Грозный положил руку на мой затылок и поцеловал так страстно, что у меня коленки затряслись.
— Молодые люди, вы в театре, а не на улице,— осуждающий голос сзади.
Да что ж такое-то! А где можно?!
Глава 36
Голос мамы доктора Грозного, Инги Матвеевны, звучит с каким-то высокомерием, превосходством. Не люблю заносчивых особ. Всегда хочется грубо осадить.
Меня не растили ангелочком, краснеющем при крепком слове. Лиля могла всегда завернуть хороший мат, постепенно и ко мне это прилипло. И не стесняюсь я этого, но могу сдержать свои резкие порывы в некоторых ситуациях.
Как сейчас...
Выставлять себя грубиянкой и хамкой при ней не стоит. Мне ещё с доктором работать, что-то большее пока под вопросом. Вдруг он обидчивый. Но и промолчать сложно.
— Спасибо за букет, сынок, очень красивые,— нежное щебетание.
— Пожалуйста.
— Значит, вы коллеги?— обращается, похоже, ко мне.
— Да...
— Коллеги не целуются в зале театра,— произносит вдруг с осуждением.
Я смотрю на Грозного. Пофиг что не вижу, но он-то мои большие глаза видит.
Она наблюдала...
Виталий только смущённо прокашливается.
— А это запрещено?— срываюсь я.
Почему должна молча глотать упрёк?
— Милая, если у вас что-то больше, то это уже не коллеги, а любовники...
— А если что-то меньше?— парирую.
Пусть не думает, что она здесь самая умная.
Ой, да знаю я, что этим наживаю себе врага в лице его мамашки. Но и засовывать язык в жопу я не привыкла.
— Тогда нужно сдерживать себя.
— Не люблю зажиматься в рамки общепринятых норм.
— Тогда вам сложно придётся...
Я прекрасно понимаю, что она говорит про себя. Мол, будешь такой честной и прямолинейной — не светит тебе с моим сыночком будущее. Хорошо, что она в Германии живёт, а не под боком. Такая свекровь мозг съест быстро.
Свекровь? Нет! О чём я думаю?
Если только в общем понятии. Думаю, она любую невестку не примет. Есть такая категория мамаш, которым любую подай и чем-нибудь да не угодишь. Вот здесь как раз такой классический вариант. Свекровь — монстр.
На этом разговор закончился, и мы в течение часа переместились в ресторан, где проходил ужин со всеми артистами и гостями, которые восторженно отзывались о прослушанной опере.
Столько слов сказанных впустую. Я могу описать свои чувства одним единственным — охуенно. Всё! Больше не надо ничего говорить.
Хреновый с меня эстет.
— Выпьешь что-нибудь?— спрашивает тихо доктор Грозный.
— Водки можно?— а то я всё это не вывезу.
— Нельзя. Тебе противопоказан алкоголь.
— Тогда воды...
Через полминуты у меня в руках бокал.
— Малыш, ты меня избегаешь?— снова рядом Ингрид ласково мурлыкает по отношению к Грозному.
Интересно, какая она? У меня есть способ увидеть всех, вцепившись в руку Виталия без перчатки. Но я боюсь, если буду делать это долго, то просто отключусь от головной боли.
Ну, малыш, ответь! Не заставляй тётю ждать.
Молчит. Копит... Злость... Прямо чувствую его напряжение. Оно во всём теле и мышцах. Они каменные под моей рукой.
— Нет. Просто немного занят. Не тобой.
Ух, хлёсткая воздушная пощёчина для неё. Я даже сморщилась.
-Твоя мама хочет с тобой поговорить,— в голосе обида.
— Я сейчас подойду.
— Малыш, бросит меня одну?— издевательски.
— Перестань. Не нужно уподобляться ей,— произносит жёстко.
— Извините, доктор Грозный... Просто когда она тебя так называет, становится тошно.
Не просто тошно — противно. И что-то неприятно сжимается в груди. Словно я за кем-то в замочную скважину подглядываю.
Похожее ощущение было, когда я смотрела на поцелуй Ника и Миланы.
Скажите, что я не ревную?
— Ты посидишь, пока я с мамой поговорю,— подводит меня к стулу.
— Окей.
