий где-то в подполье взрывоопасные вещества. Наверное, потому-то платочек и пахнет нитроглицерином. Рыжик вполне мог вытирать им пальцы или ещё чего. А может, платочек и просто так лежал на столе в лаборатории, да пропах этой опасной жидкостью.

Но почему именно «Де Бержерак»? Ради алиби? Дескать, я ведь тоже был в этой ресторации, когда в ней прогремел взрыв. Или «Де Бержерак» был выбран ещё и из-за того, что Кондратьев часто туда ходил и знал, что там и как устроено в плане безопасности?

Внезапно маг спросил у меня, раздвинув губы в резиновой улыбке:

— Ты чего замер-то? Пахнет чем-то платочек или шибко грязный?

— Нет. Просто задумался, — сохраняя спокойствие сказал я, сморкнулся в платок и выбросил его из пролётки. Он спланировал на дорогу и остался лежать в пыли.

— О чём думал, ежели не секрет? — полюбопытствовал Кондратьев, облизал губы и вперился в меня изучающим взглядом.

Твою мать, как же я раньше не замечал, что у него такие колючие, холодные глаза?! Они только кажутся бесшабашными и брызжущими озорством. Или я уже накручиваю себя? Мне вспомнились некоторые фильмы, в коих люто ненавидимый мной злодей становился горячо обожаемым героем, когда выяснялось, что он никакой не злодей, а положительный персонаж. А тут ведь ещё доподлинно не известно бомбист ли Кондратьев. Из-за него ли погибли те люди и чуть не отдала богу душу Варвара?

Мне вдруг вспомнился странный взгляд Рыжика в ресторации. Он отводил его, словно не мог смотреть на разорванных взрывом людей. Его будто мучала совесть. С другой стороны, и я не горел желанием смотреть на изуродованные трупы.

Твою мать, как же всё запутано! Но одно я знаю точно — мне пока по пути с Рыжиком, ведь только он способен помочь мне с вызволением цыганки из темницы.

— Так о чём ты думал? — повторил парень.

— Да о цыганке этой. Из головы не идёт. Ты уж постарайся помочь ей.

— Сделаю всё, что в моих силах, — отчеканил Кондратьев, придвинулся ко мне и подрагивающим голосом спросил: — А как Ядвига Робертовна отозвалась о моём уходе? Тогда, когда я увидал вас в чулане.

— Ну-у-у… она весьма зло глянула на меня, а потом что-то сказала про курву и удалилась величавой походкой.

— А как именно она на тебя посмотрела? Со злобой из-за того, что я подумал, будто она с тобой милуется? А не было ли в её взоре желания догнать меня? — возбуждённо проговорил парень с огоньком в зенках.

— Не хочется тебя расстраивать, но ничего такого я в её взгляде не заметил.

— Досадно-о, — протянул парень, отодвинулся и нахмурил брови.

Его лоб расчертили горизонтальные морщины, а губы принялись что-то беззвучно шептать. Кажись, опять вирши свои стряпает. И он в такой поэтической задумчивости просидел до самой Глинной, где и покинул пролётку, распрощавшись со мной. А я сказал вознице двигаться в сторону центра города и приказал остановить повозку аж в паре кварталов от площади Восстания магов, дабы не раскрывать своё нынешнее местожительство. Лучше перестраховаться, а то хрен его знает на что способен Рыжик. Вдруг он-то и прислал мне ту записку, переданную мальчишкой, который промышлял тем, что чистил обувь?

— Ваше благородие, знатно мы попутешествовали, — с прозрачным намёком произнёс возница, щуря хитрые глазёнки.

— Ага, — бросил я и вручил ему целых пять рублей.

Тот схватил потёртую купюру и от счастья чуть не упал с козел. А я выбрался из пролётки и зашагал по тротуару, обгоняя степенных горожан в цилиндрах и горожанок в шляпках. И чем дальше я шёл, тем больше становилось народа. Оказалось, что нынче вечером давал какой-то грандиозный спектакль театр имени братьев Лазаревых. Я заметил красочную афишу, на одной из колонн, украшающих фасад театра.

Мне с трудом удалось протолкаться через толпу, оккупировавшую тротуар перед ступенями театра. Зато потом уже никто не мельтешил на моём пути. Даже площадь оказалась практически безлюдной. Я быстро пересёк её и вошёл в доходный дом. В парадной мне шустро заступил дорогу крепкий мужчина с выправкой военного. На его широких плечах едва не трещал по швам красный двубортный пиджак портье.

— Вы к кому, сударь? — громыхнул он, двигая квадратной челюстью.