Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Да, но Бог же может изменить твои обстоятельства таким образом, чтобы дать тебе ещё один шанс сдержать свои обещания! – не унималась Оливия.

– Конечно может. На то он и Бог. И пока что именно так и происходит. Позволяя некоторым Светлым сущностям, достойно преодолевая все жизненные перипетии, сожительствовать вдвоем вплоть до самой смерти. Лишь всё более восторгаясь друг другом. Видя, как вы всё более усложняетесь, совершенствуя не только своё бытие в себе и для себя, а через это и вокруг себя – социальный и материальный планы, но и – бытие друг с другом, своё к нему отношение. Ваши межиндивидуальные отношения. Делая себя всё более чуткими, понимающими и нежными по отношению друг к другу. Но только – пока.

– Пока – что?

Глава84.Стоики

– Ведь всегда есть те, кому на всё наплевать.

– Типа, панки?

– Раньше они называли себя стоики, – усмехнулся Ганеша, – а теперь – панки. Нигилисты и так далее по списку. И пока такие, как они, распространяют своё разлагающее влияние на остальных, всегда существует вероятность, что текущее бытие-для-всех благодаря их стараниям духовно деградирует настолько сильно, что уже даже во всей галактике может не найтись такого места, куда боги смогли бы спускаться «на дозаправку» энергией духа. Не рискуя поддаться их идеологии и не деградировать на своём пути в точно таких же наплевателей на самих себя. Постепенно теряя интерес к жизни и оканчивая жизнь самоубийством. Или же садясь на стакан или наркоту и умирая от передозировки или сердечного приступа.

– Как Летов? Он, кстати, недавно помер. Ты не знал? Как раз-таки напился до чёртиков и помер от сердечного приступа.

– Не удивительно, – вздохнул Ганеша. – Ведь он давно уже потерял смысл жизни. Это было видно по его позднейшим песням. Такие боги как он и Курт Кобейн ничего не делают случайно. Вот они и решили покончить с жизнью, отравив себя не ядом, как стоики, а один – водкой, а другой – наркотиком. Более модными и более доступными теперь ядами. Чтобы продолжить без конца вращаться в этой бессмысленной карусели перерождений. И тогда Бог, как наглядное воплощение коллективного разума галактики, может, в таком случае, очень быстро «выдохнуться», теряя бога за богом. И потерять не только свою власть над материальной вселенной, удерживая галактику от схлопывания, но и перестать быть как таковой. Сделав её схлопывание и потерю жизни в этой галактике в любых её проявлениях уже неизбежной. И пока Ему всё ещё удается её расширять, пополняя свои ряды всё новыми ангелами, архангелами и богами, ты должна уже прямо сейчас, не ожидая пока это настанет, постоянно держать ухо в остро! И ни для кого не развешивать свои уши. Даже – для меня. Ведь мои слова смогут неправильно истолковать, полностью изменив их контекст. Чтобы то, о чём я тебе сейчас говорил, никогда не произошло. Вот поэтому-то Он и позволяет нам, как это принято сейчас говорить, разочаровываться в бесах и демонах, сознательно пытающихся нас обмануть. Допуская их существование в этом мире. Если уж мы настолько ещё наивны, что можем поверить любому, кто пообещал нам, что мы можем спокойно усесться к нему на шею и больше ни о чём не беспокоиться. Спокойно деградируя. Наслаждаясь самим собой и теми фантазиями, что постоянно подпитывают в нас получение животных удовольствий от жизни.

– Через живот и похоть?

– Да. Особенно – пошловатые песенки и вульгарные стишки. Даже такие, как у Бодлера. Докатившиеся до нашего времени уже как штампы обыденного восприятия. Всех бесов. Доводя нас в их круговерти в голове до автоматизма, не замечающего самого себя.

– Биоробота, – усмехнулась Оливия.

– Бездушному ко всему остальному. Кроме получения наслаждений.

– Но как песни могут приносить вред? – озадачилась Оливия, видя, что тот покушается «на святое».

