— Ах, как мы боимся! Впрочем, смелость никогда не относилась к вашим фамильным чертам. Зато среди них присутствуют хитрость и наблюдательность. Вот и понаблюдай, дорогой мой, где надо — послушай, где надо — скажи правильное словцо. Народ недоволен, народ сопротивляется нововведениям, а ты ему помоги, раздуй пожар. Пошли надежных людишек, пусть распространяют слухи. Сколоти тайное общество, как сделал в свое время твой хитроумный предок. Толпа тупа, но если направить ее в нужное русло…

— Чтобы Мудрые или Хранительница выследили меня и отправили на эшафот? Нет уж!

— Не пойму, Райнар, то ли мне тебя уговаривать, то ли пригрозить, — покачала головой посланец, — ты, видать, до сих пор не понял: я с тобой не шутки шучу. Костра он испугался! Забыл, что ли, что наша кара пострашнее смерти будет?

— Знаю, — опустил глаза купец, — да что толку. Интриган из меня, почтенный, как из тебя танцовщица. Не умею я козни строить! Вот надуть кого-нибудь, барыш левый себе в карман положить, выгодную сделку из-под самого носа у кого-нибудь увести — сколько угодно, хоть сейчас.

— Это у тебя сейчас выгодная сделка из-под носа уйдет! Город-то по-любому наш будет, Госпожа на ветер слов не бросает. И пойдешь ты, уважаемый, вместе со всеми на жертвенный костер, где нет разницы, Мудрый ты, купец или нищий.

— Ну, тут еще бабка надвое сказала, — огрызнулся мэтр Райнар, — наши тоже не лыком шиты, и Мудрые не зря свой хлеб едят!

— Ах, вот мы как запели? — хитро прищурился старик, — А не вспомнишь ли ты, откуда пошло все это великолепие? — он обвел руками роскошно отделанный кабинет.

— От отца к сыну передавалось и приумножалось, как и заведено в роду нашем, ибо нелегкими трудами заработано! — стукнул по столу тяжелым кулаком Золотой Пояс.

— Да ну? Скажи-ка мне, откуда у предка твоего, Гедона Райнара, младшего приказчика в третьесортной артели, вдруг завелся немаленький капиталец? А кто ему первых клиентов привел из Реона?

— Он и отработал все сполна.

— Тоже, кстати, по началу привычки к оному делу не имея. Но чего не сделаешь за волшебный дар? Задачка-то у него была посложнее твоей: не дать вернуться королю! Понимаю, он был не один, так и тебе помощники найдутся.

— Не по мне это, почтеннейший, хоть на куски меня режь, — сказал купец, но голос его дрожал.

— Ладно, воля твоя, — посланец пошевелился в кресле, собираясь встать, — вот я сейчас прямо отсюда — и к Командору, и положу перед его ясны очи наш договорчик. Скажу, что счетоводом у тебя тружусь, случайно сия грамотка у хозяина из-за пазухи выпала… Или нет. Не стоит так сразу. Для начала следует заставить тебя вспомнить, что такое старость. Сколько тебе лет?

— Пятьдесят восемь, — выдавил из себя Райнар.

— А сколько тебе действительно лет? Сколько из них ты безбедно прожил в Реоне, развлекаясь в его городах? Не слишком ли зажился ты на этом свете?

— В нашей семье все мужчины таковы.

— Да. И первым был твой прапрадед.

— Он отслужил все.

— Но остальные-то получили даром. Просто я подумал, раз ты так молод, то не захочешь умирать, а? Да и обидно, только-только собрался жениться в четвертый раз, — ухмыльнулся старик, — Да тут и к Мудрым идти незачем, неинтересно получится — помучаешься чуток, и все. Лучше я расскажу твоей старшей дочери, что стало с ее первенцем. Или младшей — что она никогда не увидит того ребенка, что носит сейчас под сердцем. Потому что подходит очередной срок жертвоприношения во имя долголетия папочки.

— Ну, им ты ничего не докажешь, я для них святой, — ответил Золотой Пояс, но лицо его покрылось испариной, а руки заметно задрожали.

— Правда? Я думаю, Алмира быстро вспомнит ту ужасную сцену, что увидела лет в двенадцать.

— Сдаюсь, темный, твоя взяла, — обреченно опустил голову Райнар, — я все сделаю.

— Да куда ты денешься, — сварливо прокряхтел старик, — только чего ради надо было так долго ломаться, точно принцесса на выданье. Постарайся уж, будь добр! Да, и оставь в покое свою младшую с ее младенцем, на этот раз обойдемся без жертвоприношений.

