Девушка фыркнула:

— Отвали, лады? — попросила она. — По-хорошему. Меня такие замороченные люди напрягают.

Зелёные глаза мага полыхнули ненавистью, и девушка, заметив это, отшатнулась.

— Не смей приравнивать меня в людям! — прошипел Лайгон. — Ты объяснишь мне, что происходит или пожалеешь о молчании!

Ксюша опешила. Надо же, пошли угрозы — этого и следовало ожидать от такого неуравновешенного парня. Или мужчины? Сколько ему вообще лет? На вид и не определить — вроде тело и лицо, как у молодого, а взгляд такой ожесточённый и холодный, как у побитого жизнью человека.

— Как мне тебе всё объяснить, если ты в любовь не веришь? — удивилась Ксюша, справившись с накатившим страхом. — Дашка любит Антона, а он — её… походу…

— Он должен разобраться с Найей! — настаивал Лайгон.

— Так да, — согласилась Ксюша, с хрустом откусывая яблоко. — Он и разберётся, надо же избавиться от неё, чтоб не мешалась. Вот, выясним, чего надо ей, и всё разрулим. Она ведь отвалит тогда, да? — с надеждой спросила девушка.

— Да, — хитро улыбнувшись, ответил мужчина. — Она отвалит, если вы поможете ей…

— Ну и клёвенько, да? Это же то, что надо и тебе, и мне, и всем нам, — сделала вывод Ксюша, продолжая жевать яблоко.

Лайгон улыбнулся, и в этой улыбке Ксюше почудилась искренность. Так и было: то, что эта девушка разговаривала с ним и ела яблоко, наплевав на всякую вежливость, напомнило ему его самого. Никогда не любил всяких условностей и презирал этикет.

— Клёвенько, да, — задумчиво ответил он, отчего-то начиная злиться.

Эта схожесть, которая на миг порадовала его, теперь казалась постыдной. Неужели между ним и каким-то человеком может быть нечто общее?

— Иди, — произнёс он Ксюше холодно, и она, глянув на него обиженно, пошла в сторону остановки, буркнув перед уходом:

— Да больно надо с такими разговаривать!

Лайгон остался стоять на безлюдной улице.

Оттепель принесла с собой дождь. Он должен был начаться позже, но Лайгон использовал все свои силы, чтоб ускорить процесс. Хотелось, чтобы противная девчонка промокла по дороге к автобусной остановке!

Чтобы получше пригнать тучи, Лайгону даже пришлось пойти следом за Ксюшей. Неспешно, чтобы она не решила, что он преследует её.

Увы, сил на подобные магические фокусы у Лайгона было мало: приходилось сосредотачиваться на тучах, временами закрывать глаза и подставлять лицо ливню. Но так было даже приятно: хотелось холода, отрезвления мыслей, которое даровал дождь.

Мужчина не учёл одного — он проходил мимо Дашиного дома, а девушка как раз тоже шла на автобус — ей нужно было на учёбу. Как раз, когда она вышла за порог, начался дождь, и пришлось возвращаться за зонтом.

И вот она вышла на улицу и увидела его: того, с кем так нужно было поговорить и в чьи глаза так хотелось заглянуть.

— Привет! — обрадовалась Даша и подошла к Лайгону быстрым шагом. Он даже не успел сориентироваться и избежать встречи. Обернулся на девушку и обречённо вздохнул: люди так настырны. И даже ливень не помеха им, если взбудоражено любопытство. — Ты тут стоял всё это время? Ужас, ты совсем промок!

— Я не промок, — холодно ответил маг, с волос которого капала вода на лицо.

Его бесила такая манера общения. Он бы предпочёл говорить с наглой Ксюшей, чем с этой девицей, участливо ловящей его взгляд. С ней смотреть глаза в глаза не хотелось совершенно, словно от этого не он мог напугать её, а она — его.

Но Дашка этого не знала и продолжала пытаться встретиться взглядом с изумрудными омутами — хотелось сравнить их с глазами Антона и с глазами мага-дракона из сна.

— Как же не промок — смотри, как поливает! — воскликнула Даша и подняла зонт выше, при этом шагнув к мужчине.

Ей хотелось укрыть его от дождя, а он мечтал бы убить её прямо здесь и сейчас, потому что она так невыносимо раздражала этой глупой заботой, словно у неё было что-то, чего не было у него, и она хотела этим поделиться.