– Сами по себе и песни и особенно тексты к ним это нечто действительно сверх-реальное. Так как они помогают познать нам подлинную реальность. Подобно тому, как познал её их создатель. То есть тот, кто их писал, – усмехнулся Ганеша, – пытаясь обосновать своё видение мира как более сложного целого через перенятые у искусства обороты и зарифмованные им самим фразы. Которые и всплывают в нашем подсознании полуавтоматически как только мы оказываемся в сходных с разворачивающимися в текстах обстоятельствах. Помогая нам глубже понять свою ситуацию. И легче принять нужное решение для того чтобы отреагировать на неё более адекватно. То есть уже – интеллектуально, а не эмоционально. Переступив через уготованные ситуацией для нас грабли осложнений. Открывая нам устами автора на них глаза. Бессознательно присваивая себе более опытный взгляд того, кто эту песню создавал. И особенно – если ему помог её создавать наш Создатель. Помогая ему и дальше нас создавать. В последующих его песнях. Мы это сразу же чувствуем. А не только понимаем. То есть – уже потом. Но если же в песенке присутствует оттенок вульгарности, как у этого исполнителя, – кивнул Ганеша на сцену, где продолжал корчится всё тот же бес, растягивая пошлые фразы под свою примитивную «блатную» музыку, – то это означает что либо данный субъект создавал её сам в силу своего низкого социального происхождения, либо ему ещё и помогали в этом более низшие духи. Его собратья по разуму. И несчастью. Чуть более опытного – по отношению к нему – происхождения. То есть те сатиры, что после своей смерти проявляют себя как злые духи. И мы тут же разлагаемся под их влиянием, беспечно напевая их для собственного удовольствия. Каждый раз. Разлагая самих себя. Под их тлетворным влиянием. Поэтому нужно понимать и чуять нутром, кого можно из исполнителей любить, а кого и вовсе не стоит. Даже слушать.

– Чтобы не стать такой же, – поняла Оливия.

– Взаимопроникновение неизбежно.

– Поэтому-то «Башня из слоновой кости» вовсе не мечта декаданса, – усмехнулась Козлова, – а осознанная необходимость.

– Ты должна стать постоянно осознающим себя ангелом. И распространить вокруг себя аромат и влияние на все своё окружение своей божественностью. Как можно меньше влияя на них самих. Непосредственно. Даже пальцем. Ведь все это лишь помогает тебе творить себя. Поэтому ни в коем случае и не стоит замахиваться на весь мир. Чтобы каждый из его обитателей не бросился к тебе доказывать именно свою правоту. Доказывая тебе – своей вульгарностью – что по отношению к ним ты вообще не права, и божественность их никаким боком не касается.

– Ведь это я понимаю и без них, – усмехнулась Оливия. – Отстраненно созерцая тот мир, до которого они себя в нём довели. Реально, монстрики! Блин, как мне теперь их всех любить?

– Не догадываешься ещё? – усмехнулся Ганеша. – Только лишь научившись любить. По-настоящему! Саму себя. Бога. И мир вокруг. И обжигая ненависть его обитателей своей любовью. Выжигая их черноту и прочие серо-буро-малиновые оттенки до иссиня-белого пламени своей внутренней чистоты. Погружая их в пустоту и отрешённость. И оглушая их этой тишиной. Где только и может зазвучать слабая мелодия их космической души. Призывая их стать самим Космосом.

И в итоге…

«Условный рефлекс», понял Зевс, когда так и не смог вечером переключится на Банана. И решил ей больше не звонить. Никогда.

Глава85.Тёмное пламя

Наконец-то смирившись и снова позвонив Васаби. Этой выручалочке его палочки. Которую Иван Ефремов в романе «Час Быка» назвал Тивисой Хенако, биологом экспедиции. Где Ганеша даже там, выведенный у него как астрофизик Тор Лик, возле монумента звездолёту «Тёмное пламя» с нею обнимался. Как два памятника, застывших на этой планете навсегда.

С которой у него всё началось в тот день с минета и минетом же «закончилось».

Столь долго заставлял он её именно этого мгновения (Моменто-мори!) добиваться. Компенсируя то, что ему так и не удалось в тот день сотворить с Козловой. Растягивая и растягивая его всеми силами своей души. Как только мог! Представляя, закрыв глаза, что это делает ему прямо сейчас Оливия. Пока не смог уже больше сдерживаться, схватив её за рога, представляя, что держит сейчас в руках рога Козловой, и вся его пламенеющая в этот момент космическая душа в одно мгновение вырвалась из него наружу. Ослепительным вихрем! Который Ганеша и позволил ей поглотить. Этот сноп света!

102
{"b":"826843","o":1}