- Что? – Чарли моргнул как-то растеряно. – Что он… делает?

- Играет, - я пошевелила пальцами. – На дудочке. Помнишь? У него костяная дудочка есть.

- П-помню…

Он выдохнул.

- В прошлый раз было иначе.

Звук не исчез. Он был. Где-то на самом краю слышимости. Драл душу, то почти исчезая, то появляясь, заставляя дрожать от непонятного страха. И холодом потянуло, не тем, что из окна, а самым что ни на есть могильным. Тем, который навевает мысли о бренности бытия.

- Тогда он играл для живых, - страх сковывал. Страх заставлял силу стучаться в виски. Надо успокоиться. Взять себя в руки. Страх – это просто страх. – Но шаман обычно играет душам. И если так… то надо…

- Боюсь, - Чарльз вытер нос, показав руку, испачканную алым. Красная, красная кровь… - Боюсь, что тут могут не понять.

- Нельзя мешать, - я потянула его к выходу. – Если прервать, духи вырвутся. Будет плохо всем.

Чарльз сделал шаг.

И еще один.

А потом мешком осел на пол. Я и подхватить-то не успела.

- Чарли? – я бросилась к мужу. И сердце оборвалось уже от настоящего ужаса. Куда там потустороннему! Чарльз дышал.

Слава всем богам и Эдди… если с моим мужем что-то случится, я эту дудку ему… что-нибудь сделаю. С ним и с дудкой.

Но Чарли дышал.

Сипло. Сквозь стиснутые зубы. И все-таки дышал. Звук завибрировал. Ощущеньице, будто шкуру живьем снимают. И Чарльз выгнулся, пальцы его заскребли по полу. А потом он сел и… его вырвало.

Твою мать!

Что происходит?!

- Чарли? – я взяла его за голову. – Чарли, ты меня видишь? Ты… тебе плохо?

Что я несу? Понятно, что плохо. Даже хреново. Но…

- Чарли…

Взгляд его метался по комнате. И… и меня он не видел. Совершенно точно. Он взмахнул рукой, дернулся, пытаясь освободиться.

- Сиди! – рявкнула я. И Чарльз, как ни странно, послушал.

А где-то там раздался топот. И голоса.

Грохот.

Кто-то пытался достучаться до Эдди. Надо сказать, чтобы подождали. Надо… Чарльз вдруг схватил меня за руки и потянулся.

- Милли…

- Я.

- Смерть. Я видел смерть.

- Чудесно. Это у тебя от несварения, - я выдала первое, что пришло в голову.

- Все умрут, Милли… все умрут… - он хихикнул, будто сказал что-то смешное, а потом стал заваливаться на бок. Твою же… нет, это я уже говорила, но повторюсь. – Он разобьет шар… и все умрут.

Чтоб вас всех!

И Эдди.

Я отпустила Чарльза. Прижала пальцы к шее, убеждаясь, что сердце бьется. И дышать он дышит. А что бледноват слегка, так бывает. Только… странно. Да, песня Эдди отзывалась в моей душе. И не скажу, что приятными ощущениям, но в обморок падать я не собиралась.

И…

Матушка вошла, как всегда, вовремя.

- Что с ним? – спросила она. – Эдди играет.

- Услышала. А… ему плохо вдруг стало. Еще стал нести, что все умрут.

Матушка подошла и опустилась рядом.

- Он дышит.

- И дышит. И сердце бьется вполне ровно. Я бы сказала, что он в глубоком обмороке, но это… это интересно, - матушка задумалась. – Знаешь, дорогая, мне нужно вызвать одного человека.

- А Чарли…

Матушка встала и поглядела этак, скептически.

- Мне кажется, что сейчас твой муж точно никуда не денется.

- Эдди…

- И он в том числе, - матушка сцепила пальцы и, оглядевшись, вздохнула. – А вот переехать нам, боюсь, придется немного раньше, чем я планировала.

Чарли открыл глаза и выдохнул.

- Что… происходит? – поинтересовался он почти нормальным голосом.

- Ничего особенного, - я шмыгнула носом. – Ты в обморок упал. А еще вот с Эдди не понятно что…

На ноги мой муж поднялся сам.

Интересно, он и вправду ничего не помнит?

Человек, ввалившийся в номер, застыл. Он приоткрыл рот, и казалось, что лицо его, весьма благообразное с виду, перекосилось. Красная шапка съехала, а красная же ливрея встопорщилась.

- Ох ты ж… - за его спиной виднелись еще двое.

Трое.

