- Что ты натворила?

- Не важно. Просто… нам надо потеряться на то время, пока в городе будут делить власть. Мэр сегодня утром подал в отставку.

- Что ты натворила, Женя? - пронзил ее колючим взглядом он.

- Ничего особенного. Тебя отпустили, и это главное, так ведь? Одевайся, и поехали, позавтракаем где-нибудь на выезде из города.

- Я не голоден.

- Ты обещал вернуть мне Алису, помнишь? В любом случае, мне лучше уехать из города, пока все не уляжется. Я уже купила два билета до Москвы. Для меня и Алисы.

- Я спрашиваю, что ты сделала?!

- Похитила его дочку. Мерзкую девчонку вернут ему сегодня вечером.

Виктор некоторое время ошеломленно смотрел на подтаявший по обочинам дороги лед. Мысли, тяжелые, темные, горели в голове адским огнем. Женя допустила непростительную ошибку. Как только мэр получит свою дочь обратно, он прикажет ликвидировать Виктора и его сестру. Именно поэтому его так просто отпустили этим утром. А Женя, дуреха, думает, если она сменила машину, ее никто не найдет.

- Поехали, я покажу тебе, где держат твою Алису. А потом нам придется расстаться. Я должен вернуться в город.

- Лучше уезжай, Витя. Там такое сейчас начнется. Сам знаешь, как всем хочется к кормушке поближе быть.

- Не волнуйся за меня. Просто поезжай вперед. До закрытой клиники для наркоманов ехать примерно сорок минут.

- Так близко? - опешила Евгения. - Но этого не может быть! Я все близлежащие клиники исколесила. Там не было Алисы!

- Эта закрытая. О ней нет информации в интернете.

Синяя «Киа Рио» летела по подмерзшей трассе. Мелькали почти осыпавшиеся деревья, засыпали убранные к зиме поля. Виктор сосредоточенно размышлял. В городе у него осталось не так много соратников, но именно сейчас наступил переломный момент. Или он отыграет свои позиции, или их с Женей ликвидируют этим вечером.

- Стоп. Здесь сверни на проселочную дорогу, - внезапно указал на узкую разбитую полосу справа он.

Евгения ловко вывернула руль, и машина съехала на обочину. Замелькали вдалеке покосившиеся строения и заброшенные стройки.

Они ехали недолго. Впереди показался глухой забор с колючей проволокой.

- Это здесь, - хмуро указал на стальную дверь Виктор.

- Боже…это… это что, психушка?! Почему везде колючая проволока?!

- Потому что отсюда нет выхода.

- Как же… как же он мог… Он же знал, как сильно я ее люблю…

- Мне жаль. Но ты и сама должна понимать, что бывших наркоманов не бывает. У меня есть доступ сюда. Достань мой паспорт и деньги.

Евгения полезла в дорожную сумку и быстро извлекла требуемые документы и конверт.

- Сколько в конверте?

- Три тысячи долларов.

- Думаю, их хватит, чтобы ее купить.

- Что ты сказал?

- Что слышала. Отсюда никого не выпускают просто так.

Виктор натянул рукава пальто и выбрался из машины. С сожалением отметил про себя, что пальто стало велико.

Подошел к наглухо запертой двери и нажал на звонок. Скоро он скрылся за дверью, оставив сестру в машине.

Его не было почти час. Евгения извелась. Мысли, одна страшнее другой, роились в сознании. Что, если Алиса умерла? Если ее замучили до смерти за этими стенами?

«А я не успела… не успела спасти ее…» - дрожа всем телом, кусала губы она. Если бы только знать, что Алису можно было выкупить из этого жуткого места! Подумать только - всего три тысячи баксов! Как дешево стоит жизнь ее подруги…

Скрипнула стальная дверь. Виктор вышел обратно, уже без конверта.

- Ее выпустят через пятнадцать минут, - забираясь в машину, сообщил он. - Подготовят к выходу и выведут.

- Как… товар? - глухо пробормотала Евгения.

- Можно и так сказать. Ее приведут в порядок и отдадут тебе. Отныне это твой личный крест, Женя. А наши пути расходятся. Ты едешь со своей подругой в аэропорт, а я возвращаюсь в город.

- Будь осторожен.

- Обязательно.

Он открыл дорожную сумку. Пересчитал пачки стодолларовых купюр, проверил документы.