Ему было ничего не нужно от неё, кроме информации.

Но он не посторонился. Оказался под уродливым огромным зонтом, раскрашенным в цвета радуги, и нахмурился от абсурдности ситуации, в которую его угораздило попасть.

Он галантно взял зонт из рук девушки, потому что та устала стоять на носочках, и теперь край зонта неприятно касался макушки мага. Он с силой сжал рукоять зонта, хоть на самом деле отчаянно хотелось переломать его прямо на глазах этой девчонки, а потом схватить её и выбить все нужные сведения. Расправиться с её Антоном и надоедливыми друзьями, если потребуется…

Но нельзя. Так он ничего не получит, ничего не добьётся. Так он пропадёт, проиграет…

— Я бог любви — я не могу промокнуть под дождём, — сообщил Лайгон.

— Я думала, боги любви любят промокать под дождём, — простодушно ответила Даша. — Знаешь, ведь это здорово — быть под дождём с тем, кто тебе дорог! Но, конечно, ещё лучше быть под зонтом с тем, кого любишь — а то сейчас как-то зябко, — она поёжилась. — Пойдём в дом? К Эрику. Ребята не будут против, хоть ты, признаться, не всем нравишься.

Лайгон хмыкнул. Он и не должен нравиться. Его должны бояться и боготворить, трепетать от одного его вида. И он обязательно достигнет этого, только сначала придётся потрудиться… и вытерпеть эту девицу.

— А тебе я нравлюсь? — поинтересовался он.

Было интересно, что ей движет: расстройство восприятия реальности или и правда желание быть любезной с мрачным загадочным типом, вроде него.

Даша, наконец, поймала его взгляд. Это вышло случайно: Лайгон рассчитывал, что девушка смутится, а она вместо этого взмахнула ресницами и уставилась прямо в его глаза.

Отводить взгляд Лайгон не привык — он всегда был сильнее тех, с кем общался. По крайней мере, чувствовал себя сильнее, даже с более умелыми магами.

Даша сама не ожидала, что собеседник позволит заглянуть в его глаза. Так близко, ведь она стояла совсем рядом с мужчиной, так волнительно и так… страшно. Страшно, потому что это были глаза того мага, которого она видела во сне. Но что с ними стало?

Во сне они лучились теплом, любовью и… болью. А сейчас в них горела ненависть, злоба и жестокость.

Даша нервно сглотнула, но память неумолимо подсовывала образ того влюблённого несчастного тёмного мага, наворотившего дел и желающего быть со своей любимой.

Сердце забилось чаще. Что, если всё правда, и Лайгон и она — и есть перевоплощение тех двоих из сна?

«А тебе я нравлюсь?» — спросил он, а Даша не знала, что ответить.

— Таким — нет, — честный ответ заставил её саму печально вздохнуть.

— Понятно, — кивнул Лайгон. — Люди любят чувствовать мнимую власть, и именно любовь даёт вам её. Я не нравлюсь тебе, потому что я целостная личность, а ты, как все люди, ищешь того, кто будет нуждаться в тебе и зависеть от тебя. Ты поэтому предложила мне зонт. Думала, я промок, мне холодно, и если дать мне зонт, то можно почувствовать некую власть надо мной в данной конкретной обстановке.

— А ты поэтому соврал, что не промок? Чтобы не дать мне эту власть?

Слишком в точку. Лайгон широко улыбнулся девушке:

— Как видишь, я под зонтом. Но не потому, что это надо мне, а потому, что так удобнее тебе.

— Приятно, что тебя волнует моё удобство, — честно ответила Даша, понимая, что он и правда взял зонт не ради себя.

Лайгон поклонился. Вышло фальшиво и наигранно, но мужчина не забавлялся — его глаза продолжали смотреть зло и неприветливо.

— Мне нужно понять, что происходит в твоей душе… — начал он, но замолк, заметив, что девушка впервые испугалась его. — Ты так вздрогнула… — изумлённо заметил он и тут же опомнился, сверкнув злыми глазами: — Ах да, я забыл, что у вас ходят бредовые истории про дьявола, и потому магам, вроде меня, вообще не стоит упоминать слово «душа» — вы же все вечно трясётесь, что она нужна кому-то, кроме вас. Думаешь, я сейчас предложу мир к твоим ногам за твою душу? — насмешливо поинтересовался он.