В Городе как-то разом, появилось множество недовольных и возможным возвращением на престол монарха, и самим присутствием отряда Хранительницы. Время от времени, там, где стихийно собирался народ — на рынках, в тавернах, на площадях, мгновенно вылезали из толпы самодеятельные ораторы, и начиналось… «Жили — не тужили почти тысячу лет без короля, и сейчас не хуже проживем! А чужаков у нас испокон веку не жаловали! С какой такой радости мы сейчас их терпеть должны? От Сына Ночи и его воинства нас явились защищать? Знаем мы эти байки. Вроде как защищают, а короля своего норовят на престол посадить, а потом и править нами от его имени будут. Не нужны они нам, отбили же мы сами один штурм, и второй отобьем, и третий… Подумаешь, Тоннели освободили! Кто-нибудь видел, что они там на самом деле делали? Может, договорились с темными, да и все, а расплатятся потом нашими жизнями. Да даже если дрались они там с кем-то, никакой в этом заслуги нет, кому охота в осажденном городе с голодухи-то помирать? Так что, эти маги заезжие все это для себя, а не для нас делали. Хуже всего, что они и купеческих старшин, и Мудрых околдовали, вон, как подпевают им — слушать противно! Есть, конечно, и там умные, ухо в остро держащие, они не поддаются. Плохо, что мало их…». Таких речей на улицах Города произносилось предостаточно. Подобные идеи, подогреваемые умело подготовленными людьми из числа обедневшей знати, умами овладевали довольно быстро. Этому помогали щедро раздаваемые денежки, а также обещания различных благ и послаблений. Кое-где хорошо срабатывали и угрозы: вот придет Король, поднимет налоги, перетрясет все ваши кошельки, поставит над вами приставов, что будут каждый ваш шаг контролировать, и ни вздохнуть вам тогда будет, ни лишней монетки заработать себе в карман. Пока все это не очень мешало, но Тайри по своей прошлой жизни хорошо знала, во что может вылиться такое брожение умов. В бунт и резню, что перед лицом расправившей крылья Тьмы было бы равносильно капитуляции Города.

Время шло, половина дворянских недорослей, претендовавших на королевский трон, отсеялась: кто сам испугался, кому-то не подчинился тайник в кабинете… Осталось трое — из наиболее знатных родов, видимо, действительно носивших в себе толику настоящей королевской крови. Все они вполне успешно дошли до Оружейной, но второе испытание, как наиболее опасное, Мудрые под давлением влиятельных семейств, вынуждены были отложить. Кто-то прознал, что Орданн часто бывает в библиотеке Дома Мудрых, и остальные претенденты зачастили туда же, надеясь раскопать в книгах возможные секреты его успеха. Один из них, молодой герцог Орсо, даже пытался вытрясти нужные сведения из хранителя книг, невежливо угрожая ему кинжалом. За что и получил награду в виде переливчатого фонаря под глазом вместе с дружеским наставлением никогда так больше не делать. А жаловаться он может кому угодно, вплоть до Всевышнего. Если захочет, конечно. Посрамленный отпрыск древнего рода удалился, бормоча себе под нос проклятья и судорожно соображая, что делать с двумя случайными свидетелями его позора, одним из которых оказался Орданн.

Незаметно окончилось здешнее лето — нежаркое, но сухое и солнечное. Наступила осень, и сплошная пелена тяжелых сизых облаков закрыла небо. Холодный ветер принес с собой и дожди. Город, такой красивый и праздничный летом, стал унылым и серым, и странно выглядел на этом мрачноватом фоне начинающий оживать королевский дворец. Мудрые постепенно приводили огромное здание в жилой вид, найдя для этого немало помощников. Не каждый день можно было так запросто полюбоваться на диковины королевского обиталища, а то, что приходилось убирать, выносить мусор и мыть огромные окна- так это дело десятое. Копившееся веками любопытство пересилило и древние предрассудки, и страх, нагнетаемый новоявленными возмутителями спокойствия. Страсти стали накаляться тогда, когда второй этап испытаний доказал, что Орданн — единственный полноправный претендент на трон. Оставшиеся трое, увы, своих притязаний подтвердить не смогли: один из желающих стать королем просто побоялся войти в потайную дверь в Оружейной, второй умудрился спуститься по лестнице, но уперся в глухую стену. Третий же, тот самый молодой герцог Орсо, дошел до конца. Его предупреждали, чтобы он не хватался руками за все подряд, опасаясь реакции Сторожей. Не мудрено, что как только юноша попытался схватить посох, его и сопровождающих просто-напросто вышвырнуло из потайной комнаты в один из удаленных уголков дворца, а незадачливый герцог получил еще и серьезный ожог на ладони. После этих событий многочисленная родня не прошедших испытания дворянских детишек дружно перекочевала в стан недовольных.