Затылком об дверь. Раз, два, три... Ещё... Выбивай дурь из головы. Она сейчас холодная нужна, а не с пробоиной от ласк Гаса.

Почему всё так-то?

Шарю в кармане в поисках телефона. Нахожу. Дёргаю. Застрял.

Ааа! Чтоб тебя!

Наконец-то достаю и набираю Лильку.

— Ты где?— откидываюсь на стену.

— Домой собираюсь. Съёмки только закончились. Всю ночь и весь день снимали.

— Подъезжай через час в бар ФортеПьяно. Напиться хочу.

— Ты знаешь — я за любой кипиш, но с чего ты решила обнулиться?

— Достало всё...

— Через час,— и бросила трубку.

Так-с. Наряд поскромнее. Я туда бухать еду, а не мужиков кадрить. Брюки и мужская рубашка — в самый раз.

Чуть-чуть макияжа.

Ничего. Сойдёт. Не мумия бледная и ладно.

Кстати, последнее время что-то я реально бледня бледнёй. Надо анализы на гемоглобин сдать.

Смываюсь тихо из дома к ожидающему у соседнего дома такси. Отсюда доехать до центра Москвы — как крыло от самолёта стоит.

Пофиг! Гулять, так гулять. Один раз живём.

Мда... Это точно...

Я приезжаю на пять минут раньше Лили и до её прихода успеваю выпить коктейль.

— Ну, так не честно!— падает на соседний со мною стул возле барной стойки.— Пока я пытаюсь сюда проехать, ты напиваешься?

— Я лёгкий. Для разогрева.

— Мне тоже самое, только покрепче,— обращается Антипова к бармену.

Тот качает головой, смешивает ей коктейль и подаёт с лучезарной улыбкой. Любят молодые парни Лильку. Она их как магнитом тянет, но ни один не вывез. И дело не в финансах, к которым тётушка привыкла, а морально. Нужно быть не инфантильным юнцом, а взрослым мужиком хотя бы в плане характера. Лилька — БТР. Цель видит и понеслась.

— Колись, что случилось? Ты просто так в сракотень никогда напиться не захочешь. Ты у нас мотивированная, тебе причины веские нужны.

— Сегодня к нам домой заявилась какая-то шлюшка Гаса. Звала его зайкой и облизывала,— передёрнуло.

— К нам? У вас уже так далеко всё зашло?— приподнимает аккуратно очерченную бровь.

— Не придирайся к словам! Наш. Его. Какая нахрен разница?! Лиль, ты меня слышала? Он шлюху притащил!

— И трахнул ее на твоих глазах?— потянула из трубочки коктейль.

— Нет. Выгнал.

— Нормально,— скривила губы.— Значит, не одним членом думает. Ты-то чего завелась? Ревнуешь?

— Дура что ли? У меня там ребенок, между прочим, живёт. А этот недобитый пропадал где-то несколько дней, потом нарисовался и хвост притащил.

— А со стороны выглядит как ревность.

Смотрю на неё испепеляюще.

После таких слов желание рассказать ей о приставаниях Гаса пропало.

— Ревность — у него. К Стасу. Представляешь?— провожу рукой по лицу.

— К водителю? Есть причины?— косится Лиля.

— Издеваешься? Какие причины? Просто сдружились.

— Вот бы мне сдружиться с молодым и красивым,— помешала Антипова остатки коктейля в бокале.— Малыш, повтори нам,— подмигнула бармену.

— Покрепче?— улыбнулся нам. Услышал слова Антиповой.

— Позабористее,— обворожительная улыбка в ответ от Лильки.— Кстати, я тут тебя в съемки нашей передачи через пару дней впихнула.

— Лиль! Какие съемки?!— возмущаюсь.

— Бросай жалеть себя, не вернёшь уже мужа. Жить нужно дальше. Так проще справиться со всеми проблемами. И работа помогает. Пора возвращаться в реальность, а не прозябать в воспоминаниях. Грозный был мировой мужик, но его больше нет. И там ему ничего уже не надо. А ты здесь. И у тебя сын, который растёт, а с этим начнут расти и его запросы.

Да, знаю я! Отработаю последние дни в клинике и займусь новой жизнью. Лада и Женя настаивают на продолжении съёмок программы, но я попросила время отработать на прежней работе. Грозного, прикрывающего меня, больше нет. Нового руководителя клиники ещё не назначили, а с исполняющим обязанности мы давно общего языка найти не можем. Как Вит со всем справлялся?

