— С чего бы это? — возмутился второй, ринувшись за убийцей. — Ежели бы я его не ранил, то шиш бы ты его подстрелил!

— Бросьте собачиться, братцы! Всем добра хватит! — выдал третий и вышел из коридора.

Все трое оказались как на ладони. И их совсем не смущало то, что в другой части первого этажа до сих пор были слышны вопли и стрельба. Кажись, там сражались охранники Романовой и, возможно, Василий Лебедев. Надо будет им помочь. Но пока мой револьвер три раза рявкнул и три тела грохнулись на пол. Правда, одно всё ещё было живо. Подранок завыл тоненьким голоском и пополз, оставляя за собой кровавый след. Но далеко он не уполз. Демьян без колебаний дважды выстрелил в его спину, после чего бунтарь недвижимо замер.

— А теперь мы с Демьяном поспешим на выручку остальным, — просипел я, торопливо спускаясь по ступеням. — А ты, Григорий, оставайся тут и стреляй в тех, кто через забор полезет.

— Дык нет там никого, ваше благородие, — выглянул в окно крепыш. — Видать, восставшие дальше по улице покатились. Дом вон токмо соседский подожгли. Знатно полыхает. Пламя до небес.

Да, особняк, обосновавшийся через дорогу, и правда полыхал так, словно в нём хранили бочки с керосином. Как бы мой дом не подожгли. А то, что бунтовщики ринулись дальше — замечательная новость. Значит, у нас есть шанс уцелеть этой ночью, пропахшей кровью, дерьмом и безумием.

Я махнул Демьяну и осторожно двинулся по первому этажу. Мои ушки стояли на макушке и улавливали все подозрительные звуки, а не только следили за шумом битвы, происходящей где-то впереди. Поэтому в какой-то миг я услышал скрип за дверью одной из комнат, в коих раньше жила прислуга. Проверить? Конечно проверить, а то ведь так можно и пулю в спину получить. Посему я кивнул Демьяну на дверь и прижался к косяку, готовый стрелять, когда он откроет оную. Благо охранник понял меня без слов. Резко толкнул дверь и отпрыгнул в сторону, уходя с линии стрельбы. А я уже хотел нажать на спусковой крючок, целясь в испуганно застывшую возле окна тучную фигуру. Но та вдруг бухнулась на колени и умоляюще затараторила голосом Василия Лебедева:

— Не убивайте! Христом-богом прошу! Не убивайте! У меня жена, детки малые! Не губите! Я вам заплачу! Ей-богу!

— Вась, ну ты вообще… — удивлённо выдал я, убрав оружие. — Где дворянское достоинство?

— Никита?! — с громадным облегчением выдохнул парень, едва не сдув пару стульев, а затем лихорадочно затараторил, встав с колен: — А я-то подумал, что бунтовщики. Хотел обмануть их. Они бы мне поверили, а я бы их в спину огнём. Ведь с ними по-честному нельзя.

— Ты невероятно таланливый актёр, — саркастично хмыкнул я и добавил: — Надеюсь, этот навык тебе пригодится, ведь ты теперь глава рода.

— Глава рода? — протянул он, явно не смекнув, что к чему.

— Именно, — выдал я и пошёл дальше по коридору.

— Как глава рода? — раздался в комнате голос Васьки и следом воздух разрезал вопль сильнейшей эмоциональной боли: — Папенька!

— Возле лестницы он лежит! — крикнул ему Демьян, топая следом за мной.

Лебедев выметнулся из комнаты и помчался в сторону Гришки, а мы с Демьяном завернули за угол и явились к шапочному разбору. В небольшом зале на полу лежало штук семь тел, а троица охранников и кучер деловито проверяли нет ли среди них живых.

— Отбились? — уточнил я, выгнув бровь.

— Угу, — угукнул кучер, вытирая кровь, струящуюся по виску. — Ефрема токмо застрелили. Вон он лежит. Жаль его. Храбрый был мужик.

— Да, жаль, — кивнул я. — Вы его тело в ковёр заверните. Потом его по-христиански похороним, а семье выдадим приличную сумму. И это… ежели у кого раны есть, то давайте за мной. Сударыня Романова их вылечит. А-а-а… и ещё вот что. Ежели кто получит сильные травмы или увечья, то, можете не сомневаться, я заплачу за каждую пролитую вами каплю кровь. А если кто-то, не дай бог помрёт, то семья этого бедолаги опять же получит от меня несколько сотен рублей.