И один в форме полисмена. Он-то и смотрел на дождь завороженно. Искры же таяли в воздухе. И музыка смолкла.

Эдди слышал её эхо, но и то почти истаяло.

- В… - первым опомнился коридорный. – В нумерах строго запрещено использовать чары!

- Я не использовал, - Эдди выдохнул. Тело пело от переполнявшей его силы.

Спасибо, девочка.

И… и хорошо, что у него получилось.

- Но… - коридорный указал на остатки соляного круга и свечи, давно уже прогоревшие. – Это же очевидно!

Его голос стал тонким.

И сам он вытянулся. А потом, словно спохватившись, расправил плечи.

- Отель будет требовать компенсации.

- Все-таки он идиот, - меланхолично произнесла леди, которая, в отличие от других призраков, и не подумала исчезать. Напротив, она словно налилась цветом.

- И при всем уважении к графу… мы настоятельно рекомендуем вам покинуть…

- Что происходит? – упомянутый граф протиснулся в двери.

А за ним и Милисента.

Вместе?

Это хорошо.

И выглядел Чарли вполне целым, что было того лучше. Стало быть… договорились.

- Ваш гость… - голос коридорного сорвался. – Он вел себя… он…

- Управляющего, - произнес Чарльз, вперившись в коридорного взглядом. И тот разом поник, стушевался и исчез. Как и те двое, что пришли с ним. А вот полисмен остался, пусть даже по лицу его было ясно, что и он не прочь бы исчезнуть.

Но долг…

- Интересно, - леди прищурилась.

- Это нормально, что я вас вижу? – поинтересовался Эдди тихо. Правда, его все же услышали. И Милисента огляделась.

Потом снова.

Её взгляд зацепился за круг на полу, правда, уже почти на круг не похожий. Потом за остатки свечей. Разбитое стекло. Окно, сквозь которое проникал дождь. Тот снова пошел, и даже набрал силу, потому-то косые струи пробивались в дыру. И бархатные занавеси потемнели, а на полу расползлась лужа дождевой воды.

За окном же смеркалось. И в сизых сумраках мутными пятнами горели огни газовых фонарей.

- Эдди, - Милисента подошла и заглянула в глаза. – Что происходит?

- Духи, - Эдди повертел в пальцах дудочку. – Ты бы знала, сколько их здесь…

- Боюсь, вы ошибаетесь, - господин, что появился в дверях, был весьма представителен. Высокий, на полголовы выше Чарльза. Светловолосый. И волосы уложены тщательно. Аккуратные усы. Хороший костюм. Трость с костяным набалдашником.

- А ведь был когда-то приличным юношей, - вздохнула леди.

Милисента вздрогнула и оглянулась.

- Здесь…

- У нас весьма приличный отель. И в нем не может быть… аномалий, - сказал он, слегка наклонив голову. Поклон адресовался Чарльзу, а вот Эдди господин словно и не видел.

- Мистер…

- Саттервуд, - подсказал управляющий. – В настоящее время я представляю интересы владельцев сего чудесного места.

- И врет, как дышит…

- Леди, - Эдди произнес это одними губами. – Вы не могли бы помолчать?

- А вот это крайне невежливо, молодой человек, - впрочем она не обиделась и даже не исчезла, хотя самое время бы. – Поверьте, я вам еще пригожусь.

Да, да… что-то такое Эдди слышал. В сказках.

- Вы свободны, - сказал мистер Саттервуд полисмену, который выдохнул с немалым облегчением. Но уточнил:

- А… это… того… - полисмен указал на круг. – Запретная волшба?

- Просто… досадное недоразумение, - улыбка мистера Сатервуда была до того лучезарна, что возникло желание дать ему в морду. Желание было привычным, а потому Эдди легко с ним управился. – Думаю, мы решим проблему в частном порядке.

- Тогда… тогда хорошего вам вечера, - и полисмен исчез.

Мистер Сатервуд вошел в номер и осмотрелся.

- Знаете… этот отель видел многое.

- Очень многое, - подтвердила призрачная леди.

- И нельзя сказать, что не претерпевал ущерба большего…

Попросит.

Оно и понятно, потому как кому нужен беспокойный постоялец. Хорошо, если только Эдди… а если и матушку.

- Ущерб будет возмещен.

- Не сомневаюсь, нисколько не сомневаюсь… ваша семья всегда держала слово, - легкий кивок и тщательно скрываемое любопытство во взгляде, который задержался на Милисенте чуть дольше, чем следует. – Мы всегда… заботились о своих постояльцах…