— Ну и дичь… А кто его так… ну, мог ранить? Есть догадки?

Эрик дернул плечом.

— Бешеные псы? Забредший волк? Какой-то психопат? Не знаю. Его кишки валялись на земле, и все было залеплено мухами — это я точно могу сказать.

У Жана изо рта вырвался громкий рвотный позыв. Феликс, к счастью, не был одарен хорошим воображением и потому воспринял слова более-менее спокойно. Хотя в любом случае все это было скверно.

— Я склоняюсь к мысли, что он подрался с другими псами, — он покачал головой. — Красивый пес был. Не повезло бедолаге.

— Раз вы его видели, почему не связались с нами? — выпалил Жан, глядя на полицейского исподлобья. — Пятнышко носил ошейник, а на ошейнике был брелок с адресом и нашим номером телефона! А вы просто…

— Не было никакого ошейника, — невозмутимо сказал полицейский прежде, чем парень успел его обвинить.

— Дела… — проговорил Феликс.

— Как так? — ошарашенно спросил Жан.

— Просто. Не было и все. Предположу, что кто-то снял ошейник. И вот с этим произошедшее уже начинает напоминать преступление.

— Мы должны идти в участок! — решительно сказал Жан.

Эрик задержал на нем нечитаемый взгляд, а затем изрек:

— Пойми, парень этим никто заниматься не будет. Собака — не человек, как бы цинично это ни звучало. И в полиции здесь, поверь моему слову, никто к тебе не прислушается. Это не полиция, это пародия на полицию. Они настолько расслабились, что ничего не хотят делать. И дохлая собака их точно не побудит вспомнить о долге.

— И даже ты не прислушаешься? — спросил Феликс неуверенно.

Эрик сомкнул губы, поглядел на притихшего Жана. Выдержав небольшую паузу, он коротко вздохнул и сказал:

— Я ничего не обещаю, но я попробую что-нибудь разузнать. Мне тоже эта ситуация кажется дикой и странной.

— И на том спасибо… — тихо промолвил Жан.

Полицейский направился к выходу из проулка. Парни пошагали за ним. Когда они оказались рядом с парикмахерской, Феликс сказал Эрику:

— А ты прикольный чувак.

— «Прикольный», «чувак»? — отозвался полицейский. Его лицо оставалось все таким же неизменно безразличным, хотя в интонации, кажется, мелькнула нотка интереса.

— Никогда не слышал таких слов?

— Слышал. Но не в свою сторону. — Он посмотрел на Жана: — Как мне с тобой связаться?

— А, сейчас… — спохватился Жан и стал рыскать по карманам. — Я вам номер телефона напишу, где-то у меня бумажка была… Еще бы ручку найти, у вас есть?..

— Так скажи, — прервал его полицейский.

— А вы не забудете?

— У меня память хорошая.

Жан продиктовал ему номер. Эрик кивнул, поглядел куда-то в сторону и сказал:

— Мне нужно идти. Бывайте.

Он ушел, и парни остались вдвоем.

— Что мне делать, Феликс?.. Почему это произошло? Я просто не верю…

— Будем надеяться, что Эрик что-нибудь найдет, — со вздохом сказал Феликс. — Или, если хочешь, мы можем начать свои поиски. Я тебе помогу.

— Я… не знаю… мне надо это все переварить.

Феликс не стал больше ничего говорить, оставив друга наедине с мыслями. Путь до его дома они провели в полном молчании.

День выпускного концерта, ради которого трудилась не покладая рук вся школа, все-таки настал. Не то, чтобы кто-то сомневался, что он настанет, сомнения, скорее, были в том, все ли будет готово к назначенной дате. К счастью для учителей и выпускников, все было готово и сделано как надо. Оставалось только перетерпеть сам концерт, а дальше — можно будет перелистнуть эту темную страничку жизни.

Феликс и Алиса сидели в классе одни, слушая, как трясется потолок и как сверху доносится музыка и пение. Празднество, если это можно так назвать, было в самом разгаре. Сидеть предстояло аж до самого вечера, идти домой было нельзя по одной простой причине — на них повесили уборку в зале после концерта. Вместе с ними дожидаться своего часа должен был и Жан, однако он куда-то утопал, ничего не сказав. Возможно, свалил, наплевав на все, — и вообще-то правильно сделал. Тем более у него была более чем уважительная причина это сделать.

