— Ты мою свекровь не проморгай. А то у меня в глазах от чихания двоится,— зажимаю опять нос.

— Ученые доказали, что каждый чих — это маленький оргазм. А вы уже столько раз...— посмеивается.

— Умный самый?— злюсь на него.

— Простите,— давит смех.— Мне кажется, что с вами можно просто...

— Можно. И на "ты". Бесишь своим выканьем.

— Понял,— становится в позу и сцепляет руки на паху.

— Привычка?— киваю на его жест.

— Есть немного,— смеётся.

— Вон они,— показываю кивком головы в сторону приближающихся свёкров.— Сразу забери у неё чемодан, а то с говном сожрёт прямо глазами.

— Окей,— расплывается в улыбке.— Расслабьтесь. Они уже бывшие родственники...

— Я расслаблюсь лишь, когда увижу, как они улетают в свою чёртову Германию. Пчхи! Да твою ж мать!

Заметила весёлый блеск в глазах Стаса, но сдержался от смеха — подошли мои "бывшие родственники".

— Добрый день! Разрешите?— протянул руку к чемодану Инги Матвеевны.

Она немного опешила, но передала ручку багажа парню.

Он забрал второй чемодан у Грозного старшего, подмигнул мне и пошёл вперёд.

— Что ты этот намордник нацепила?— прыснула ядом змея.— У вас тут уже никто в них не ходит.

— Простуда. Не хочу вас заразить.

Свекровь брезгливо повела носом.

— Надеюсь, ты с Ильёй не контактируешь? Его ещё наградишь заразой.

— Не волнуйтесь, не общаюсь. Он у Лили.

Соврала, но проверять она не будет. Лилька мамашу Грозного на дух не переносит. И это взаимно. Они виделись-то раза три всего.

Пусть мальчишка пока побудет с Ником и няней. Антиповой сейчас тоже не до посиделок с внучатым племянником. Работу ей никто не отменял. Фестиваль какой-то там готовят в Сочи.

— Это Ник?— посмотрела в след уходящему Стасу.

— Нет. Это Стас. Водитель,— тут точно лгать не стоит, кобра всё равно до правды докопается.

— Водитель Ника?— давит.

— Да,— обречённо вздыхаю.

— Инга, что ты к ней пристала!— подаёт голос Олег Ильдарович.— В такой ситуации от помощи — грех отказываться.

Свекровь затыкается, но её так и подмывает что-то колкое мне ляпнуть.

На стоянке Стас помогает мне и ей сесть в машину. Я устраиваюсь на переднем сиденье, чтобы, не дай бог, на неё не чихнуть ненароком.

— Шикарный автомобиль,— осматривает Инга Матвеевна салон.— Чем занимается ваш хозяин?

— Бизнесом,— опережаю открывшего рот Стаса.— Ресторанным,— зыркаю на парня.

— Да...

— Не знала, что рестораны приносят такую хорошую прибыль,— подозрительно.

— У него их несколько,— жмурюсь.

Стас лыбится. Гадёныш, спалишь мне контору! Но он сосредоточивается на дороге и лишь изредка кидает на меня взгляды, когда поворачивает на перекрёстках.

Почти доехали. В сумке звонит телефон.

" Следователь ".

Надеюсь у него что-то важное.

— Да?

— Алиса Валерьевна?

— Я...

— Вы смогли бы заскочить к нам сегодня? Есть кое-что для вас...

— Конечно,— появилось лёгкое волнение.— Освобожусь и сразу к вам.

— Ждём.

Стас бросает на меня вопросительный взгляд.

— Из полиции. Есть какие-то новости.

— Надеюсь, что они хоть что-то дельное скажут по экспертизе,— надменно произносит Инга Матвеевна.

Сука, как можно быть такой равнодушной? Это твой сын! Единственный. Больше не будет.

Даже по свёкру заметно, что смерть сына его подкосила: постарел и осунулся мужик. А эту ничем не прошибёшь! Слезинку хоть выкати!

Всегда казалось, что она относится к Виталию, как к вещи или собачке какой-нибудь. К ноге!

Только он однажды с цепи сорвался и, почувствовав свободу, больше в хозяйскую конуру не захотел. А её это раздражало.

Всем была недовольна. Что сын в Россию уехал. Что на мне женился. Что ребёнка рано родили...

Иногда хочется плюнуть ей в морду и размазать.

