Стоит, ждёт на углу, только спустился в парадную, похоже. И одет, как всегда, наперекор погоде. Кругом лето, жара, дети бегают в шортах. И только Андрей стоит в черном костюме, покручивая браслет на запястье.

— Рад встрече, ты необычайно выглядишь, дорогая.

— Мы договаривались встретиться в салоне, я, правда, так и не поняла, зачем?

— Я провожу. Моя бабушка была до крайности расстроена твоим отказом стать моей супругой. Сердце.

На секунду мне стало стыдно. А, впрочем, эту каргу ничем не проймешь. Очередная страшная сказка.

— Мне искренне жаль, что так получилось. Это что-то меняет?

— Многое. Нам пришлось пересмотреть некоторые планы, впрочем, об этом рано говорить, пока ты не приняла дар. Я не хочу расстроить ее ещё больше. С твоего позволения мы посетим салон. Все уже оплачено. У тебя же найдется пара часов свободного времени для моей семьи? Раз уж провести всю жизнь в нашем обществе ты отказалась.

— Да, — снова я попала под очарование его голоса, когда получается только соглашаться. Собственно, это была основная и единственная причина разрыва наших отношений. Красавец взял меня под руку и неспешным прогулочным шагом довел до самого входа в роскошное заведение. Золоченая мебель, огромные зеркала, светлые стены, девушки и юноши, скорее, феи, чем реальные люди из плоти и крови.

— Госпожа Старлевская, я имел честь договариваться о записи, — разве каблуками не щёлкнул, впрочем, на нас и так смотрят абсолютно все.

— Очень рады, идёмте со мной.

Андрей остался стоять статуей наследного принца в холле. Меня же уволокли в один из кабинетов.

— Прошу! Молодой человек велел убрать зеркало, просил сделать сюрприз.

— Да, конечно.

Очнулась от наваждения я только к концу процедур, когда волосы начали сушить феном, а с лица стёрли тампоном какую-то жидкость.

— Прошу!

Из зеркала на меня смотрела натуральная ведьма. Напакостил-таки, гад. Сумел. Волосы нарастили до невероятной длины. Теперь я счастливая обладательница струящихся волос ровно до пояса. Лицо сияет потусторонним белым цветом кожи, ресницы немного подкручены. Невероятная красота в духе фамильного склепа.

— Чтоб его бабушке жилось долго и счастливо!

— Прошу, господин Рокоссовский, просил вас сразу переодеться. Я выйду, чтобы вам не мешать, — кажется, девушка ничуть не была смущена моей бурной реакцией.

В руки мне опустился небольшой свёрток, перевязанный траурной лентой. Развязать? Любопытно же. Легко распутала узел, сунула нос в бумажный пакет. Похоже, бабушку он сегодня решил добить. Или это сделано для того, чтоб она не сильно расстраивалась от потери столь завидной невестки? Ведь точно буду похожа на проститутку.

Крохотное чёрное платье, скорее, даже футболка, но длиной, пожалуй, прикроет бедро, все по заветам французского модного дома. Чопорная старушка вряд ли будет этому рада. И ботильоны с высокой шнуровкой. Надеть, пойти на поводу? Или не надевать? Надену. Хотя бы даже в качестве маленькой мести вредной старушке. Последняя наша встреча, в конце концов, мне есть, за что быть благодарной бывшему жениху. Да и расстались мы не очень красиво исключительно по моей вине.

В зеркало я посмотрела лишь искоса. Жуть! Но, надо сказать, весьма красиво, хоть и эпатажно. Мужчины станут выворачивать шеи, а женщины сразу возненавидят. Выпорхнула, цокая каблучками, Андрей, как всегда, предупредителен в мелочах. Ботильоны сели на ноги как вторая кожа, а я ещё брать не хотела. Надо будет потом посмотреть, что за фирма, только ее и стану носить.

— Ты великолепна, как я и ожидал, — приторный сухой поцелуй в щеку, девушки за стойкой умерли от зависти. Знали бы они, что за великий манипулятор скрывается под обликом галантного кавалера.

Лето накинуло на город призрачную пелену скорого вечера, начало сумрака белой ночи. Яркого солнца нет, но и темнота никак не хочет опуститься, все кругом тонет в неясной дымке позднего вечера. Долго же возились с моим новым обличием в этом салоне. Поздно придем, приличные люди в это время не наносят визиты.