Если честно мне отсюда слинять хочется. Я зрячая таких мероприятий избегала, а сейчас тем более хочется забиться в своей норке и никуда не выходить.
Официантка предлагает мне шампанское, но я отказываюсь.
— Извините, вы видите высокого красивого брюнета с полноватой женщиной в годах?— беру её за руку.
Она выпрямляется и осматривается.
— Да, вижу.
— Подведите меня к ним, пожалуйста.
— Хорошо,— голос девушки звучит дружелюбно.
Она берёт меня под локоть и ведёт через толпу гостей. Я останавливаю её в нескольких шагах от Грозного и его матери.
— Дальше я сама. Спасибо!
— Пожалуйста...
И исчезает.
Не подхожу, потому что и так прекрасно слышу их разговор. Он немного на повышенных тонах.
— Мам, давай, ты не будешь лезть в мою жизнь,— заведённый, как пружина, Грозный. — Мне тридцать пять. Я давно не мальчик, которым можно помыкать.
— Слепая девушка? Виталик, ты серьёзно? Зачем тебе инвалид?
— Во-первых, слепота временная, скоро всё наладится, и она снова сможет видеть. Алиса и сейчас уже может различать очертания. Во-вторых, только мне решать с кем связывать свою судьбу. Ты её знаешь всего час, а уже сделала такие выводы.
— Мне и часа хватило понять, что она за фрукт!— раздражённо.— Вроде девушка с образованием, но такая несдержанная.
Это ты ещё мою Лилю не знаешь! Образование у меня было ещё то, можно сказать уличное.
— Пять месяцев назад, когда ты был у нас, то ясно дал понять, что влюбляться, заводить отношения и тем более жениться не собираешься,— продолжила мать.
Жениться? Доктор Грозный, ты серьёзно? Я не мечтаю пойти под венец, чтобы потом всю жизнь мужу грязные носки стирать.
— Мам, это было давно, летом. Я не знал, что влюблюсь. И об отношениях пока даже речь не идёт. Я понятия не имею, что она ко мне чувствует, кроме симпатии.
Фух! Можно выдохнуть. В ближайшее время я не увижу его у себя на пороге на колене и с кольцом в руке. Всем же так замуж выйти предлагают?
Нет, не всем. Ник съехаться, будучи без трусов предлагал.
Но Грозный точно всё по клише сделает. Клянусь.
— Я смотрю, ты окончательно решил в России осесть, даже квартиру приобрёл.
— Ты знаешь, почему я здесь. Сбежал от тебя. Ты ведь упорно пыталась навязать мне Ингрид,— он злится.
— Хорошая девушка...
— И очень назойливая, которая мне дыхнуть не давала. Она же всю нашу жизнь распланировала. А у меня никаких долгосрочных планов на неё не было.
— Ты её обидел, Виталик,— упрекает моего доктора.
— Всё! Я не хочу продолжать этот разговор. Мы уезжаем. Алиса?
Он меня увидел. Да, я подслушивала. Прости...
Ничего не говорит, просто берёт за руку и ведёт за собой.
— Ты из-за меня поссорился с мамой,— завожу разговор в машине по дороге домой.
— Последний несколько лет это наше нормально общение, так что ты тут не причём.
— Я ей не понравилась...
— Ей в принципе не нравятся девушки, с которыми я встречался. Я думаю, ты это поняла. Угодить может только та, что будет лебезить и лизать одно место.
— Как Ингрид?
— Да. Такая, как она... Но подобные не в моём вкусе.
— Зачем тогда с ней спал?— меня начинает подбешивать этот разговор.
— Мне было чуть больше двадцати. В таком возрасте, когда девушка сама не против, ты долго не думаешь. И давай закончим этот разговор. Я вижу, что он нам обоим неприятен. Ты голодная? Можем куда-нибудь заехать поужинать.
— Да. В Мак. Хочу чизбургер и жареную картошку.
Глава 37
25 декабря.
Неделя до Нового года и мой день рождения. Двадцать седьмой...
Время летит очень быстро.
Я уже вижу, зрение восстановилось на восемьдесят процентов и продолжит дальше.
Я вижу людей, не спотыкаюсь на ровном месте и не врубаюсь в стены. Это радует.
С утра сыпятся поздравления, а курьеры привезли цветы. От Паши и доктора Грозного.
