Острый нос лаковой туфли коснулся соляного круга.

- А потому я вынужден буду просить господина…

Он слегка поморщился, то ли и вправду имя забыл, то ли вид делает. Кто их, цивилизованных, поймет-то?

- …найти другое пристанище.

- Мы заплатим…

- О нет, не в деньгах дело. Не все деньгами измеряется.

- Сказал ублюдок, который за медяшку удавится, - не осталась в стороне леди.

- Дело не столько в них, сколько в безупречной репутации…

Безупречной?

Да тут ребенка насмерть замучили! Какая, к бездне первородной, безупречная репутация.

- Тише, мальчик, не спеши, - леди оскалилась, и вид у нее сделался весьма хищным. – Нужно выбрать момент.

Она потерла призрачные руки и слегка встряхнула ими.

- В семи номерах осыпались окна. Чудо, что никто не пострадал! Собаки леди Унфред просто взбесились… не в прямом смысле, но они по сей час воют и не находят себе места. У кого-то прихватило сердце. Кто-то к вечеру сляжет с мигренью. Мы уже получили более двух десятков жалоб. Это… недопустимо.

- Мне жаль, - сухо произнес Чарльз. – Приношу свои извинения.

- Я уверен, что все произошедшее – не более чем досадная случайность, - произнес мистер Саттервуд тоном, который явно говорил об обратном. – Однако мы не можем допустить, чтобы одни гости причиняли беспокойство другим. Не говоря уже о том, что леди Уинфред жаловалась на сердце. Поэтому…

- А теперь слушай сюда, мальчик, - произнесла призрачная дама, задирая голову. – Подними руку… правую. И скажи, что ты – личный гость леди Анны Элеоноры Марии Христины Вестон-Маш.

Эдди поглядел на нее с упреком.

Он и так, похоже, Чарли кучу проблем доставил. Теперь еще…

- Ну же, - леди нахмурилась. – Не заставляй меня самой доносить до этого идиота, сколь он не прав. И ты слово дал!

Слово.

Дал.

- Если ты уйдешь, обратно тебя не пустят, - повторила леди. – Давай. Поднимай руку… и говори.

- Просто…

- Просто произнеси это!

- Я, - Эдди давно уже не чувствовал себя настолько придурком. – Я являюсь личным гостем леди Анны Элеоноры Марии Христины Вестон-Маш.

Стало вдруг тихо.

Очень-очень тихо. Мистер Саттервуд замер и выражение лица его сделалось… испуганным? Нет, вправду…

- Подтверждаю, - произнесла леди. И над ладонью Эдди вспыхнуло пламя. На сей раз не призрачное.

- Ошизеть! – Милисента прикусила губу.

А мистер Саттервуд поклонился.

- Это, безусловно, в корне меняет дело.

И вышел.

- Эдди? – Милисента дернула за рукав. – Ты ничего не хочешь объяснить.

Эдди вздохнул.

- Самому бы понять, - честно признался он. И оглянулся.

Леди… леди исчезла.

Вот ведь… духи, чтоб их.

Глава 22 Где ведутся серьезные разговоры и некий джентльмен получает выгодное, но несколько сомнительное предложение

В кабинете мистера Саттервуда, куда их пригласил все тот же коридорный, правда, теперь поглядывавший на Эдди с откровенным ужасом, пахло булочками. Гора их возвышалась на блюде. На другом устроились махонькие пирожные.

Поблескивала лаком коробка с конфетами. И Милли не могла отвести от нее глаз.

- Ешь уже, - буркнул Эдди.

Ему здесь не нравилось. Запахи да, мирные. Запахи еды вовсе на людей успокаивающе действуют, но вот сам кабинет… просторный, солидный, как и подобает кабинету человека столь важного, как мистер Саттервуд. Огромный стол. Гора-чернильница. Три мраморных шара на подставках, один другого меньше.

Или это не мрамор?

Шкапы.

Кресла, обтянутые зеленой кожей. И золотые шляпки гвоздей.

Или позолоченные. В самом-то деле, какой дурак для обивки кресла будет золото использовать? Эдди с трудом сдерживался, чтобы не выковырять один, махонький, на проверку.

- Я прошу простить меня, - мистер Саттервуд поклонился, прижав руки к груди. – За то, что знакомство наше началось, быть может, не так, как хотелось бы.

