— Прости его, Милостивая, он никогда в твоем храме не был, вот и смотрит на все квадратными глазами, — с поклоном сказала Одри. Легонько надавила ладонью на затылок найденыша, — да поклонись же ты, невежа, башка-то не отвалится.

Двуликая улыбнулась, подошла к найденышу, легонько коснулась пальцами подбородка, заглядывая в его лицо. Тот не смутился и не отвел взгляд, смотрел все также прямо и уверенно.

— Королям ни к чему кланяться, Одри. Твоему другу много испытаний уготовила судьба, но и радостей не меньше. Есть такие люди, за которыми присматривает сам Создатель. Он вспомнит свое прошлое, уже скоро — сразу, как узнает свое настоящее имя.

— Скорей бы уж, а то я боюсь, как бы горожане чего не учудили с перепугу, — вздохнула девушка, — да и трудно с ним, безымянным…

— Мне нет нужды вмешиваться, ваша Хранительница уже нашла путь к решению проблемы. Запомни это, — Двуликая легко поцеловала юношу в лоб, — иди и ничего не бойся. И у тебя, девочка, все будет прекрасно, если останешься такой же мудрой и терпеливой. Наступают тяжелые времена, и только ты сможешь по-настоящему понять и поддержать найденыша, — хозяйка лунного храма коротко обняла юную колдунью, а потом протянула ей на ладони крупный безупречно ограненный рубин, — это тебе на память. Пригодится. Прощайте, дети мои…

В Тоннеле Тайри и Лоцман видели Древлянина еще дважды, и если первый раз тот мгновенно исчез, то в последующие позволил себя рассмотреть, да и сам будто изучал Хранительницу. Поняв, что поспешность только повредит делу, Тайри не торопилась задавать старцу вопросы, старалась лишь понять, какими силами он обладает и как к нему подступиться. Последний вопрос был важнее всего остального. Город встретил вернувшихся с очередной победой волшебников настороженным молчанием, застыл, будто не зная, можно ли и дальше им доверять. Площадь перед Тоннелями была пустынна, только ветер гонял одинокие листья.

Какое-то время Тайри потратила на изучение входа в третий Тоннель. К огромному ее разочарованию, там ничего особенного не обнаружилось. За вратами — пустой арчатый коридор с резными колоннами, подпирающими потолок, шагах в двадцати от начала намертво перекрытый обвалившимися гранитными плитами. И никаких, даже крошечных намеков на то, где можно найти загадочного старца. Устав от бесплодных поисков, леди Даллет отправилась бродить по Городу, и дорога привела ее к Храму. Что ж, подумала она, пожалуй, нет лучше места для уединенных размышлений. Никто не помешает… Хранительница вошла, села так, чтобы видеть удивительную фреску над алтарным пределом и вдруг почувствовала спиной тот же взгляд, что и в Тоннеле: тяжелый, пронизывающий, изучающий. Она обернулась и встретилась глазами с юродивым — тем самым, что остановил процедуру наречения. Но ведь отец Грант говорил тогда, что юродивый почти слеп! Или все думают, что он слеп, а это совершенно меняет дело. Ну конечно, должен же Ревнитель Королевского Древа как-то следить за происходящим, тем более в такое переломное время, когда только и может появиться предсказанный молодой король. А личину можно и поменять. Может, он потому и следил за караванами в Тоннелях, что ожидал появления будущего монарха откуда-нибудь из сопредельных миров? Но ведь он помнил, что последний король и его господин не покинул мир, а уплыл на материк. Тогда, кого же искал старик?

— Я знаю, — одними губами прошептала Тайри, не отводя взгляда от пугающе-внимательных глаз Древлянина, — вы поможете мне отыскать имя молодого короля. Больше это никому не под силу.

Старик едва заметно отрицательно качнул головой и заспешил, прихрамывая, прочь из собора. Древлянин не хотел разговаривать, и волшебница ночей не спала, пытаясь понять, почему? Несколько дней подряд Хранительница приходила то в Храм, то к заваленному Тоннелю, иногда ее сопровождал Даррен, но Ревнитель Древа ни в одном из своих образов больше не появлялся. Последний раз, поддавшись накопившимся эмоциям, Тайри крикнула, обращаясь к невидимому собеседнику, искусно прятавшемуся где-то рядом:

— Неужели ты хочешь так и остаться последним, Древлянин? Мальчика изгонят или уничтожат, и в Городе уже никогда не будет короля, потому что мы уйдем вместе с ним, а здесь будет править Тьма! Ты видел его и знаешь, как и мы, что он — истинный король. Ему нужно только имя, чтобы стать самим собой. Так ты готов пожертвовать будущим и подарить Город Сыну Ночи?!

