— Мне вино хорошее подарили, за воскрешение, — изучив приплясывающую лошадь, махнул Ашту головой и, развернувшись, скрылся за деревом.

Берга прикрыл глаза, облегченно выдохнув. Спешился и, привязав лошадь у края дороги, пошел за то же дерево.

— Вы звали меня, повелитель? — Ашту привычно опустился перед возвышением на оба колена и замер. Только сегодня мысли его были не здесь, не наблюдали за поведением и реакцией Темного, а блуждали в прошлом, в попытке рассмотреть тот самый поворот, на котором он свернул не туда. Поворот, после которого судьба выбрала себе в подарок близких ему существ.

— Звал, — тихо согласился Темный, выравниваясь в кресле, и провал капюшона вновь замер, словно пытаясь пронзить насквозь потускневшего за последние недели Всадника. — И стоило оно того? — тихим шелестом пронесся по залу вопрос. Тьма в углах колыхнулась недовольно, ей не понравилось обвинение сквозившее в этих словах.

— Стоило, — замешкавшись на мгновение, пока вопрос смог достичь измученного разума, поднял взгляд на своего повелителя Ашту.

— Даже так, — с плохо скрытым одобрением протянул Темный. Оглядел фигуру Всадника, излучавшую уверенность каждой клеточкой своего существа и со вздохом продолжил, — хорошо. Что с Айваной?

— Женщин мы вернули, — возвращая взгляд полу, заговорил Несущий хаос.

— Проблемы?

— Нет. Стоило шаху почувствовать нашу, — Несущий хохотнул, — признательность, и он оттаял, вернул всех. Кроме трех сбежавших, за них я взял извинения. Только Сауле об этом не говорите, а то еще заставит вернуть.

Темный хохотнул.

— Светлые?

Ашту задумался, прикусив губу.

— У светлых гораздо хуже, чем у нас. Боги прошли незащищенные территории… потери еще не подсчитали, но даже по известной информации дело дрянь. Деревни у стены тумана вымерли полностью. Светоград, да и остальные города, потеряли не меньше трети жителей. Вайринар… смогут ли восстановиться эльфы, большой вопрос. Их потери ужасают даже меня.

— И ты не жалеешь, — констатировал Темный задумчиво.

Ашту тяжело вздохнул, вглядевшись в пол пустым взглядом.

— Нет, — наконец признался он. — Теперь у всех нас есть шанс. Шанс жить в мире.

— Они найдут, за что воевать.

— Я знаю.

— Ты понимаешь, что равновесие несколько пошатнулось. Теперь есть очень большой шанс, что кто-то из вас… вымрет.

— Или мы сольемся во что-то общее и единое. Без разделения на светлых, темных и иных.

— Что ж, это ваш выбор.

— Я надеюсь, повелитель, следующая ваша с сыном ссора не сотрет нас с лица земли? — спрашивал Несущий весело, но взгляд его впивался в провал капюшона холодной иглой.

— Там время идет по другому, Ашту. Следующую нашу ссору, если она случится, может не застать даже ваш мир, — вздохнул Тьма, отворачиваясь.

— Интересно, — глухо шепнул Всадник и попросил, — я бы хотел получить ответы на несколько вопросов, если позволите.

— Я слушаю. — Вернул внимание своему Всаднику Темный.

— Зачем? Почему вы пошли против намеков, выбрали Кахира? Ведь столько проблем можно было избежать?

Темный тяжело и как-то печально вздохнул. Поднялся с кресла и, медленно спустившись, подошел к стене. Тьма, словно ласковая кошка потянулась следом, прижалась к ногам, огладила полы балахона и зло обожгла вскинувшего голову Всадника.

Разобрав недовольство, Несущий хаос покорно сжался, опуская голову ниже.

Довольный смешок отпугнул обнаглевшую, разозленную тьму.

— Встань, — велел Тьма, — с тобой я хочу говорить на равных.

Ашту послушно поднялся, расправляя плечи, и осторожно подошел к императору.

— Не скрою, я опасался, — изучив подошедшего Всадника провалом капюшона, тихо признался Темный. — Твоя игра сулила мне многое, но в то же время я полностью оказывался в твоей власти. Я не был уверен, что ты не захочешь избавить мир от нас немного другим способом. К тому же, Свет не дал мне времени. Слишком нетерпеливым он оказался. Мертвый, да и любой другой темный, попросту не успел бы сродниться со мной. Стоило бы мне переместить свою суть, он бы погиб.

