— Да-а, — протянул мэр со вздохом, он разомкнул замок из пальцев и легонько постучал пятерней по столу в задумчивости, — про эту проблему я наслышан. Такие люди совершенно неуправляемы, и решение здесь может быть только одно. — Он серьезно посмотрел на шефа: — Бешеных собак усыпляют. Не могут держать себя в руках — значит, им нет места в нашей семье. К слову, вот и «преступники» для вашего представления! — вновь заулыбался он.

— Этих бешеных собак с каждым днем становится все больше, — заметил шеф с хмурым лицом.

— На что ты намекаешь?

— Только на то, что их становится больше. Поначалу эти люди казались вполне… сдержанными, что ли.

— Как я и сказал, кто-то может сдерживать себя в руках, а кто-то нет. Голод ударяет в голову, и не все с этим могут совладать. Они становятся самоуверенными, безнаказанными… Сейчас зерна отсеиваются от плевел.

— Вы уверены, что об этом не стоит беспокоиться?

— Ты со своими товарищами об этом и побеспокоишься на благо семьи, — хохотнул мэр. Ему это показалось очень забавным.

— А если вдруг я стану таким же, как они?

— Тогда о тебе тоже кто-нибудь побеспокоится. — Данди Акер насладился смятенным лицом шефа, а затем сказал: — Да шучу я. Не станешь ты таким. Вот я же не стал, хотя у меня столько соблазнов было, столько соблазнов! И ты тоже не станешь. Просто люди слабые, и далеко не все готовы к новой жизни. Поэтому мы, сильные, должны о них побеспокоиться. Как лейкоциты — о бактериях.

— Понятно, — сказал шеф, чуть расслабившись. — Есть еще кое-что, что я хотел обсудить…

— Да-да, я внимательно тебя слушаю.

— Вы наверняка слышали про двух вампиров, похитивших девочку.

— Те самые бешеные собаки, про которых я только что говорил, — с легким презрением в голосе произнес Данди Акер. Улыбка с его лица при этом никуда не исчезла. — Хорошо, что вы о них уже заботились. Отличная работа.

— В том-то и дело. Не мы о них позаботились.

Данди Акер молча посмотрел на шефа. Улыбка медленно погасла. Шеф заволновался.

— Вампиры уже были мертвы, когда мы их нашли. По голове их били чем-то тяжелым — куском трубы, может быть, или битой. Очевидно, что девочку кто-то спас.

— Интересно, — сухо сказал мэр, но тут же снова расцвел: — Это не проблема.

— Думаете?

— Конечно думаю, — уверенно сказал Данди Акер. — Сомневаюсь, что девочку посвятили в наши секреты, а даже если эти придурки до такого додумались — ну кто ей поверит, когда она начнет рассказывать про каких-то вампиров? Серьезно, кто в здравом уме поверит малявке? Да даже если у малявки будет подмога в лице ее таинственного спасителя — результат будет один.

— Но ведь было похищение, — приподнял руку шеф, оттопырив указательный палец, — и многие жители слышали о нем. Знают некоторые детали. То, что мы вампиры и пьем кровь, чтобы жить, — это дело десятое.

— Я понимаю, к чему ты клонишь. Вот и займись этим как можно скорее. Верни доверие жителей. Успокой их. Пусть думают, что с преступниками покончено раз и навсегда. — Мэр нетерпеливо постучал пальцами по столу. — По кругу уже заговорили. В любом случае, кто бы наших ни убил, он оказал нам услугу. Кто знает, что бы эта парочка еще натворила, если бы их не остановили.

— Даже если это был один из наших?

— Так даже лучше.

— А если он защищал девочку? — наморщив лоб, спросил шеф. — Если он встал на сторону простых жителей?

— Жрать детей низко — это во-первых, — серьезно сказал мэр. — Во-вторых, ты думаешь, у нас в семье завелся предатель?

— Не все люди так просто готовы расстаться со старой жизнью. Нам на самом деле стоит тщательнее следить за собственными людьми, я считаю. Есть вероятность, что против нас могут что-нибудь задумывать. Нам нужно быть готовыми к этому.

Данди Акер призадумался, потер ладонью гладко выбритый подбородок.