-Я пожду внизу,— оставляет в прихожей чемоданы Стас.

Киваю ему и прохожу в гостиную, где Грозная изучает мою пыль.

— Могла бы, и прибраться,— потирает между пальцев.

— Времени как-то не было — у меня муж умер. И сама заболела,— бью её словами, показывая, что мне на смерть Вита не всё равно.— Но вы можете протереть пыль, если будет нечем заняться.

Свекровь бросает на меня уничтожающий взгляд.

Дерзить себе позволила, плебейка?— прочитала в её глазах.

— Ты собираешься оставить нас здесь одних?

— Вы хотели пожить в доме сына. Живите. А я не могу, мне он здесь кругом мерещится.

— И где ты собираешься остаться?— щурит с подозрением глаза.

— У друзей побуду. Холодильник забит. На нём есть буклет, можно заказать еду, если что-то захочется. Всё привезут бесплатно. Мне пора,— направилась на выход.

Уже взялась за ручку двери, когда меня остановил Олег Ильдарович.

— Прости её, Алиса... Просто она пытается держать себя в руках. Но для Инги потеря сына — такой же удар, как для тебя или меня...

Глаза защипало. Прикидываться бессердечной — это верх слабоумия. Лучше разреветься и потерять лицо, чем копить всё в себе.

— Олег Ильдарович, вы как кардиолог лучше меня знаете, что сдерживать эмоции — прямой путь к инфарктам и инсультам.

— Знаю... Но не могу её заставить выплеснуть их...

— Мне пора,— смахнула слезы с ресниц.— Звоните, если что. Завтра привезу Илью.

— Алиса, ты плакала,— смотрит на меня с жалостью Стас, когда выхожу на улицу.

— Не бери в голову. Просто расчувствовалась дома. Поехали в полицию,— решительно сажусь в машину.

Он занимает своё место.

— Грымза до слёз довела?

— Я сама... Тяжело там... Не могу...

— Я тоже после смерти матери полгода не мог в нашу квартиру зайти. Тормозил у порога, разворачивался и уходил. Не понимал — как сестра там с семьёй живёт?!— разоткровенничался.

— Давно?— стало его тоже жалко в ответ.

— Два года назад... Онкология... Я даже не знал. Она скрывала.

— Моя мама умерла, когда мне было двенадцать. Кровоизлияние в мозг. Внезапно...,— откинулась в кресле.— Шли с ней по торговому центру, разговаривали и вдруг она оседает на пол. И всё... Я тогда на два месяца от жизни отключилась. Как зомби... Если бы не Лилька...

— Это кто?— посмотрел с любопытством.

— Тётя. Как-нибудь познакомлю... Поехали, нас в отделении ждут.

За всю свою врачебную работу о смерти пациента родным я рассказывала всего раз. И то, когда была на терапевтической практике.

А тут люди каждый день об этом с родственниками... Мороз по коже...

— Останки вашего мужа идентифицировали,— произносит медленно следователь.

К горлу подкатывает ком. Начинает подташнивать от этой мысли.

— Мы можем его похоронить?— беру себя в руки.

— Да,— подаёт мне бумаги.— Вам их выдадут в морге. И есть ещё кое-что...

Поднимаю на него взгляд, отрываясь от документов.

Мужчина достаёт из ящика пакет, в котором телефон с чуть оплавленным корпусом.

— Это вашего мужа. Чудом остался цел, попав между креслами. Там для вас послание. Он хотел его отправить, но не успел...— смотрит смущаясь.— Извините, но у нас работа такая... Мы посмотрели.

— Послание?— беру в руки телефон.

— Да. Видео для вас и какого-то Ника.

Ника?

Кидаю вопросительный взгляд на следователя. Но он сам ждёт от меня ответа, раздражающе постукивая ручкой о стол.

— Это наш друг... Спасибо... Я могу идти?

— Да. Примите наши соболезнования.

О самой катастрофе ничего нового — ждите. Только я ни разу не слышала, чтобы кого-нибудь виноватого нашли.

Просто киваю и ухожу. Быстрым шагом подальше отсюда. Иначе разревусь прямо здесь, и хрен меня остановишь.

Дыши!

Хватаю жадно воздух, мечусь у ворот от нехватки кислорода, зажав телефон Виталия в руках.

Вижу, как ко мне бежит через дорогу Стас, оглядываясь по сторонам и останавливая руками машину.