— Ну и демон с ним, — непреклонно мотнул головой Ашту, — вы думаете я бы горевал о нем?

— Нет, ты не понял. Погибло бы тело, и я бы умер вместе с ним.

— Тьма, — Ашту запнулся, смущенно потупившись, — прошу прощения, Повелитель. Кхм, вы правы, я допустил слишком много ошибок, и главная из них то, что я слишком уверил в свои силы. Вместо того чтобы довериться вам, решился вести игру в одиночку. Но вы, почему вы ушли из Замка? Все ведь могло закончиться гораздо раньше.

Тьма тяжело выдохнул, повернувшись к Всаднику боком, сделал несколько шагов и вновь обернулся лицом.

— Свет. Его проникновение в замок заставило меня задуматься. Некоторое время мальчик оставался обычным ребенком, но Свет в это время увидел бы его суть. Меня. А сколько среди моих воинов таких, как Тограс, ты мог видеть. Один удар, Ашту, и все закончилось бы еще до начала.

— Вот как, — задумчиво шепнул Всадник, а после наигранно-лукаво улыбнулся, — что ж, раз мы признались в недопонимании, еще одна претензия требует разъяснения. — Он пытался сдержаться, но не смог. Улыбка закаменела, отражая внутреннее напряжение, а холод предела выбрался наружу, сверкая в сузившихся глазах. — Я понимаю, зачем вы убрали меня из Этнаи, но зачем? Зачем вы отрезали меня от информации?

Темный вновь отвернулся, заложив руки за спину. Сделал шаг другой и, резко развернувшись, бросил:

— Ты ничего не смог бы вернуться, а вот испортить, поддавшись эмоциям…

Ашту зло фыркнул.

— Да, Всадник, эмоциям, — едва прошелестел голос Тьмы. — Почему ты позволил ей остаться? Столько проблем из-за одной маленькой девочки.

На долю мгновения Всадник не удержался. Губы болезненно дернулись, глаза прикрылись, а постоянная бледность стала болезненной, мертвенной.

— Вы можете?..

— Нет, боюсь, я не умею воскрешать. Камни, что спасли Анвара — осколки Сердца, и их больше нет в этом мире.

— Что?

— Когда я создавал Сердце, вместе с согласившимися помочь мне сущностями, что пожертвовали часть себя, на алтаре оказались три маленьких незамеченных мной камешка. Они приобрели ту же способность, удерживать в себе сущность, но лишь одну и всего один раз. Освобождая сущность, камень разрушается. Я долго не мог подобрать, для чего могут пригодиться такие слабые артефакты, но сама Судьба подсказала мне.

— Три? Один спас Анвара, второй Кахира?..

— Третий Береника использовала очень давно, — с печалью сказал Темный, отвернув провал капюшона от Всадника. — Мне жаль, Ашту, действительно жаль.

— Что ж, спасибо, Повелитель, но, насчет девчонки, — Всадник кивнул, вновь натянув на лицо хитрую улыбку. Только Тьму это не обмануло. — Дело в том, что Шутур все же был прав — я человек, будь проклята моя сущность. — Всадник замолчал, прикрыв глаза, только ноздри гневно раздувались, показывая его состояние. Взяв себя в руки, он уже спокойно спросил, — Повелитель, вы добились своего, скажите, могу ли и я рассчитывать на свободу?

— Знаешь. Я должен бы уничтожить тебя, стереть в пыль за все те неудобства, что ты мне доставил, — вновь задумчиво протянул Тьма. — Ты вселил в мои создания сомнения. Ты повернул против Тьмы его же осколки. Ты подставил меня! Но ты все же добился поставленной цели. — Тьма надолго замолчал, а после тихо и ровно продолжил говорить, — Хорошо, Всадник, вот ответ на твой вопрос. Пустота и Свет ушли из мира. Я задержусь ненадолго. Нужно обучить Кахира обращаться с даром, иначе у вас возникнут серьезные проблемы. Я надеюсь, его кандидатура не вызывает у тебя отторжения? — голос Тьмы засочился ядом.

— Что вы, Великий, такой император меня вполне устроит, — хохотнул Всадник, склонившись в шутливом поклоне. — Я даже могу поклясться вам, что буду защищать его до самой смерти. Моей, разумеется.

— Славно, — качнулся капюшон. — Знаешь, Ашту. Я рад, что судьба свела нас вместе.