– Нет, а что?

– Может, попробуем?

– А мы не утонем?

– Так давай это и проверим, – усмехнулся Зевс. – Тут невдалеке есть песчаная коса, которая уже находила однажды на мой «камень». Там нам будет по грудь. Сплаваем?

И занялся сексом прямо в воде. С «Джулией». Хотя соленая вода и проникала прямо в неё и мешала им это делать, разрывая транс и возвращая его к Юлии, смывая её влагу и создавая эффект наждачной бумаги.

– Нет, не интересно, – решила Юлия через минуту. Перестать играть «в Джулию».

– Хорошо, продолжим тогда в машине. Моя куколка!

И они поплыли обратно. Не опасаясь того, что пока они тут плавают, кто-то угонит на берегу его машину, так как ключ зажигания он давно уже привязывал к завязкам плавок, которые он именно для этого такими и покупал. Поверх стандартной резинки. Дабы их не срывало, когда их обладатель купался в волнах. Как до этого с Зевсом уже не раз происходило, пока у него были обычные плавки без завязок. И он начинал мучительно их искать, ныряя в волны и сверкая задницей. На потеху публики. Поэтому-то теперь в выборе плавок был уже более осмотрителен, уже понимая, чем ему это грозит.

С берега – пальцем очередной пожилой бесовки.

Встававших со своих покрывал чтоб на это поглазеть.

И сразу же направились к машине. Провожаемые ещё более завистливыми взглядами бесовок и сатиров, уже понимавших, чем они там займутся. Так как домой ехать было слишком рано. И у них оставалось ещё несколько часов чтобы это доказать.

Хотя больше, чем полчаса, Юлия просто не выдерживала и стонала о том, что ей слишком жарко. И они выходили. Окунуться и охладить свои разгорячённые тела. Чтобы с новым восторгом ребячества направиться к машине.

Чуть обсохнуть около неё на покрывале и поднабраться от окружающих бесовок и сатиров энергии восхищения и откровенной зависти от того, насколько они молоды, полны жизненных сил и по-настоящему прекрасны!

Ровно настолько, чтобы тут же уединиться в машине и всем это ещё раз доказать.

Наблюдавшим, как равномерно покачивается их машина. На глазах у всех! Прямо недалеко от того места, где они и загорали, так как машина у Зевса тогда была не менее всемогущей – с приводом «четыревезде». «Кариб» с механической коробкой передач и шестой пониженной скоростью, приспособленный производителем как раз для этих целей. Чтобы вызывать всеобщее восхищение не только тем, какая эта машина надёжная и красивая, но ещё и тем, что в ней регулярно происходит, раскладывая салон именно для этих целей. Снова и снова повторяя в ней, как на уроке геометрии, доказательство этой «теоремы». После того как Зевс узнал из фильма «Формула любви», что «любовь – это теорема, которую надо постоянно доказывать». И всё выводил (и вводил) эту формулу. На песке жизни.

На котором и стояла сейчас его машина. Для не менее потрясающих доказательств. Того, что он действительно любит Юлию.

А не в мечтах! Как все окружающие их сатиры. Вздыхая о ней у себя в воображении.

Поэтому когда Васаби позвонил её бывший шеф, Ганеша, желая чтобы тот стал реально бывшим, тут же ей сказал:

– Так! Чтобы я о твоём шефе больше никогда не слышал. Скажи ему, чтобы он тебе больше не звонил, и положи трубку.

– Но при чём тут это? – не поняла она. – Он же просто друг.

– Я давно уже понял, почему ты с ним спала.

– Ну и – почему же? – усмехнулась Васаби.

– Чтобы он списывал тебе проценты. По цене заказа.

– Да всё девчонки у нас так делали! – попыталась она защититься. – Думаешь, я одна такая? Они сами навязывались ему каждый день чтобы меньше сдавать процентов.

– Поэтому-то жена с ним и развелась?

– Да. У него, после нас, уже не оставалось на неё сил. Просто, я была его любимицей! – гордо призналась Васаби, выпятив грудь. Джулии. – Поэтому я спала с ним каждый день. Как жена. И всё девчонки мне завидовали, – расплылась он в довольной улыбке. – И он ласково называл меня «Васаби».

– Ты хоть знаешь, что это такое? – усмехнулся Ганеша.

– Нет, а что это?