А умеют на Востоке говорить. И главное так, что верить хочется, да не можется. Пусть бы и на физии этого Саттервуда застыла гримаса прелюбезнейшая. Но в глазах, в глазах другое видится.

Ожидание.

Чего?

- Бывает, - Чарльз подвел Милли к креслу, тому, что поближе к конфетам стояла. – Недоразумения случаются. Но я рад, что его уладили.

- Несомненно, несомненно… - Саттервуд – мистером называть его вот никак не хотелось – потер ручонки. – Безусловно рад, да… но хотелось бы кое-что уточнить.

- Если надо, мы съедем, - пожал плечами Чарли.

- Не надо, - сказал Эдди.

- Нет, нет, что вы… личный гость миссис Вестон-Маш… это будет оскорблением памяти покойной госпожи.

И рожу скорбную изобразил.

- Вот стервец, - восхитилась леди. – Не дергайся, мальчик. Представь, что меня здесь нет.

Эдди тоже сел.

Кресло было глубоким, мягким, но самое важное – крепким.

А молчание затягивалось. Саттервуд уставился на Эдди. А Эдди что? Небось, глазами дырку не протрешь, так что пускай себе пялится, ежели охота. Эдди тоже вон поглядит.

- Мистер…

- Годдард, - сказал Эдди. – Элайя Годдард.

Приподнятая бровь. Удивление. Ждут пояснений? Пусть себе ждут. Эдди ничего пояснять не собирался. Ну не говорить же, что папаша – гребаный придурок, который имени родного сына не помнит. Или что документы на Эдди он выправлял в дупель пьяным. Только не понятно, изначально он ужратым был или в процессе достиг того блаженного состояния, когда все по хрену.

Эдвард.

Элайя…

Хорошо, хоть на букву ту. А потом уже из принципа править отказывался.

- Можете звать Эдом, - разрешил Эдди.

- Чудесно… тогда зовите меня Найджелом, - представился Саттервуд. И сам сел. Его кресло отличалось от прочих чуть более темным цветом кожи.

Высокой спинкой.

Подлокотниками, покрытыми позолотой. Не кресло – трон. И стояло оно так, что выходило, будто сидящий в нем человек смотрит на посетителей сверху. Ага… выходило бы. Будь Эдди ростом пониже. Он покосился на Чарли, но тот, кажется, этаких мелочей вовсе не замечал. Милли же, потянувшись, добралась до коробки с конфетами и, стащив две, сунула в рот. Потом подумала и взяла коробку, поставила себе на колени.

- Так удобнее, - сказала она Саттервуду, который, кажется, к подобному не привык.

- Чудесная девочка, - леди хихикнула. – Чую одну кровь.

- Сестра.

- Что?

- Это не вам, - отмахнулся Эдди.

- Леди… здесь? – с придыханием поинтересовался Найджел. – Она действительно здесь?

- Здесь, - сказала Миллисента. – Что? Или хотите сказать, что я на леди не похожа?

Вот когда она говорит подобным тоном, лучше не спорить.

Саттервуд и не стал. Замахал руками.

- Что вы, что вы… в вас сразу чувствуется врожденное благородство! А эти тонкие черты лица говорят сами за себя и…. и я волнуюсь. Лишь это может послужить оправданием. Но сейчас я имел в виду благородную леди Вестон-Маш.

- Скажи этому придурку, что я здесь.

- Она здесь, - послушно повторил Эдди.

- Несказанно рад, леди… несказанно…

А вот радости в голосе не хватило.

- Могу ли я…

- Не может, - отрезала леди. – Мне он никогда не нравился. Скользкий, наглый тип. Втерся в доверие к бедной старушке…

- …просить вас выступить посредником в переговорах.

- С кем? – уточнил Эдди. – Точнее между кем.

- Между многоуважаемой леди Вестон-Маш и её почтенной внучкой… видите ли… - Найджел оглянулся, будто опасаясь, что кто-то подслушает. – Проблема в том… что леди ушла… скоропостижно.

- Скоропостижней некуда, - упомянутая леди явно не собиралась покидать кабинет.

- Она с ней приключился приступ кишечных колик.

- Из-за мышьяка, который мне подсыпали в бокал. Собственный сын, к слову! Этого не говори. Все равно поганец мертв.

Эдди промолчал.

Все-таки семейные отношения – штука сложная.