Мои слова вдохнули в охранников толику энтузиазма. Они быстро завернули труп Ефрема в ковёр и оставили его возле стены, а потом пошли за мной.

Возле лестницы над телом отца лил слёзы Василий. На его раскрасневшееся лицо падали отблески горящего по соседству особняка, а правая рука поглаживала волосы Ивана Петровича. Голова покойника лежала на коленях сына, который заметил моё приближение и судорожно выдохнул:

— Где Поль? Он жив?

— Жив. Прячется где-то, — ответил я и глянул на хмурого Гришку, поглядывающего то на меня, то на улицу. — Кто-то пытался пробраться?

— Был один. У фонтана нынче лежит.

— Отлично. Демьян останешься с Гришкой. И вот ты тоже останешься… У тебя вроде нет ран, — указал я на одного из охранников.

— Будет сделано, ваше благородие, — ответил тот.

— Никита, умоляю, найди Поля, — простонал Васька, шмыгая носом.

— Я его поищу как только проведаю сударыню Романову. Господа, за мной, — бросил я через плечо оставшимся двум охранникам и кучеру, а затем принялся подниматься по лестнице.

До кабинета мы добрались довольно быстро и без всяких проблем, а уже в нём бледная, но решительная Елизавета подлатала своей магией людей и вместе с Алевтиной внимательно выслушала мой короткий ободряющий рассказ.

— Значит, нападение мы отбили, — резюмировала дворянка и устало опустила свою попку на кресло. Магия выпила из неё довольно много энергии.

— Да, отбили. А теперь надобно пройтись по дому и заглянуть во все тёмные углы. Вдруг кто-то из восставших прячется в них? Поэтому сударыни вам пока безопаснее всего находится именно здесь. Но я скоро вызволю вас из заточения. Обещаю.

— Ох, душа моя, чтобы я без тебя делала? — улыбнулась Романова, подалась ко мне и поцеловала в подставленную щеку, метнув быстрый взгляд на порозовевшую от смущения Алевтину.

— Вероятно жила бы не так весело, — усмехнулся я и вместе с охранниками покинул кабинет, не забыв запереть дверь.

Дальше мы разделились на два дуэта и полностью прошерстили дом. Никого постороннего в нём не обнаружили. И даже Поль как сквозь землю провалился. Это известие ещё больше опечалило Василия, после чего он сам пошёл искать своего трусливого брата. А я расставил людей по первому этажу и двинулся в арсенал, где взял ящик с патронами и отнёс его вниз. Авось этих запасов хватит.

Потянулись томительные часы ожидая. Медленно догорал дом напротив, где-то вдалеке звучали выстрелы и вопли, однажды мимо пронёсся отряд казаков с шашками наголо, а небо постепенно бледнело.

Вскоре робкие лучи солнца упали на десятки трупов, которые украшали двор особняка. Кровь уже подсохла и превратилась в тёмно-красные пятна, густо усеивающие булыжники, могущие похвастаться следами от пуль.

На улице же царила тишина, пахло дымом и смертью.

— Всё закончилось, ваше благородие? — просипел Гришка, посмотрев на меня красными от недосыпа глазами.

— Хотелось бы в это верить, — проговорил я и с трудом подавил зевок. — Возьми Демьяна и оттащи трупы в тенёк к забору, да накрой их чем-нибудь, а то вонять будут на солнце. Шут его знает, когда мы от них избавимся.

— Будет сделано, — кивнул крепыш, призывно махнул Демьяну и вышел вон.

Я посмотрел на серых от усталости охранников и сказал:

— Один бдит, а остальные спят.

Мужики закивали, а я поднялся по лестнице и столкнулся в коридоре с Василием, который ещё пару часов назад перетащил тело отца в одну из комнат этого этажа и положил на кровать.

— Поля всё нет? — выдохнул он, глядя на меня опухшими глазами, сверкающими на помятом лице со следами подушки. Похоже, парень успел перехватить с полчасика сна.

— Ага. Видать, он покинул особняк, когда было нападение.

— Дома его тоже нет. Я телефонировал мачехе. Она в истерике, рыдает безостановочно. Грозится приехать, но я её отговариваю. Вдруг мятеж ещё не подавили?

— Может, и подавили. Надо телефонировать отцу Романовой или графу Врангелю. Они точно должны знать, что нынче происходит в городе.

— А Поль? Думаешь, его убили? — сглотнул парень.