— Что это? Я слышу, словно кто-то отбивает веселую чечетку! — говорила она, невольно улыбаясь.

— Наверняка какой-то короед щелкает своими жвалами! — хладнокровно, но несколько напряженно отвечал мэтр Абревиль, не замедляя ход.

— Что-то пушистое и мягкое сидит у меня на плече!

— Сбрось немедленно! Да не в мою сторону!..

— Смотри, что-что светится впереди! Возможно, там выход!

— Не слишком-то похоже это на дневной свет, — замечал Мимулус.

И в самом деле, внутри дерева обитало полным-полно созданий, похожих на светляков — больших и малых, крылатых и бескрылых, многоногих или же похожих на огромных слизней. Чем дальше пробирались путешественники, увязая в древесной трухе, тем больше видели повсюду мерцающих зеленоватых сгустков, прилепившихся к стенам. То и дело им приходилось выпутываться из светящейся паутины, похожей на праздничные гирлянды, а кое-где на них смотрели из темноты бледные сияющие глаза, похожие на хрустальные сферы.

— Ох, Мимму, видел ли ты что-то красивее? — воскликнула Джуп, когда они очутились в самом обжитом светляками месте. Тут света было столько, что путешественники ясно видели друг друга. Они были облеплены обрывками той самой светящейся паутины, осыпаны древесной пылью, мерцавшей в зеленоватом свету и в глазах Джуп все это выглядело великолепно. Она бросила поклажу, и теперь с восторгом топала ногами, вздымая целые облака пыли; кружилась и махала руками, любуясь тем, как искрится воздух вокруг нее.

Мимулус кашлял, чихал и сморкался.

В конце концов, они наделали столько шуму, что спугнули рой светляков, которые сплошным ковром покрывали здесь стены. Переполошившиеся жуки — каждый размером с яблоко, не меньше! — принялись метаться и жужжать, царапая путников своими жесткими надкрыльями и пребольно ударяясь им в лбы.

— Вот что ты наделала! — пыхтел Мимулус, согнувшись в три погибели и таща за собой Джуп. — Не смей больше радоваться всяким мерзостям!

Они не знали, сколько им довелось пройти, прежде чем выход был найден. Проход расширялся, трухи становилось все меньше — тут дерево почти полностью истлело. Воздух стал свежее, наверняка лазейка была где-то рядом. Рассмотреть трещины в коре не получилось бы — слишком темно было снаружи, в лесу, но Мимулус и Джуп принялись стучать и колотить по стенам, и кора с треском поддалась.

— Хвала высшим силам, мы выбрались! — торжественно произнес мэтр Абревиль. — Еще одно отвратительное приключение, в которое мы угодили только потому, что я тебя послушал, Джунипер. Если бы оно оказалось еще и опасным — я был бы вне себя. Но стоило сразу догадаться, что ничего хорошего из этого не выйдет. В дальнейшем ни по деревьям, ни внутри них я более ходить не намерен!

Казалось бы, что после такой речи он должен был немедленно шагнуть наружу, но вместо этого поперхнулся, умолк и, как показалось Джуп, съежился, уменьшившись чуть ли не вдвое.

— Что случилось? — спросила она.

— Ни звука! — прошептал мэтр, отступая назад, под защиту ненавистного дерева. — Слуги дамы Эсфер неподалеку!

Кем же были эти загадочные слуги дамы Эсфер? Джуп до сих пор так и не смогла разузнать у Мимму, что за создания преследуют волшебника, и поняла только то, что он смертельно их боится. Неизвестная опасность иногда пугает сильнее, чем известная, оттого она послушно притихла, согнувшись в три погибели под ненадежной защитой старой гнилой коры. Сквозь трещины виднелись кусочки сумеречного леса. Слышно было, как ухают совы и поют цикады, и, на первый взгляд, там, снаружи, не прибавилось ничего опасного и странного сверх того, что ей сегодня довелось увидеть.

— Мимму, — прошептала Джуп, нащупывая подрагивающее плечо чародея. — Ты уверен, что здесь кто-то есть? Как ты про них узнал?

— Тише! — едва слышно прошипел Мимулус. — Они скоро будут здесь! Я ощущаю их присутствие магически. А у них, кстати, прекрасный слух. Это прирожденные охотники!

— Но кто они?

— Даме Эсфер служат те, кого называют кошками и змеями, — шелестящий слабый голос Мимулуса с трудом можно было разобрать. — Кошки — охотницы, а змеи — убийцы.

— А как они выглядят? — Джуп всматривалась в темнеющий лес так напряженно, что у нее заслезились глаза.

