— Подите прочь, глупые птицы! Разве мне могут быть интересны рассказы про прачек и судомоек?!

В голосе наследника было столько злости, что испуганные сороки затрепыхались, сбивая крыльями кубки и вазы, и в мановение ока заняли свои места на плечах Мимулуса, который до того сидел так тихо, что его можно было не заметить среди высоких праздничных тортов и счесть еще одним причудливым украшением стола — благо его лицо стало от тоски таким же серо-зеленым, как и большая часть десертов.

— А, мой новый придворный птичник! — прошипел принц, поворачивая к нему голову истинно змеиным движением, и Джуп поежилась, увидев, как полыхают его огненные зрачки-щелочки. Удивительно, как опасно порой выглядят хрупкие и изящные создания!

— Мое почтение, Ваше Цветочество, — прошелестел Мимулус, казавшийся все мельче и ниже: должно быть, он потихоньку сползал под стол, чему сороки, сидевшие на его плечах, были только рады.

— Мне говорили, что ты один из тех правоведов-росендальцев, которые участвовали в суде надо мной, — продолжил Ноа, щурясь все более угрожающе. — Твое лицо мне незнакомо.

— Я был ассистентом одного из присяжных чародеев, — пискнул Мимулус, вжимаясь в спинку стула и жмурясь от страха перед неминуемой расплатой.

Принц некоторое время смотрел на него, не моргая — что было чрезвычайно неприятно, — а затем отвернулся и с высокомерной небрежностью бросил:

— Всего лишь челядь при судейских магах. Что ж, если я не запомнил никого из этих низкородных крючкотворов, то что уж говорить о тебе… Когда мне донесли, что в Ирисовой Горечи появился росендальский маг, то я хотел тут же приказать, чтобы тебя скормили жабам и пиявкам. Но мои домоправители сказали, что ты спас мне жизнь в лесу… Что ты забыл в моих владениях?

— Я всего лишь заблудился на пути в Росендаль, — мэтр Абревиль собрал остатки мужества и произнес это твердо. — если бы я знал, что попал в ваши владения, светлейший принц, то и шагу не ступил бы далее.

И это прозвучало так искренне — и неудивительно, ведь то была чистая правда! — что Ноа не стал его больше расспрашивать.

Джуп удивилась было, услышав, что за Мимулуса вступились домоправители, но, поразмыслив, решила: «Они знали, что я испугаюсь до смерти, если моего спутника бросят к пиявкам!». Из подслушанного разговора она хорошо помнила — гоблин и трясинница сошлись на том, что гостью нужно беречь от тяжелых переживаний, чтобы она поскорее освоилась в Ирисовой Горечи. И это было единственное преимущество, которым она могла воспользоваться! Ох, как же мало и незначительно оно было!..

Тут зловещую тишину нарушил скрип двери, и в зал бочком протиснулся толстый гоблин-виночерпий в нарядной ливрее. Он трясся так сильно, что сразу становилось понятно: бедняга проклинает злой рок, из-за которому ему досталась честь прислуживать на праздничном ужине.

— Ах, вот и подчаший! — раздраженно воскликнул принц, сверкнув глазами. — Ты опоздал, и непременно будешь наказан за свою нерасторопность!

— Наказан! Наказан! — в восторге повторили сороки, заметно оживившиеся после того, как их придворный птичник избежал немедленной казни, и, кажется, даже не попал в опалу. — Выпороть его кладбищенской крапивой!

— Простите меня, Ваше Цветочество! — завопил гоблин, и повалился на пол точно так же, как это недавно делал Заразиха. Вот только страх его выглядел куда естественнее — видимо, должность подчашего защищала от господского гнева куда хуже, чем звание домоправителя.

— Этот ужин не мог быть хуже! — вскричал принц еще громче и злее. — Я пеняю ему на нерасторопность, а он затягивает дело все больше. Поднимайся, глупая тварь, и наполни, наконец, наши кубки! Или мне сегодня так и не удастся попробовать нектар?!

Его лицо от гнева потемнело еще сильнее, но при этом стало вовсе серым — словно весь родовой пурпур Ирисов в один миг выцвел и поблек. Зрачки Ноа, еще недавно сиявшие от злости как лучший медовый янтарь, помутнели, а тонкие пальцы судорожно скрючились, царапая когтями парчу скатерти. Джуп не знала, видит ли эти изменения кто-то, кроме нее, ведь незнакомый ей облик чудовища мог быть каким угодно: с шерстью, с чешуей, покрытый бородавками или язвами!.. Мимулус так и не рассказал ей, каким образом проклятие изуродовало принца!.. Однако сейчас она была уверена, что принц, несмотря на свои грозные манеры, слаб и болен. Возможно, его терзала лихорадка или же он просто обессилел от кровопотери, и приступы гнева опасно приближали его к беспамятству.

