В ярости стучу кулаками по столу. Из груди вырывается хриплый крик.

Я виновата.

Я была занята и не нашла время приехать, а должна была. Контролировать маму — моя обязанность. Моя клятва перед бабушкой Аней.

Шаркаю по полу ногами, бросаю взгляд на часы. Я здесь уже семь часов, а родительница всё ещё спит. Дядя Петя так и не объявился.

Я наивно поверила, что мама изменилась после совместно встреченного нового года.

Как встретишь, так и проведёшь? Чушь собачья!

Мама снова сорвалась в эту адскую пропасть алкогольного беспамятства. Самое ужасное, что я даже предположить не могу, сколько дней она уже заливает. Судя по горе бутылок в углу — долго. И это выворачивает мою душу мясом наружу.

Спустя ещё два часа мать, наконец, открывает глаза. Со стоном поднимается на постели, растерянно смотрит по сторонам, залипает в окно. На улице уже стемнело, в спальне выключен свет. Пространство освещает яркий уличный фонарь.

— Мама, — тихо зову её, и женщина медленно поворачивает лицо на звук.

Опухшая.

Растрёпанная.

Моя родная.

Подхожу к ней и обнимаю крепко, сплетаю руки вокруг её шеи и реву. Глаза режет от резкого запаха.

— Мама, сейчас мы идём в душ, одеваемся. И ты едешь со мной. Хорошо? — шепчу я, захлёбываясь собственными словами.

— Вероника, это ты? — хрипит женщина.

— Я, — отстраняюсь и помогаю встать с постели.

Как с маленьким ребёнком. Раздеваю её догола, сажаю в ванную, включаю тёплую воду и поливаю из душа. Намыливаю дрожащими руками.

Я должна сдать её в наркологическую клинику. Обязана!

Это не может больше продолжаться.

Если заберу её с собой… К Волкову…

Во-первых, неудобно. Я уже пригласила Людку пожить со мной не спросив разрешения Волкова. Во-вторых, там мама сможет достать алкоголь. У Степана Ефимовича в гостиной бар в открытом доступе, и я не смогу уследить, чтобы мама туда не проникла. В-третьих, алкоголизм — это зависимость. Я уже видела, до какого состояния доводит ломка. В больнице ей помогут.

Одеваю маму в чистую одежду, собираю её документы. Вывожу на улицу. Она всё ещё в мало адекватном состоянии.

Охрана помогает мне усадить женщину в машину. Лишних вопросов не задают.

С кровоточащим сердцем я сдаю собственную мать в наркологическую частную клинику, отвалив за трёх недельное лечение большую часть накопленных денег.

На самом деле, денег не жалко. Только бы лечение помогло.

Суббота выдалась слишком тяжёлой, и я ужасно устала. Люда на работе во вторую смену, так что вечер провожу за ужином вместе с персоналом, слушаю их весёлые истории, стараюсь отвлечься хоть на что-то, но мысленно вновь и вновь возвращаюсь к маме. Как она теперь там, в клинике?

Я должна была морально готовиться к тому, что это вновь произойдёт, но мой извечный оптимизм и вера в лучшее сжирали все плохие мысли. Я наивно полагала, что любовь может вылечить любую болезнь. Любовь в любом случае должна побеждать. И даже запои моей матери прекратятся, ведь у неё с дядей Петей всё казалось серьёзно, их жизнь начала налаживаться.

Нужно бы найти этого дядю Петю. Заглянуть в его глаза с упрёком и отобрать ключи от квартиры. Он же запер маму, оставив одну на неизвестное мне колличество времени.

Я готова придушить его.

После ужина принимаю душ, глажу свой плоский животик.

" Эй, крошка-малыш, как ты там? У мамы был нервный день. Опять. Прости меня, малыш, я обещаю, что больше не буду нервничать. Скоро ты подрастёшь, начнёшь толкаться. У меня вырастит животик, и ты в нём будешь, как в домике. Под моим сердцем. Под моей защитой."

Воскресное утро началось с того, что я не обнаружила в доме Людку. Подруга должна была вернуться после вечерней смены домой, но этого не произошло. На звонки она не отвечает.

И я снова нервничаю.

Никто меня не бережёт.

Волков никаких попыток построить серьёзные отношения не предпринимает. А завтра, между прочим, свадьба у его бывшей жены. Эвелина выйдет замуж, и наш с Волковым договор можно будет смело аннулировать. Мы проиграли.