Алиса скучающе вздохнула, откинулась на спинку стула и скрестила руки. Молчание между друзьями несколько затянулось. Феликс вот уже несколько минут задумчиво пялился в черноту вымытой до блеска доски, тогда как девушка наблюдала за серыми облачками в окне, медленно ползущими по небу, словно стадо отъевшихся ленивых барашков. Погода с самого утра была хмурая. Возможно, сама атмосфера не особо располагала к разговорам, но парень, посмотрев на подругу, вдруг подумал, что сидеть в тишине тоже как-то ненормально.

— Думаешь о Пятнышке? — спросил он ненавязчиво.

Алиса словно очнулась. Она оторвала взгляд от окна и посмотрела на Феликса.

— Нет-нет, я не поэтому вздохнула… — сказала она, но затем осеклась и добавила: — Но вообще думала. Даже не могу представить, кто мог сотворить с ним такое. Мне его так жалко! Я ведь чуть не расплакалась, когда вы мне сказали…

— Да уж… — только сказал Феликс.

— Такой милый песик… И такая жестокая судьба. Почему мир обходится с невинными существами так жестоко? Это несправедливо!

— Мир вообще редко бывает справедлив, — многозначительно произнес Феликс. Естественно, в силу возраста и тепличных условий на себе он испытать эту несправедливость пока не успел. То были слова отца, которые пришлись к месту и которые он повторил, как попугай. — Наши учителя вон нас эксплуатировать не стеснялись.

— Вот уж точно, — согласилась Алиса.

— А родители что? А родители ничего. Это ж наш «ученический долг». Таков «воспитательный процесс», нам «прививают трудолюбие» — и все такое… достало уже конкретно. Сами же ведь были такими же, как мы. Должны нас понимать, наверное! Правильно ведь говорю, Алиса?

— Не знаю, — легонько пожала плечами девушка. — Может быть… они же знают больше нас. Наверное. Может, и стоит к ним прислушаться. Ну знаешь, чтобы не наступать на те же грабли, что и они в свое время.

— Не понимаю, как это относится к нашему случаю.

— Ну да, я говорю в общем.

Феликс сменил позу, развернувшись всем корпусом в сторону Алисы и вытянув ноги в проход между партами. Невольно — и с легкой завистью — он подумал, что Жановы ноги загородили бы весь проход, сделай тот так же.

— Правда, похоже, это не про нас, — промолвила Алиса, кажется, подумав о чем-то своем.

— В каком смысле?

— Я про все эти советы и нравоучения.

— Все еще не понимаю.

— Правильно, я ведь и не говорила вам особо об этом. Моя мама очень много работает. Мы ее видим только по вечерам, да и то много не разговариваем. Не то чтобы мы как-то злились друг на друга или между нами была какая-то холодность… просто так получается. Мама хочет пойти на повышение и забрать нас в город побольше и поприличнее, как она говорит. Не могу винить ее за это стремление, однако ее иногда так… не хватает. Мы с Кирой фактически предоставлены сами себе. Я ее ращу. Воспитываю вместо мамы.

Феликс вдруг понял, что за все время видел миссис Лайпс буквально раза два или три, но раньше как-то не придавал этому значения. Вообще, Мама Алисы оставила нормальное впечатление, разве что показалась ему несколько холодной.

— Я не знал.

— Я не говорила же.

— Ну… — Феликс сделал паузу, подбирая слова, но не ничего придумав, спросил банальное: — А почему ты заговорила об этом сейчас?

Девушка пожала плечами.

— Не знаю. Может, надоело мне все это, а может… не знаю.

— Так выходит, ты самая взрослая из нас троих, — припомнил Феликс недавний разговор и усмехнулся. Ему показалось это забавным. — Раз уже кого-то растишь.

— Не кого-то, а сестру, — беззлобно ответила девушка. Она ничего забавного в этом не нашла. — Как Кира будет справляться одна, когда я уеду учиться, даже не представляю…

Феликс не знал, что на это сказать. Наверно, лучшим вариантом было просто промолчать, что он и сделал.

— Хотя, может быть, за год что-то поменяется… Кира-то точно повзрослеет немного. Она молодец, ведет себя по-взрослому и не капризничает, но все равно оставлять ее одну слишком рано… — Алиса спохватилась, вынырнув из мыслей, и сказала: — Извини, Феликс. Я уже говорю с собой.