— Ваше Цветочество, — произнесла она робко. — Быть может, вам не стоит сегодня пить нектар?

— С чего бы это? — огрызнулся Ноа. — Если в моем кубке не появится нектар, то это вечер точно окажется потрачен совершенно бездарно — даже в сравнении с остальными моими бездарно тратящимися вечерами!..

Гоблин-виночерпий, трясущийся все сильнее, наполнил кубки из бутылки, на которую указал ему принц.

— Если этому нектару меньше ста лет, — сказал Ноа, державшийся, несмотря на мутный взгляд, все так же высокомерно, — то я прикажу усадить тебя сначала на угли, а затем окунуть в крепкий рассол! И так семь раз кряду!

— Ваше Цветочество, вы все такой же весельчак! — закричала Сплетня, захлопав крыльями от восторга.

— Никто не умеет забавляться так, как наш принц! — поддержала ее Небылица, и сороки дружно заурчали, щуря свои крохотные глазки от удовольствия. Должно быть, ужин начал напоминать им те праздники, по которым они соскучились. Мимулус, выглядывавший из-за их растопыренных крыльев, как из кустов, тем временем подавал Джуп знаки, которые обозначали: «Ни в коем случае не делай ни единого глотка!».

«Как будто я собиралась!» — подумала Джунипер с некоторой обидой, однако, не сумев побороть любопытства, опустила нос к кубку, чтобы понюхать тот самый нектар, о котором столько слышала. Ох, до чего же прекрасно он пах! Одного вдоха оказалось достаточно, чтобы она почувствовала, будто теплый ветер принес с лугов аромат цветов, и лучи летнего солнца коснулись ее лица, а перед глазами зарябили блики — как сияние озерной воды, как свет, пробивающийся сквозь зеленую листву. Погожий день, наполненный негой, спокойствием и ожиданием чего-то радостного — вот что вызывал в памяти сладкий хмельной аромат нектара, и Джуп невольно сделала еще один вдох, а затем еще один — не желая прощаться с прекрасной иллюзией… Увы! Даже этого было слишком много для нее — обычного человека, никогда не имевшего дела с нектаром Лесного Края! Она вдруг почувствовала, как все вокруг пошатнулось, а затем лицо начало пылать, и сердце забилось как бешеное. «Я опьянела!» — в ужасе подумала Джунипер, которая раньше из хмельных напитков пробовала разве что глинтвейн, который варил мастер Скиптон, если его дочери простужались.

Мимулус, даже не прикоснувшийся к своему кубку, несмотря на понукания сорок, больно щипавших его за уши, с осуждением вздохнул, увидев, как жмурится и трясет головой Джуп, пытаясь прийти в себя — именно этого он и опасался.

А что же Ноа? Принц напоказ пил нектар большими глотками, словно говоря: «Мне нипочем злой хмель!», но лицо его все явнее чернело безжизненной чернотой, а грязно-желтые зрачки расширялись, заполняя глаза и делая их похожими на капли помутневшего меда — или же на бельма.

— Так что же, Джунипер Скиптон, — вдруг громко сказал он, повернувшись к ней всем телом, словно готовясь снова схватить ее то ли за руки, то ли вовсе за горло. — Тебе по нраву Ирисова Горечь? Приятно ли тебе мое общество?

И пока Джуп, переводя дух от очередного приступа головокружения, силилась придумать вежливый ответ, принц зло расхохотался, и продолжил:

— Мои домоправители убеждают меня, что ты рада здесь быть! И что я показался тебе любезнейшим из принцев! Надо же, как ты добра, Джуп! Или, скорее, не видишь дальше своего собственного носа. Должно быть, все люди так же неразборчивы и глупы, как ты! Впрочем, я знал не столь уж многих человечишек, но те, что были представлены к моему двору, по меньшей мере были куда красивее тебя — насколько я смыслю в человеческой красоте. Ты, кажется, из тех, кого сами люди зовут простецами… простолюдинами! Что-то вроде моих слуг-гоблинов, только вы отчего-то одной породы с людьми-господами, несмотря на всю внешнюю несхожесть. Никогда еще не видел таких грубых рук, они у тебя просто огромные!.. Как и ноги — должно быть, Живокости пришлось повозиться, чтобы найти туфли такого размера…