– Это корейская горчица, – засмеялся над ней Ганеша. – Когда я после рейса заходил в Пусан, там она была в каждом кафе, причем – бесплатно. Ешь, сколько влезет! Только много её не съешь.

– А я думала, что это нечто романтическое… – растерялась Васаби.

– Да он использовал тебя, как приправу! Закуску на каждый день.

– Вот, урод!

– Эх, ты! Так в эту осень ты тоже с ним спала?

– А ты хотел, чтобы я и всю зиму там работала? – возмутилась Васаби. – С твоим кредитом!

И он тут же понял то, почему именно Талия с ним рассталась. Вовсе не из-за того, что начала изменять ему с Пакимоном. И даже не из-за пришедшего с морей парня, как он думал и наивно переживал. До слёз! А потому что Талия поняла, как только он попал в аварию и поменял свой «Кариб» на компактвэн, что теперь он будет тратить деньги не на неё, а отдавать кредит.

– Проститутка! – зло ругнулся он вслух.

– Что-о?!

– Да я не о тебе, а о Талии! – усмехнулся он. – А ты думала, что про тебя и шефа я только что это понял?

– Конечно!

– На самом деле – уже давно, – вздохнул Ганеша. – Только я для себя это постоянно отрицал. И знаешь – почему?

– «Вытеснение»?

– Просто, мне постоянно так не хочется верить, что бесы могут быть такими придурками. Такими подлыми и беспринципными. Неужели нельзя любить и уважать себя настолько сильно, чтобы ничего такого себе не позволять?

– А что мне, по-твоему, надо было гордо умереть с голоду?

– В смысле?

– В коромысле! После того как мать в восемнадцать лет выгнала меня из дома во Врунгеле, я пошла к дядьке в Нахадаки и жила у него на чердаке. Как золушка. Через неделю он устроил меня работать в магазин. Но меня тут же выгнали после первой же проверки документов. Ведь меня как в шесть лет сюда привезли, так ни мать, ни отец моими документами так и не занимались. Всё раздумывая о том, чтобы уехать обратно. Мне из-за этого в школе так и не выдали «Свидетельство о среднем образовании».

– Что жил, то зря, – усмехнулся Ганеша.

– А со «Свидетельством о рождении» на работу, оказывается, не берут. Тем более – узбекским. Кто бы мог подумать, да? Приехал к брату отец, так как я ему там уже надоела, поговорил с ним и снял мне комнату в коммуналке. А потом нашел Киру и подселил ко мне. Чтобы мы платили за неё вместе.

– А денег он тебе оставил?

– На квартиру? Нет, конечно. У него их и у самого было уже в обрез. Его бизнес в Хабаровске по продаже хабара из Китая тогда уже почти разорился. Да и ему самому надоела уже эта работа сталкера, постоянно жалуясь мне: «Эта Зона подрывает моё здоровье! Своей фантастической кухней». Отец оставил немного денег на еду, но этого хватило ровно на одну неделю. И тут я стала замечать, что Кира куда-то уходит на ночь, как сталкер, а наутро приходит уже с деньгами. И угощает меня едой. И – перед тем, как уйти. Прощается, словно может уже и не вернуться. И я начала замечать, как «Зона», как я стала для себя называть её род занятий, Киру немного уродует. Каждый день. А когда оплаченный месяц подошел к концу, я позвонила отцу с телефона Киры, но он сказал, что у него начались проблемы со здоровьем. И он уже в больнице. А мать сказала мне, что я ей больше не дочь. И я поняла, что теперь меня снова выгонят на улицу. Ну, я и сказала Кире тогда: «Пошли!» «Куда это пошли?» – не поняла она. Постеснявшись того, чем она занимается. На «Зоне». Ведь это так опасно! Думала, я ещё ничего не понимаю. От отца. «Пошли, покажешь, откуда ты берёшь деньги». Ну, мы вечером к шефу и пошли. И он обучил меня работе «сталкера», – усмехнулась Васаби, – тут же со мной переспав – на пробу. А то мало ли, может быть у меня какой изъян? И я не смогу удовлетворять клиентов. С тех пор я стала сама платить за свою половину комнаты и покупать еду. Ну, и – шмотки, когда был удачный день. И «хабара» было много. Вот так я и стала – Васаби.

– Капец, – вздохнул Ганеша. – И чего вам в Узбекистане не жилось?