Заскрипела невидимая в полумраке дверь, и оранжевый прямоугольник света протянулся под ноги волшебнице.

…В назначенный час они пришли в пещеру, где обитал Древлянин — собранные, напряженные, молчаливые. Каждый из троих, призванных старцем для сложнейшей магической процедуры, которую тот именовал Прорицанием Имени, готовился по-своему, но ни один не отступил от строгих инструкций, что передала им Тайри. Сама Хранительница последние трое суток изучала основу процедуры под руководством Древлянина, Даррен и остальные почти ее не видели. Сейчас она встречала их у входа в жилище старого волшебника. Габриэль, найденыш и Лоцман прошли вслед за ней в освещенную множеством свечей просторную комнату, всю мебель в которой заменяли несколько гладко обтесанных кусков гранита. Ревнитель королевского Древа проводил каждого на строго отведенное место: юношу — к центральному камню, Тайри поставил у камня напротив найденыша, а Даррена позади него, Габриэля — за внешним кругом свечей, у самого входа.

Старец что-то пробормотал себе под нос, и на полу бледным светом проступила сложная магическая фигура.

— Все ли знают, что обряд этот будет крайне тяжелым? — вопросил он.

— Да, мы знаем, — ответил за всех Лоцман, — мы готовы.

— Воин, тебе придется оборонять нас, беззащитных во время обряда, от порождений мрака, — обратился к де Рейвену Древлянин, — ты уверен, что твоих мечей будет достаточно? Враги смертны, но их будет немало.

— Уверен, — спокойно кивнул Габриэль, обнажая клинки, становясь лицом к темному проему двери, — не впервой…

— Тогда начнем, и да хранит нас всех Всевышний!

Старец начал медленно, нараспев, читать заклинание на Древнем наречии. С каждым словом голос его креп, становился все более звучным. Вскоре всем присутствующим слышался не голос уже, а равномерный рокот, как от мощного водопада. Слов было не разобрать, но таинственный рваный ритм затягивал, не выпускал из своих сетей, заставлял даже сердца биться в такт. Вот погас первый круг свечей под порывом невесть откуда взявшегося ледяного ветра, и плотная, тяжелая тьма подступила почти вплотную к людям. Тонко свистнули мечи Габриэля, рассекая нечто, невидимое во мраке, и слабеющие оранжевые блики заплясали на их зеркальных лезвиях.

В монотонный рокот заклинания вплелся чуть охрипший голос Хранительницы. Он то звучал в унисон, то откликался, будто эхом, ритм еще более усложнился. Даррен положил руку на плечо найденышу — дабы он не заблудился в фантомах, рожденных его разбуженной памятью, потревоженным Временем и теми силами, что сплелись сейчас вокруг творящих обряд. Зеленоглазый волшебник почувствовал, как захлебывается сердце, пытаясь не сбиться с ритма заклятья, как воздух в легких будто превращается в мириады острых льдинок. Не оглядывайся, повторял про себя Лоцман, не смотри по сторонам, потеряешь и себя и других. Вокруг творилось нечто непостижимое — из темноты появлялись люди — близкие, просто знакомые когда-то, ушедшие навсегда. Они звали с собой, просили о помощи, и очень трудно было не пойти на их зов, потому что казалось, что в их гибели виновен как раз ты, потому что остался на месте…

Старик двинулся по кругу, и его шаги отдавались в голове, точно удары колокола. Встав между Тайри и найденышем, Древлянин коснулся пальцами лба юноши. Найденыш, не дрогнув, послушно произнес положенную формулу, открывающую сознание, и замер.

Сердце Даррена тяжело ухнуло, потом еще раз, грозя вовсе остановиться. Он ощутил себя совсем другим человеком, что стоял, держа руку на плече маленького черноволосого мальчика. А некто величественный, в красно-золотой сутане произносил нараспев мощным поставленным баритоном: "Нарекаю тебя, младенец"… И в то же время, словно сквозь дымку, он видел Тайри, стоявшую с поднятыми руками — тонкие пальцы светились нестерпимо-ярким серебряным светом, она будто с усилием что-то удерживала над собой, над ними всеми. Старец содрогнулся всем телом, запрокинул голову и совершенно чужим, куда более молодым голосом проговорил: