— Не надо тут на Бона наговаривать, — добряк поднял голову с лап, услышав свое имя. Но порцию ласки получил от гостя, а не от хозяйки.

— А я на него и не в обиде, в лесу таких аппетитных булочек не отыскать.

— Хватит, — Килан перестал чесать Бона и подарил мне еще один насмешливый взгляд. — Хватит называть меня так.

— Как скажешь, котенок, — оборотень нахально улыбнулся в ответ. — Чем ты меня отпаивала тут? Может дело в этих травках-муравках?

— Маловероятно, обычная чистка желудка.

— Тащи сюда.

— Я бы не советовала пить это средство без особой нужды, — я бросила взгляд на пустую тарелку, пытаясь прикинуть как много съел оборотень и как долго его будет полоскать.

— Булочка, давай без советов обойдемся, а скорее разберемся с проблемой.

Я скрипнула зубами. За эти его гастрономические обращения, я ему была готова и двойную дозу обеспечить. Сделать он мне всего равно ничего не сможет, невесть откуда была такая уверенность, а для здоровья иногда полезно… прочистить свое нутро.

— Держи.

Килан залпом осушил маленький флакон. Попытался принюхаться к содержимому, но все было тщетно.

— Ну как? — заботливо поинтересовалась у оборотня, засекая время.

— Никак. Завтра пойдем в лес.

— Как скажешь, Пушистик, — лилейным голоском подтвердила я.

Тридцать секунд и в животе проглота послышалось урчание, а сам он переменился в лице. Так тебе, ненасытное животное. Будто бы невзначай он положил руку на живот, но урчание опять повторилось.

— Встретимся утром на тропинке к озерной чаще, — на прощание бросил Килан и поспешил ретироваться из дома все также через окно.

Зря я в это ввязалась. Совершенно зря. Лесная тропинка плутала между деревьев, Бон унесся далеко вперед. Иногда до меня доносился его радостный лай, а один раз с ног чуть не сбил улепетывающий от него заяц.

Надо было соврать или притвориться занятой. Из груди вырвался тяжелый вздох. Килан прекрасно знал, что на утро должна прийти модистка и ему не составило труда догадаться, что я предпочту сбежать в лес, лишь бы не стоять неподвижно на высоком табурете обвешанной рюшами и бусами. Матушка и без меня справится, а сейчас еще и Тина выручит, возьмет всю ее неуемную любовь на себя.

Ветер в противовес совести подгонял вперед. На плече болталась дорожная сумка с небольшими припасами и инструментами. Понятия не имела, что мы найдем, как впрочем, и что именно собираемся искать, но идти совершенно неподготовленной было бы глупо. Продвигалась вглубь чащи я быстро, благодаря удобным широким шароварам, которые было легко спутать с юбкой даже вблизи. Единственный компромисс, на который пошла моя не прогрессивная родительница.

В воздухе витали сотни ароматов проснувшегося леса: цветы, травы, немного кислинки от земляники. С резким порывом ветра в привычную смесь добавился новый запах, лесу совершенно не свойственный. Тяжелые ноты мускатника, которого вблизи Дарбурга было не сыскать, говорили об одном — мой побег был рассекречен. Сзади хрустнула ветка, вынуждая меня обернуться.

— Прости, я не… — с языка чуть не сорвались извинения за взбалмошный побег, но на этот раз я вовремя прикусила язычок, заметив знакомую наглую улыбку. — Ты что, украл вещи у моего отца?!

Оборотень шел по тропинке за моей спиной, разодетый как столичный франт. Белоснежная шелковая рубашка была ему невероятно к лицу, но совершенно не к месту.

— Не украл, а позаимствовал. Разве не для этого их вывесили во дворе? “Бери, Килан, все, что нравится”.

— Нет, не для этого, — тяжело будет объяснить такую пропажу. Но с другой стороны, разве это мои проблемы?

Отпустив ситуацию, я нашла это даже забавным. Мой отец был невысокого роста и его брюки смотрелись на Вестере очень комично. Как самый настоящий лесной житель он разгуливал с босыми ступнями и голыми щиколотками.

— А что, пару сапог для тебя оставить забыли? — поддела я горе-оборотня.

— Представляешь! И где ваше хваленое гостеприимство? — ловко балансируя, он прошелся по заваленному дереву и спрыгнул уже с другой стороны. Мне пришлось довольствоваться протянутой рукой помощи, чтобы преодолеть препятствие.

— Из-за тебя у меня могут быть неприятности, я обещала родителям не ходить больше к озеру.

— Ты не булочка, а врушка, — припечатал кот. — С оборотами у меня может и беда, но следы я вижу также четко, как раньше.

Пришлось молча и горделиво капитулировать. Я и правда тут была недавно, и на прошлой неделе, и на позапрошлой, а еще всякий раз как у миссис Равен появлялись новые ткани.

— С головой у тебя беда, — одними губами прошептала я в его спину, на большее смелости не хватило. И уже громче добавила: — Что мы ищем хоть?

— Приключения, — оборотень обернулся ко мне, одаривая улыбкой. Я даже засмотрелась на него, как никак впервые вижу при дневном свете и в родной стихии.

Здесь он чувствовал себя гораздо увереннее, чем взаперти в четырех стенах. Вел себя непринужденно, а двигался легко и почти бесшумно. Высокий, и пожалуй, обманчиво худощавый. Кровь приставала к щекам, едва стоило вспомнить, как перекатывались мышцы на его стройном теле. Длинные и густые волосы, немного всклоченные. Насмешливый взгляд зеленых глаз и их веселый прищур. Все это говорило, что ему плевать на мнение окружающих на его счет и это же делало его привлекательным самоуверенным засранцем.

— Тебе не хватило в прошлый раз? — я бы на его месте поостереглась авантюр, которые могут стоить жизни.

Оборотень проворчал что-то невразумительное и с завидной скоростью двинулся дальше. Насвистывал веселую незатейливую мелодию, иногда вполголоса напевал шутливые куплеты, содержание которых я вряд ли смогу когда-либо пересказать в приличном девичьем обществе.

Запала кота хватило ненадолго. Шаги его стали тяжелее, песни прекратились, а на лице появилось выражение вселенской грусти. Ну точно проголодался.

— Держи, — из недр своей сумки я выудила парочку пирожков с мясом, наслаждаясь бурей эмоций на лице жертвы коварных обстоятельств.

— Булочка, — нараспев сказал он, бросив в мою сторону восторженный взгляд и наградив полным любви взором мой нехитрый сухпаек. — Да будут благословлены дни твои и чисты помыслы.

Килан забрал у меня оба пирожка и счастливый пошел вперед. А я то, наивная, думала, что он поделится.

— Ты бывал в нашей церкви?! — так увлеклась его обаятельным хамством, что до меня не сразу дошли его последние слова, а ведь это было любимое напутствие нашего священника.

— Обижаешь, — с набитым ртом, кое-как проговорил Килан. — Его проповеди о том, как иные совращают юные души и поджидают неискушенных жизнью дев на каждом углу греховного мира… ммм, мои любимые!

Так аппетитно это было сказано, что я даже растерялась. Он о проповедях сейчас или о пирожках?

Впрочем даже вникать не хотелось в подробности. И все же… Вот оно, зло во плоти, хотя бы словам нашего преподобного, идет передо мной. Вот только не спешит совращать и искушать меня греховными помыслами, трескает себе выпечку за обе щеки, просит о помощи… Нас учат с детства не доверять оборотням, а что, если не они самая большая опасность внешнего мира?

Незаметно, занятые каждый своими мыслями, мы дошли до кромки озера. По берегам его склонились ивы и двухцветные дубы, мирно квакали лягушки, сидя на кувшинках. Но эта идиллия длилась недолго. С громким плеском в воду плюхнулось (а по-другому и не скажешь) огромное косматое чудище. Под налипшей грязью и колючками чертополоха, паутиной между ушей, смутно угадывался Бон.

— Что ж, хотя бы Бон провел время с пользой, — сделала я замечание Килану, присаживаясь рядом с ним на низкую ветку. Так бы сразу и сказал, что погулять охота, а не тащил меня в чащу лесную с загадочным видом. Но вместо этого я сказала: — Хорошо погуляли, можно и домой возвращаться.