— Естественно, как кошки и змеи! — с внезапной язвительностью прошипел мэтр Абревиль, и любой понял бы, что эти расспросы в сложившихся обстоятельствах он считает в высшей степени неуместными и возмутительными.

Но кое-что в его голосе надоумило Джунипер задать уточняющий вопрос:

— Всегда?

— Нет, только когда им это удобно!

— А почему именно кошки и именно змеи? — Джуп казалось, что она вот-вот поймет что-то важное о даме Эсфер, и даже страх не мог заставить ее остановиться.

— Потому что и те, и другие любят пить молоко из блюдечка! — раздраженно отрезал Мимму, как будто эта чепуха могла хоть что-то объяснить.

Вряд ли в ту минуту волшебник пытался уязвить Джуп или показать свое превосходство. Ему просто хотелось, чтобы девушка наконец-то умолкла — и позволила умолкнуть ему самому! — но сопение ее стало таким сердитым, что он понял свою ошибку, и нехотя продолжил:

— Я ведь не раз говорил тебе, что дама Эсфер происходит из знатного дома Молочаев. Поговаривают, что у всех молочайных наследников кровь бела, как молоко. Сама понимаешь, задавать подобные вопросы из простого любопытства крайне неуместно, но я видел даму Молочай ближе, чем тебя, и, уверяю, кожа Эсфер не просто бледна, а белее снега, и вместо румянца на ее щеках — трупная синева. Еще говорят, что молоком из своих жил Молочаи испокон веков прикармливают злых лесных существ, чтобы те им служили. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? А теперь, ради всех высших сил, молчи! Видишь, в лесу светятся желтые точки? Это глаза кошек!

И в самом деле, в густеющей темноте то и дело вспыхивали желтые огоньки. Они появлялись и исчезали, плыли в загадочном плавном танце, то поднимаясь выше, то припадая к земле. Джуп задержала дыхание и услышала, как где-то сверху потрескивает кора: кто-то точил о дерево свои острые коготки. А затем все заполонили ласковые воркующие, и в то же время пугающие звуки: невидимые кошки — или создания, похожие на них, — мурлыкали, почуяв близкую добычу.

— Они здесь! — прошептала она, чувствуя, как от ужаса перехватывает дух.

Не сговариваясь, они с Мимулусом начали пятиться, отползая назад, но тут же замерли, услышав, как в глубине дерева — там, где они недавно шли, — что-то глухо потрескивает, шипит и пронзительно повизгивает. Спустя пару мгновений эти звуки заглушил новый шум — жужжание тысяч крыльев. Джуп, мало что понимая, увидела, как вдалеке, в темном нутре дерева, зарождается сгусток света. Испуганные светлячки мчались что есть сил, пытаясь сбежать от тех, кто их потревожил. На мгновение путешественники оглохли от гула — над ними словно пронеслась шумная светящаяся волна, ищущая выход и расплескивающаяся сквозь трещины и щели наружу. Рядом с рукой Джуп что-то упало: то был умирающий светляк с надломанными крыльями. Свечение внутри его тела быстро угасало.

— Кошки там, внутри! — в отчаянии прошептал Мимулус, пока Джуп. — Идут по нашему следу!

— Но зачем им убивать светлячков? — жалобно спросила Джуп.

— Для забавы. Ты что — не знаешь, какие у кошек повадки? Они не упустят возможности поохотиться ради развлечения! Мы оказались в ловушке, и им теперь нет нужды торопиться.

— Что же нам делать, Мимму? Они окружили нас со всех сторон!

— Ох, не знаю, не знаю! — почти вскрикнул тот, но затем, услышав снаружи какой-то новый, странный шум, схватил Джуп за руку, безошибочно найдя ее в темноте.

— Слышишь? Там, снаружи, что-то происходит! Это не шаги кошек!

И они, преодолевая страх, припали к трещинам в коре, пытаясь рассмотреть, кто еще попался в когти кошек-охотниц — или же то был их сообщник?. .

Светлячки, покинувшие свое обиталище, не улетели далеко: теперь все ближайшие деревья и кружевные листья гигантских папоротников были усыпаны желтыми и зелеными огоньками. Света они давали не так уж много, но теперь Джуп различала черные тени, скользящие по земле — кошки кружили повсюду, принюхиваясь и прислушиваясь. Кто-то привлек их внимание: одинокая фигура, появившаяся из леса и замершая совсем рядом с поваленным деревом, почти напротив беглецов. Пришелец был невысок, кутался в широкий плащ с капюшоном и вертел головой, словно пытаясь понять, где он очутился и что происходит.