- Вроде все на месте. Бывай, Женя. Сообщи мне на почту, как устроитесь.

- Хорошо, - натянуто улыбнулась она. В сердце закралась горечь - ей было жаль расставаться.

Виктор подхватил дорожную сумку и выбрался из ее машины. Уверенно зашагал по заброшенной дороге, и скоро его широкая спина в черном кашемировом пальто скрылась за поворотом.

Евгения тяжело вздохнула. Мысленно она попрощалась с братом навсегда. Стальная дверь скрипнула, и сердце отчаянно забилось в горле - у забора стояла Алиса. Ее любимая Алиса. Молодая женщина с красивыми глазами сжимала в тонкой руке дешевую холщовую сумку с вещами и испуганно смотрела на синюю «Киа Риа».

- Алиса! - как ненормальная, рванулась из машины Евгения. - Алиса!

Спустя пару мгновений они обнимались у глухого забора и горько плакали.

- Садись же! Садись! Поехали, а то на самолет опоздаем! - тянула за руку подругу Евгения.

- Теперь все будет хорошо! Только хорошо… - приговаривала она, заводя мотор и с бешеной скоростью выворачивая на дорогу.

Ее Алиса робко улыбнулась. Смахнула слезы с осунувшегося лица и с нежностью положила худую руку на локоть своей спасительницы.

Развевая в стороны пожухлые листья, машина неслась в аэропорт.

…Поздним вечером город пылал. Был обстрелян из автоматов роскошный особняк мэра. Горела городская администрация. Взрывы у Набережной разворотили ночной клуб и модный ресторан, находившиеся под личным контролем Артура Вазгеновича. Он сам подорвался в машине, в которую садился вместе со спасенной дочерью. Оставшихся в живых после взрыва расстреляли хорошо обученные люди в черных масках.

Средства массовой информации взрывались истерикой, но след кровавых расправ растворялся в осеннем тумане.

Полная луна на миг вырвалась из пасмурного плена ноябрьской непогоды и осветила реку. Виктор Янковский хмуро взглянул на темную воду. Бросил взгляд на свое детище - зловещую «Черную Башню», возвышающуюся вдалеке, а затем повернул зажигание в темно-сером «БМВ».

Механизм запущен. С Виктора сняты все обвинения, а нового мэра будут контролировать его соратники. Машина понеслась вперед по ночной трассе.

В сердце вспыхнула слабая искорка. Он ехал к той, которая носила под сердцем его дитя, мысленно молясь только об одном - чтобы с ней и ребенком все было в порядке.

Девятнадцатое ноября. День моего рождения. Утро начинается с сообщения от Ульяны: «С днем рождения, пухляшка. Теперь ты совсем старушка. Двадцать два, это, знаешь ли, уже не шутки».

Улыбаюсь. Да, я пухляшка. Не такая, как Ульяна, конечно, но, как ни крути, а ребенок во мне растет. Срок пять с половиной месяцев. Чувствую легкие толчки внутри и снова улыбаюсь. Моя дочка проснулась. Она толкается уже десять дней, и от этого в сердце вспыхивает глупый детский восторг.

- Хочешь поздравить маму с днем рождения? - поглаживаю животик. Малышка затихает, будто прислушивается. В груди растекается нежность.

«Приходи на работу, тебя ждет сюрприз», - летит следующее сообщение, и я сползаю с дивана.

На кухне бабушка возится у плиты - жарит на завтрак блинчики со сметаной и творогом.

- Привет, именинница! - машет мне она.

- Привет, - поднимаю руку в ответ и закрываюсь в ванной.

Чувствую себя, как неповоротливый шарик. Быстро принимаю душ, навожу макияж. В последние дни почти не крашусь - губы и нос поплыли, и я не чувствую себя красивой. Но сегодня надо. Ведь у меня день рождения, а значит красивое платье и макияж обязательны.

Собираю непослушные кудри у основания заколкой с жемчугом, наношу алую помаду и румяна (плевать, что губы и нос поплыли).

На двери шкафа на плечиках висит красивое кремовое платье из крепа длиной в пол - единственная нарядная вещь, которая налезает на мой округлившийся животик. Я купила его в начале осени, когда обновляла гардероб. Еще посмотрела, и подумала, что такое я точно никуда не надену, слишком нарядное.