— Не по-божески как-то идти на развлекательную программу после смерти Витали...

— Она выйдет в ноябре. Так что никто тебя не осудит за нарушение траура.

Я его и так постоянно нарушаю. Сегодня, например, чуть крышу не снесло от Ника.

Да, блядь... Я сама позволила ему меня поцеловать. Зачем было на его губы смотреть?!

— Да и вообще, откровенно говоря, всем глубоко на это насрать, кроме твоей свекрови.

— Не напоминай мне про неё. Мы с ней перед их отъездом так полаились, она меня только что не прокляла. Теперь я и шлюха, и проститутка, и ещё куча всяких нелицеприятных эпитетов. Внука у неё теперь тоже нет. Он же не родной...

— Ну и перекрестись... Не понимаю, как такая стервоза смогла воспитать такого охренительного сына,— подвинула Лиля пустой бокал бармену и стрельнула глазами.— Грозный был не просто мужик. Мечта!

— Да... Жаль, что мечтам свойственно исчезать... Мне что-нибудь покрепче,— прошу у парня.

Мир становится ярче и интереснее. Я уже не гружусь, и развязывается язык.

— Я сегодня с Гасом целовалась,— признаюсь тётке.

— Чего, мля?— захлебывается.— Ты каким местом думала, когда это делала?

— Никаким. Мы поскандалили днём, вечером он хотел оправдаться, но закончилось всё лобызаниями в его кабинете на столе.

По губам Лильки читаю " охуеть".

Согласна, сама в шоке. До сих пор руки трясутся.

— А я тут про твой траур пекусь, чтобы в эфир выдали попозже. А ты...

Ой, да не рви мне душу. Знаю, что грешна, но склонна к покаянию.

Ты? Не лги себе. Когда ты каялась?

— Не волнуйся. Огрела его пресс-папье по башке, чтоб не расслаблялся,— хихикаю, вспомнив, офигевшие глаза Ника после удара.

— Ты хоть месяц потерпи, чтобы совесть потом не замучила. А то переспишь с ним...

— Не гони! Я ещё головой не тронулась с ним спать.

— Может, стоит съехать оттуда? Домой вернуться?

— Нет. Была я несколько дней назад дома. Всё давит и корёжит. Не могу... Есть люди, которым нравится жить в прошлом, но не мне... Я там физически присутствие Вита чувствую, меня это пугает...

— Может правду говорят, что душа сорок дней на земле мается, прежде чем уйдёт...

Мы накидываемся.

Становится весело. И абсолютно наплевать на все правила.

К нам подкатывают какие-то мужики, но Лилька грамотно всех отшивает. Это вечеринка для девочек и вам тут не место.

А вот один, сука, очень настырный. Кавказец какой-то. Понятно, горный козёл.

— Я с тобой никуда не поеду,— отдергиваю руку, которую он нагло схватил.

— Что бы выкаблучиваешься. Цену набиваешь?

Цену? Ну, я сейчас тебе набью ценник! Такой штрихкод— пикать задолбаешься.

Хватаю стул.

В свой выходной не упускаю возможности вернуться в прошлое и погонять мяч на стадионе с друзьями. Но удаётся нам это обычно уже поздно вечером или ночью, все заняты.

В команде три действующих футболиста из Динамо, друзья ещё с юниоров, я, а остальные любители.

Гасанов, как всегда, опаздывает. Это семейное? Никита всегда просит задержаться минут на десять-пятнадцать в пути.

Мурат Гасанов — младший братишка Ника. Вместе с ним играли, пока я связки на ноге не порвал. Долго восстанавливался, а потом врачи меня списали. Из-за постоянных тренировок и сборов нигде не учился. Профессии никакой. Вот друг и пристроил меня к брату.

Если их поставить рядом — никогда не скажешь, что родные. Ник светлый и голубоглазый, Мурат — темный, смуглый и глаза, как два угля. Только рост одинаковый. Природа пошутила.

— Мурлыка, сколько можно тебя ждать?— подкалываю его старым прозвищем, от которого он бесится.

— Сам ты — Стасик,— огрызается. Недоволен чем-то.— Мелок купить или лучше сразу фломастеры?— подколочка в ответ.

Сучонок.

Профессиональный футбол — это вам не мячик с четырёхлетним мальчишкой во дворе гонять. Тут падаешь без сил после игры. А мне без постоянных тренировок ещё тяжелее. Мышцы забиты и всё болит.