До квартиры идти ровно два шага по проспекту, первая же парадная наша. Совсем недавно дом благополучно пережил реставрацию и немного пугает щегольским видом своего нутра. Лепнина на потолках. Ничуть не стесняясь своей помпезности и былого величия прямо здесь же, в парадной, на виду у всех стоит горделивый камин. В нишах притаились статуи греческих нимф. Железная, разукрашенная ковкой, клетка смилостивилась и опустила к нам лифт. Мне в нем всегда страшно немного, сколько лет он возит людей? Больше ста и все ещё на ходу, хоть и звякает всеми частями своего организма, квакает, но везёт. Лучше бы взбежали по лестнице, но спорить с бывшим — только время терять. Дверь он открыл своим ключом, с трудом попадая в просторную скважину. Странно. На мой немой вопрос тут же прозвучал холодный отдающий сталью ответ.

— Врачи велели ей лишний раз не вставать.

— Может быть, я не вовремя?

— Поздно. Входи.

Тишина кругом, притушены лампы, никто, действительно, не вышел нас встречать. Нет суеты, понуканий, опустела квартира. Только из дальней комнаты, куда меня ни разу не проводили, выливается в коридор слабый зелёный свет.

— Алла, мы пришли, будь готова к визиту, — первый человек из моих знакомых, называющий бабушку строго по имени. На душу ложится темный камень и давит. Это я во всём случившемся виновата. Если б не моя выходка, ничего бы не произошло.

— Буду рада видеть Марьяшу, проходите! — донёсся, как всегда, сильный голос, в котором мне почудилась усмешка, не иначе.

Пробираемся по коридору, наверное он мог быть просторным, если бы не ряды полок, заставленных книгами по обеим его сторонам. Целая библиотека, разнообразные фолианты, вперемешку стоят и новые тома и издания постарше. Спальня роскошна, убрана в серых тонах. Алла лежит на диване, под головой расшитая цветами подушка.

— Деточка проходи, оправдываться не нужно, — раскрытая пятерня наманикюренных пальцев протестующе растопырилась в мою сторону, — Что бы ты ни решила, ты точно знаешь, как поступить. У меня для тебя небольшой сюрприз. Скажи, ты веришь в сказки?

— Да как-то не очень.

— А зря. Подойди ближе. Держи, — женщина извлекла из-под подушки яркую книгу.

Плоский томик, простое издание, колобок на обложке. И за этим она меня позвала? Намекает? Шутит? А и ладно. Взяла книгу за корешок и та словно бы взорвалась в моих пальцах. Волосы встали дыбом, сама я упала на пол, а глаза старухи зажглись ярко-синим цветом. Все в комнате словно пришло в движение. Сизые тени тянутся ко мне из-под дивана лапами и руками. Секунда, и наваждение исчезло. Только закрытая книга осталась в руках.

— Молодец, приняла, — голос старухи стал чуточку тише, а на лицо наползла улыбка, — Пройди в соседнюю комнату, мне надо переговорить с внуком с глазу на глаз. Там тебя ждёт Петр Михайлович. Со всем соглашайся, поняла? Такова моя воля. А она до сего дня была нерушима. Все тебе отдаю. Езжай сегодня же. Обещаешь?

— Хорошо.

— Не так. Обещай.

— Обещаю. Только куда?

— Петр Михайлович все расскажет. Иди.

Небольшой кабинет с эркером, выходящим на проспект. Сутулого человека за столом я даже не сразу заметила.

— Петр Михайлович, а вы?

— Марьяна.

— Садитесь. Быстро оформим дарственную, и будете свободны. Хозяйка отдает вам в безраздельную собственность домик под Токсово. Это недалеко от города, поздравляю. Подпись здесь и вот здесь.

— Так нельзя. У нее внук есть, он с меня за такое три шкуры снимет.

— Андрей — сын хозяйки этого дома, а вовсе не внук. Он согласен и, смею напомнить, вы обещали. Да берите же! Само в руки идёт!

Как во сне я поставила росписи на казённой бумаге. Лучше потом обратно верну, чем сейчас откажусь, если Андрей спросит.

— Отлично. Вы молодец. Оформлю в течение недели, а ехать нужно уже сегодня. Как раз к полуночи доберётесь. Удачного пути. Вот адрес, ключ и брелок. Все ваше, — деловая улыбка, мягкое пожатие горячей руки. Мужчина промокнул платком лысину и уже готов был выйти, как в коридоре скрипнула соседняя дверь. Вошел Андрей. Лицо белое, обескровленное.