— Если он что-то всерьез предпримет против нас — в чем я сильно сомневаюсь, — мы это сразу увидим и устраним его. Но я не думаю, что нам правда стоит из-за этого волноваться. У него уйдет время, чтобы собрать вокруг себя народ, а в одиночку он бессилен. Нам-то всего и нужно — переловить всех «преступников», и дело в шляпе. Люди хотят спокойствия, мы дадим им иллюзию спокойствия. — Мэр оживился, вспомнив: — Да, у нас же скоро намечается День Солнечного Моря. Как нельзя кстати. Вот и поднимем Бланверту настроение. В последнее произошло много всего, и нам всем не помешает отдохнуть.

— Замечательная мысль, — одобрил шеф. — Я вас понял. Я немедленно всем займусь.

— Всем не надо, — усмехнулся мэр. — Главное — займись своим делом. А подготовку к празднику я уже давно поручил другим людям.

Ким бесцельно брел по ночному Бланверту, едва переставляя тяжелые ноги. Его бросало то в жар, то в холод. Мышцы страшно ломило, желудок болел от разъедающей пустоты. Тело отчаянно просило утолить жажду, просило чьей-то живительной крови, но он не обращал на это никакого внимания. Он вообще ни на что не обращал внимания, он даже не понимал, куда сейчас идет. А впрочем, ему все равно теперь некуда было идти, так что и без разницы, куда… Он остался совершенно один, нет ему места ни среди людей, ни среди вампиров…

Мыслями Ким все еще был на той лестнице. Все еще смотрел на неподвижного брата, на его застывшие в укоре стеклянные глаза. Он не хотел этого. Это вышло случайно. Он собирался оттолкнуть его, прижать к стене, чтобы у Феликса и остальных была возможность сбежать… Но все, все пошло не так… И голос в подсознании вот уже в который раз повторял: братоубийца. Братоубийца! Мерзкий братоубийца!

Парень не знал, что ему теперь делать, как теперь жить. Нет, он не вернется в дом. Он не сможет смотреть родителям в глаза. Трагическая случайность это или нет, он убил брата. Ему нельзя больше находиться в том доме, нельзя, нельзя!.. Вампиры — вот, кого он должен держаться. Они его принимают. Только вот… он не принимает их. Он не хочет быть среди этих чудовищ, быть таким же чудовищем. Хотя… он уже чудовище. Братоубийца…

Ким оперся на деревянный заборчик, переводя дыхание. Шаги давались совсем тяжело; сил с каждой минутой становилось все меньше и меньше, они как будто вытекали из него, как кровь из раны. В глазах двоилось. Отчаянно хотелось выпить крови. Прошло уже… сколько дней? Когда он стал вампиром? Он не помнил, и подсчитать не получалось — голова начинала раскалываться. Но казалось, будто миновала вечность, мучительная вечность… От мыслей о крови по губам текли обильные слюни.

Парень встряхнул головой. Нет… Нет! Нельзя думать об этом. Может быть, он дурак! Может быть, он не понимает, что делает… Пускай так. Пускай так… Однако он ни за что не предаст свои принципы. Даже если он умрет от голода… даже если так!.. Уж лучше такой исход, чем реальность, где он живет благодаря людским мучениям.

Ким оттолкнулся от забора, сделал два шага, и его ноги внезапно подкосились. Он рухнул на тротуар, не чувствуя тела; как будто все его суставы, все мышцы разом отключились. Только мозг по какой-то причине еще держался — но недолго. Ким успел заметить размытую луну в небе, а затем зрение поглотила темнота.

Он пришел в себя, почувствовав, как что-то покалывает лицо. Он с трудом разлепил тяжелые веки и понял, что с неба капает редкий дождик. По-прежнему была ночь, луна скрывалась за облаками. Парень чувствовал себя немного лучше, чем раньше, — по крайней мере, физически. Он медленно поднялся на ноги, опираясь рукой о шершавую стену, и вдруг понял, что находится совершенно не в том месте, где потерял сознание. Там был тротуар, а здесь… какой-то дворик с детской площадкой, окруженный домами.

Ким попытался вспомнить, как он попал сюда, но не смог. Не мог же кто-то взять его и перетащить сюда? Нет, конечно нет… Скорее, у него начались провалы в памяти из-за голода… Он чертыхнулся.

— Тут кто-то есть? — спросил чей-то голос. Голос был женский и донесся из беседки неподалеку, освещенной уличным фонарем. В беседке кто-то сидел.