Мама со своим запоем.

Теперь ещё и Людка пропала.

— Вероника, — пересекаюсь со Степаном Ефимовичем в коридоре.

— Добрый день, — отзываюсь тихо, опустив глаза.

Не хочу на него смотреть. Эту неделю я была крайне осторожной, держала в руках и себя, и Волкова, чтобы не пудрил мне мозги своими фразами о светлом и искреннем. И будет неприятно сейчас дать слабину и позволить мужчине лишнего. Хотя, я очень этого хочу. Эта жажда по его объятиям, по его губам, по игровому блеску в его глазах душит меня.

Я знала, что я в любом случае попрощаюсь с этим мужчиной, но всё равно добровольно прожгла в душе огромную дыру, давящую изнутри мне на рёбра.

— У тебя всё хорошо? Ты очень бледная.

— Всё хорошо, — всё таки поднимаю взгляд на Степана Ефимовича.

— Водитель рассказал, что вы вчера отвезли твою мать в наркушку, — в его голосе толика сожаления.

— Да, она снова сорвалась. Алкоголизм её убивает.

— Всё будет хорошо, Вероника. Ей обязательно помогут.

Я тяжело вздыхаю и молчу.

На первом этаже раздаётся шум, мы с Волковым переглядываемся.

— Виктор, а ну ка с дороги! — разъярённый женский голос громом проносится в коридоре.

Я сразу узнаю Эвелину. Что она тут забыла? Округляю глаза и смотрю на Степана Ефимовича, тот недоумевающе хмурится.

— Вот ты где! — увидев Волкова, бывшая жена меняется в лице.

Зачем она только пришла? Завтра свадьба! Она выходит замуж! Сидела бы дома и готовилась, но нет же. Я складываю руки под грудью, измеряю рыжеволосую женщину взглядом, с ног до головы. Выглядит она просто потрясающе. Мне даже неловко, что я в домашних тапочках и в пижаме.

— Ты что-то хотела? — Волков непринуждённо улыбается и осторожно обнимает меня за талию.

— Можете не притворяться! — рявкает Эвелина. — Я всё знаю!

У меня начинает кружиться голова.

— Иди ко мне в кабинет! — приказывает Степан Ефимович, дьявольским взглядом опалив бывшую.

— Нет, мы решим всё здесь и сейчас! — срывается на визг.

— Эвелина, замолчи. И иди в кабинет, — Волков говорит спокойным тоном, холодным, не дающим права на возражения.

Бывшая тяжело вздыхает, гневно косится в мою сторону, сжимает руки в кулаки.

И послушно разворачивается в сторону кабинета.

— Вероника, — Степан Ефимович прикладывает ладонь к моей щеке, и я чувствую электрический импульс.

Инстинктивно закрываю глаза, трусь о его руку.

Если есть рай на земле, то я, очевидно, нашла свой.

Рядом с мужчиной, который никогда не будет моим.

Эвелина всё таки пришла! Прибежала за день до собственной свадьбы. И я уверена, что она хочет сказать Волкову о своих чувствах.

Зачем ещё приходить?

Если бы Степан Ефимович был ей безразличен, она бы и носу сюда не сунула. Но она здесь.

— Иди к ней, — говорю шёпотом, еле слышно.

В душе теплится надежда, что он не пойдёт. Останется со мной. Признается в чувствах не за спиной, чтобы я потом убивалась в догадках правда ли это или следование правилам договора, а прямо глядя в глаза. Я душу готова продать за его "Я тебя люблю".

Сердце даёт трещину, когда Волков отстраняется от меня. Все нити, которые нас связывали, с треском рвутся о суровую реальность.

Между нами только договор о фиктивном браке. И больше ничего.

— Я зайду к тебе после разговора с Эвелиной, — голос мужчины… дрожит?

— Не стоит, — отрицательно качаю головой.

— Хорошо, я всё понял, — Степан Ефимович смотрит в сторону кабинета, где его ждёт бывшая жена. — Спасибо тебе за всё.

— И тебе спасибо, — натягиваю улыбку, чтобы не расплакаться.

Расходимся в разные стороны.

Как только дверь за моей спиной захлопывается, и я оказываюсь в своей комнате, тут же утопаю в слезах. Прижимаюсь спиной к стене и медленно сползаю на пол. Закрываю рот рукой, чтобы не закричать. Не хочу, чтобы кто-то услышал.